Print 
PDF
Продолжаем разбор мифологии, связанной с идеей «Drang nach Osten« в советской исторической литературе.
Один из ярких примеров — статья Б.Ф.Поршнева об историческом значении «Ледового побоища».
Во-первых, о соотнесении Монгольской и Священной Римской империй. Чингисхан не объявлял себя «наследником императоров рабовладельческого Китая». Хотя бы потому, что для монголов и прочих кочевников китайцы и оседлые народы вообще были врагами. И сама политическая доктрина Монгольской империи предполагала господство кочевых народов над оседлыми, по отношению к которым монголы практиковали беспрецедентные по меркам других кочевников и вообще для того времени террор и истребление.
Аналогично, Священная Римская империя не была наследницей РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОЙ Римской империи. Представление германских князей о старой Римской империи, которой наследовала их новая, было чисто феодальным. Так, когда по заказу австрийских Габсбургов был составлен сборник фальшивых документов, известных как «Большая привилегия», феодальные вольности Австрии обосновывались ссылками на письма римских императоров.
Никаких «обломков рабовладельческих порядков» ни в той, ни в другой империи не было. Социально-политический строй Священной Римской империи ничем не отличался от стандартного западного (а Монгольской – от восточного) феодализма. Более того, в обеих империях верховный владыка (император или каган) не наследовал свою власть, а избирался сильнейшими феодалами. Выборная монархия – типичный атрибут именно феодального строя.
Поршнев говорит о двух империях, западной и восточной, с огромной скоростью распространяющихся на встречу друг другу. Это, разумеется, не так. Именно в первой половине XIII века Чехия, ставшая из княжества – королевством, де-факто отделяется от империи. Не было и «огромной скорости экспансии» — даже произошедшее ранее покорение междуречья Одры и Лабы отняло у немцев столетия. Причем экспансию на восток осуществляли не императоры-Гогенштауфены, а враждебные им саксонские князья.
Тем более был невозможен «полюбовный раздел» двумя этими империями Руси после её покорения. Немецкие феодалы не смогли (да и, собственно, не очень пытались) покорить даже небольшую Чехию и находящуюся в состоянии раздробленности (как и тогдашняя Русь) Польшу. Тем более у них не было сил на покорение огромной Руси, чуждой им в этническом и культурном отношении. Её раздел с монголами тем более был невозможен – поскольку монгольская политическая доктрина предполагала покорение всего мира без исключения.
Покорение Прибалтики Тевтонским орденом стало возможно в первую очередь из-за неразвитости государственности у прибалтийских язычников. Да и то – даже в случае с Литвой, где феодальный строй и государственное единство только начали складываться, коса нашла на камень. Более того – в битве при Шауляе (1236 год) уже не вся Литва, а одно лишь литовское племя жемайтов нанесло столь страшное поражение немецкому Ордену меченосцев, что он был расформирован и переподчинен Тевтонскому ордену. В результате чего тот, собственно, и оказался в Ливонии, где столкнулся с Александром Невским.
Другой важный момент – Тевтонский орден не был инструментом экспансии Священной Римской империи на восток, а являлся самостоятельной силой. Первоначально он, приглашенный венгерским королем, размещался на территории современной Трансильвании, где защищал восточную границу Венгрии от набегов половцев. Лишь после битвы на Калке, когда половецкая угроза исчезла, венгерский король Андраш II велел немецким рыцарям покинуть его страну, после чего они по приглашению польского князя Конрада Мазовецкого и приступили к покорению языческой Пруссии, ставшей их новым опорным пунктом.
Поршнев пишет о высокой оценке, данной Александру в русских летописях. Проблема в том, что эта оценка вовсе не обязательно связана с его победами (о реальном масштабе которых историки до сих пор спорят). Как отмечает современный историк И. Н. Данилевский, Александр был единственным православным правителем того времени – в отличии от другого влиятельного русского князя, Даниила Галицкого, или императора Византии Михаила Палеолога – кто отверг (по крайней мере, официально) унию с католиками. В положительной оценке Александра важную роль мог играть религиозный, а не политический подтекст.
Поршнев утверждает, что Александр Невский «сделал выбор: нанести удар по западному агрессору и пойти на компромисс с восточным». Это также неверно – подчиниться татарам был вынужден ещё его отец Ярослав Всеволодович, получивший за это от Батыя ярлык на киевское княжение (то есть верховную власть на Руси). В начале 40-ых годов XIII века (период, когда Александр одержал победы на Неве и Чудском озере) и до смерти Ярослава в 1246 году Александр по понятным причинам не мог вести независимую от отца политику. То есть популярная как среди «евразийцев», так и среди «западников» концепция «цивилизационного выбора» Александра Невского банально не проходит проверку фактами.
Ну и наконец – то, что «не прошло и двадцати лет, как гигантская завоевательная держава Гогенштауфенов перестала существовать» заставляет вспомнить известную фразу «впоследствии не значит вследствие». Фридрих II Гогенштауфен, а также его сыновья Конрад и Манфред, последние представители этой династии, не слишком интересовались германской политикой, сознательно идя на всевозможные уступки имперским князьям в обмен на «свободу рук» в Италии, где они вели борьбу с Папством. Закономерный результат – уже в середине 40-ых годов XIII века значительная часть германской знати перестает подчиняться Фридриху, избрав своим королем сперва Генриха Распе, а после его смерти – Вильгельма Голландского.
Год произнесения доклада — 1942 (публикация «Ледовое побоище и всемирная история. Истфак МГУ. Доклады и сообщения. — М., 1947. — Вып. 5) позволяет понять эти фантасмагории, но патриотизм должен опираться на науку, а не дискредитировать её. И советский особенно.
