Истоки авраамической эсхатологии

Важнейшим элементом авраамических религий – иудаизма, христианства и ислама – является мессианский, обещающий кардинальное переустройство мира: конец света и Страшный суд. Ярким образчиком мессианских обетований является ветхозаветный концепт «дня Яхве», повлиявший на эсхатологию более поздних религий – христианства и ислама. Но откуда взялась сама эта концепция – если не привлекать, разумеется, объяснение,...

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

 

«Страшный суд» (ок. 1461—1473) — триптих Ганса Мемлинга, выполненный им по заказу представителя банка Медичи в Брюгге Якопо Тани.

«Страшный суд» (ок. 1461—1473) — триптих Ганса Мемлинга, выполненный им по заказу представителя банка Медичи в Брюгге Якопо Тани.

Истоки авраамической эсхатологии

На уроке Закона Божьего:

- Джимми, скажи, каким должен быть мальчик, чтобы попасть в Рай?

Мертвым, сэр!

Анекдот

Ибо восстанет Господь, как на горе Перацим; разгневается, как на долине Гаваонской, чтобы сделать дело Свое, необычайное дело свое, и чтобы совершить действие Свое, чудное Сводное действие. Итак не кощунствуйте, чтобы узы ваши не стали крепче; ибо я слышал от Господа, Бога Саваофа, что истребление определено для всей земли (Ис. 28: 21-22).

Важнейшим элементом авраамических религий – иудаизма, христианства и ислама – является мессианский, обещающий кардинальное переустройство мира: конец света и Страшный суд. Ярким образчиком мессианских обетований является ветхозаветный концепт «дня Яхве», повлиявший на эсхатологию более поздних религий – христианства и ислама. Но откуда взялась сама эта концепция – если не привлекать, разумеется, объяснение, которое дают сами эти религии, то есть пророческое откровение от Бога?

Мифологема мировой катастрофы была знакома и язычникам, но в большинстве языческих традиций подобные мировые катастрофы цикличны.

Они служат не радикальному одномоментному преобразованию мира, а лишь отделяют одну космическую эру от другой, и могут повторяться, причем сами они воспринимаются скорее со знаком минус – как Всемирный потоп в месопотамской и древнегреческой мифологии или Рагнарек в скандинавской. Они несут обновление мира, но сами по себе сопровождаются разрушениями. Почему же авраамическая оценка мировой катастрофы изменилась с амбивалентной на резко-положительную? Попробуем разобраться.

Когда говорят о иудейской эсхатологической традиции, обычно ссылаются на представление о аналоге Страшного суда у зороастрийцев – войне праведников во главе со Спасителем (Саошьянтом) против грешников и огненной ордалии, предстоящей всему человечеству. Но часто забывают, что во времена деятельности ветхозаветных пророков на иудеев влияла гораздо более близкая им по культуре, языку и крови цивилизация – Месопотамия, представленная могущественными империями – Ассирией и Вавилоном.

Но перед тем, как заняться поиском параллелей, разберем структуру типичного пророчества о «дне Яхве». Начинается оно с обличения неправедности иудеев и отсутствия должного богопочитания:

«Горе городу нечистому и оскверненному, притеснителю! Не слушает голоса, не принимает наставления, на Господа не уповает, к Богу своему не приближается. Князья его посреди него — рыкающие львы, судьи его — вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости. Пророки его — люди легкомысленные, вероломные; священники его оскверняют святыню, попирают закон» (Соф. 3:1-4). То есть обыгрывается как отсутствия должного религиозного рвения, так и традиционное для древнего Востока обличение социальной несправедливости.

Разумеется, такое Яхве оставить безнаказанным не может, и людей ждет кара:

«Близок великий день Господа, близок, и очень поспешает: уже слышен голос дня Господня; горько возопиет тогда и самый храбрый! День гнева — день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и бранного крика против укрепленных городов и высоких башен. И Я стесню людей, и они будут ходить, как слепые, потому что они согрешили против Господа, и разметана будет кровь их, как прах, и плоть их — как помет. Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева Господа, и огнем ревности Его пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, совершит Он над всеми жителями земли» (Соф. 1:14-18). Особенно примечательно, что подчеркивается тотальность грядущего истребления: «Все истреблю с лица земли, говорит Господь: истреблю людей и скот, истреблю птиц небесных и рыб морских, и соблазны вместе с нечестивыми; истреблю людей с лица земли, говорит Господь» (Соф. 1:1-3).

Казалось бы, это противоречит тому, что в заключение Яхве обещает иудеям из числа праведников жизнь, процветание и торжество над враждебными народами:

«Отменил Господь приговор над тобою, прогнал врага твоего! Господь, царь Израилев, посреди тебя: уже более не увидишь зла. В тот день скажут Иерусалиму: «не бойся», и Сиону: «да не ослабевают руки твои!» Господь Бог твой среди тебя, Он силен спасти тебя; возвеселится о тебе радостью, будет милостив по любви Своей, будет торжествовать о тебе с ликованием. Сетующих о торжественных празднествах Я соберу: твои они, на них тяготеет поношение. Вот, Я стесню всех притеснителей твоих в то время и спасу хромлющее, и соберу рассеянное, и приведу их в почет и именитость на всей этой земле поношения их. В то время приведу вас и тогда же соберу вас, ибо сделаю вас именитыми и почетными между всеми народами земли, когда возвращу плен ваш перед глазами вашими, говорит Господь» (Соф. 3. 15-20).

Ангел-губитель

Ангел-губитель

Разрешить это противоречие нам и поможет анализ эпоса о Эрре – вавилонского мифа, который, судя по всему, был популярен в Месопотамии и даже в Сирии (один из фрагментов эпоса найден в Харране). Сюжет этого мифа параллелен ветхозаветному сюжету о «дне Яхве» — божество (Эрра) принимает решение о поголовном истреблении всего человечества, причем даже различные способы, которые оно употребляет для этого, соответствуют способам наказания человечества, которые избирает Яхве (подробнее см. ниже). Но советник Эрры Ишум, видимо, отговаривает хозяина (часть текста не сохранилась), и он вместо этого решает даровать «аккадцам» (вавилонянам) мировое владычество посредством мировой резни, исходно начать на погибель людям вообще:

Как услышал его воитель Эрра –

Ишума речь, как елей ему приятна,

И так промолвил воитель Эрра:

«Приморец — приморца, субарей — субарея, ассириец — ассирийца,

Эламит — эламита, кассит — кассита,

Сутий — сутия, кутий — кутия,

Лулубей — лулубея, страна — страну, община – общину.

Семья — семью, человек — человека, брата – брат

Да не пощадят, да истребят друг друга!

А затем да воспрянут аккадцы! И всех одолеют, всеми будут править»

(полный текст см. здесь)

Более того, затем, когда Эрра успокаивается, жизнь на земле возрождается:

«Пусть люд малочисленный размножится снова,

Пусть все невозбранно ходят по дорогам»

Любопытно, что время создание эпоса о Эрре – первая половина IX века до нашей эры, тогда как время жизни большинства пророков, разработавших концепцию «дня Яхве», и апогей пророческого движения – VIII век. То есть если гипотеза о взаимосвязи мотивов эпоса о Эрры и пророческих книг Ветхого Завета верна, то речь идет именно о влиянии месопотамской культуры на иудейскую, а ни в коем случае не наоборот.

Основное отличие Эрры от Яхве в том, что если бог Ветхого Завета – во всяком случае, в послепленном иудаизме и христианстве – воспринимался как справедливый, добрый и любящий людей, то Эрра может быть охарактеризован скорее как божество зла, ненавидящее человеческий род, пусть и падкое на лесть и прославление:

«В отечественной науке Эрру принято именовать богом чумы, хотя, как видно из того же ЭЭ, в его арсенале содержится все, что приводит к массовой гибели живого (война, эпидемии, голод, разруха). В III тыс. до н. э. имя Эрры засвидетельствовано в Месопотамии в составе семитских имен собственных, причем сопровождается детерминативом digir «бог» лишь изредка, возможно, как имя чужеземного божества»1.

Сама цель составления эпоса о Эрре – отвести от себя гнев этого божества посредством прославления его приближенного Ишума и «великодушия» самого Эрры:

«Текст ЭЭ использовался, вероятно, и в качестве оберега. Об этом можно судить по особенностям отдельной группы копий, записанных на табличках круглой формы. Как предположил Б. Хрушка, они использовались в качестве домашних амулетов: по-видимому, Ишуму, советнику Эрры, полагалось отваживать патрона от защищенных ими домов. В таких экземплярах для экономии места опускался колофон и использовалось большое количество идеограмм, либо включались только те части ЭЭ, которые помимо разрушительной силы Эрры демонстрировали его великодушие (в основном Таблица V). Лишь одна копия из этой группы является исключением и содержит текст ЭЭ без сокращений. Особый интерес представляют приписанные в конце этого текста диагональные штрихи, возможно, имевшие некое магическое значение [2, S. 355-356]».

Действие эпоса о Эрре начинается с того, что он демонстрирует типичное качество Яхве, прекрасно знакомое любому читателю Ветхого Завета – гнев из-за недостаточного почитания со стороны и неповиновения законам, установленным богами:

Эрра уста отверз и вещает,

Советнику Ишуму так говорит он:

«Внемли, о Ишум, речь мою слушай,

Обо всех живущих, кому просишь пощады,

<…>

Но черноголовые люди мною пренебрегают!

Поелику они не страшились моей славы,

И Мардука слово отвергли, поступали по своей воле,

Сам я сделаю гневным Мардука, государя, подыму его из жилища, людей ниспровергну!»

Страшный суд. Иероним Босх

Страшный суд. Иероним Босх

Далее Эрра, обманув верховного бога Мардука, получает власть над миром на время его отсутствия и приступает к уничтожению человеческого рода. Любопытно, что даже формулировка, которую он использует для обозначения задуманного им поголовного истребления людей, перекликается с мотивами описания «дня Яхве»:

В Эмеслам вошел он, вступил в жилище,

Сам себя вопрошает в этом деле,-

Его сердце гневно, не дает ответа.

Снова он его вопрошает:

«Положи мне путь, в поход я отправлюсь,

день наступил, настало время!»

Для сравнения – см. статью о дне Яхве из «Православной Энциклопедии»:

«Синонимами Д. Г. являются выражения: «тот день /дни» (Ам 8. 9, 13; Ис 2. 11, 17); «вот день» (Иез 7. 10); «наступил день» (Иез 7. 12); «пришло время» ( Иез 7. 12); «то время» (Соф 1. 12) и др.»

Далее следует таблица сюжетных параллелей между библейскими текстами, в первую очередь — посвященными описанию «дня Яхве», и эпосом о Эрре:

Эрра

Яхве

Я скажу — и Шамаш <Солнце> лучи уронит, Сина <Луне> лицо я закрою ночью Солнце и луна померкнут и звезды потеряют блеск свой (Иоил. 3:15)
Ададу скажу: «Тельцов отзови-ка, Облака прогони, убери дождь со снегом!»Мардуку и Эйе принесу известье:«Рожденный в дождливый день, будет в засуху похоронен,

Ушедший по течению воды, вернется пыльной дорогой».

<…>

Скот и зверье не пущу на пажить.

<…>

Лев и волк истребят Шакканово стадо

<…>

Кто уйдет на холмы — погибнет от жажды

Опустошено поле, сетует земля; ибо истреблен хлеб, высох виноградный сок, завяла маслина. Краснейте от стыда, земледельцы, рыдайте, виноградари, о пшенице и ячмене, потому что погибла жатва в поле, засохла виноградная лоза и смоковница завяла; гранатовое дерево, пальма и яблоня, все дерева в поле посохли <…> Истлели зерна под глыбами своими, опустели житницы, разрушены кладовые, ибо не стало хлеба. Как стонет скот! уныло ходят стада волов, ибо нет для них пажити; томятся и стада овец (Иоил. 1:10-12; 16-18)
Сокрушу я страну, обращу в руины,Города разрушу, превращу в пустыню,<…>Что до Сиппара, вечного града, коего владыка богов по любви своей не выдал потопу, —

Против воли Шамаша ты разрушил его стены, снес укрепленья.

<…>

Жители Даксы из-за разрушенного Эугаля непрестанно рыдают

<…>

Города он разрушил, обратил в пустыню

За то сделаю Самарию грудою развалин в поле (Мих. 1:6) <…> Иерусалим сделается грудою развалин (Мих. 3:12).Стенайте о твердынях Кирхарешета: они совершенно разрушены (Ис. 16: 6) <…> Вот, Дамаск исключается из [числа] городов и будет грудою развалин (Ис. 17:1) <…> Пророчество о Тире. — Рыдайте, корабли Фарсиса, ибо он разрушен (Ис. 23:1) <…> ты опустошаешь крепкие города, [превращая] их в груды развалин (Ис. 37:26) <…>
Подниму я общины друг против друга, Сын отца возненавидит, не даст ему покоя,Мать, улыбаясь, будет строить дочери козни.<…>

Шум людей прекращу, отниму у них радость,

Как костер, вражда запылает на месте дружбы….

<…>

Изменю сердца людские: отец не услышит сына,

Матери дочь скажет злобное слово,

Тогда ухватится человек за брата своего, в семействе отца своего, [и скажет]: у тебя [есть] одежда, будь нашим вождем, и да будут эти развалины под рукою твоею. А [он] с клятвою скажет: не могу исцелить [ран общества]; и в моем доме нет ни хлеба, ни одежды; не делайте меня вождем народа (Ис. 3:6-7).Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее (Матф. 10:34-35)
В обитель государей всею проходимца.<…>У заступника доброго душу исторгну, Злого убийцу над всеми возвышу

<…>

Правителя злого, что не ведает пощады, ты поставил над ними,

Угнетает он их, не блюдет порядков.

Кого злодеи не прикончат — царский меч настигнет,

Кого царский меч не настигнет — князь ниспровергнет

Вот, Господь, Господь Саваоф, отнимет у Иерусалима и у Иуды посох и трость, всякое подкрепление хлебом и всякое подкрепление водою, храброго вождя и воина, судью и пророка, и прозорливца и старца, пятидесятника и вельможу и советника, и мудрого художника и искусного в слове. И дам им отроков в начальники, и дети будут господствовать над ними. И в народе один будет угнетаем другим, и каждый — ближним своим; юноша будет нагло превозноситься над старцем, и простолюдин над вельможею (Ис. 3:1-5)
Злые речи вложу в них, забудут бога, На богиню свою изрыгнут кощунство<…>Муж ради жизни своей жертвенной овцы не отыщет,

Государь для оракула Шамаша не отыщет ягненка,

Больной не добудет мяса для жертвы

<…>

Правителю, пекущемуся о святынях, говорят предерзкие речи,

В тот день человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им (Ис. 2:20) <…> Тогда вы будете считать скверною оклад идолов из серебра твоего и оклад истуканов из золота твоего; ты бросишь их, как нечистоту; ты скажешь им: прочь отсюда (Ис. 30:22) <…> Тогда обратятся вспять и великим стыдом покроются надеющиеся на идолов, говорящие истуканам: «вы наши боги» (Ис. 42:17)
Сорву одежды с тела людского, Мужа нагим пущу бродить по стогнам, Без одежды отправлю в обитель мертвых И самый отважный из храбрых убежит нагой в тот день, говорит Господь (Ам. 2:16).
Горе людям моим, на кого Эрра рассержен и гневен, На кого Нергал-воитель, словно бурю сраженья, напускает Асакку, Как при убиении побежденного бога, рука их не дрогнет, Как для связывания злобного Анзу, их сеть распростерта!» И Господь даст глас Свой пред воинством Своим, ибо весьма многочисленно полчище Его и могуществен исполнитель слова Его; ибо велик день Господень и весьма страшен, и кто выдержит его? (Иоил. 2:11)ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять? (Откр. 6:17).
Вавилоняне, что, словно тростинки, начальника не знают, вкруг тебя собрались,Не знавший оружия свой меч обнажает, Не знавший стрел напрягает лук свой, Не знавший свары вступает в битву,

Не знавший силы летает, как птица,

Слабый силача побеждает, быстроногого обгоняет калека

Провозгласите об этом между народами, приготовьтесь к войне, возбудите храбрых; пусть выступят, поднимутся все ратоборцы. Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши на копья; слабый пусть говорит: «я силен» (Иоил. 3:9-10).
«В этот город шлю я тебя, человече! Богов не страшись, людей не бойся, От мала до велика предай всех смерти, Не щади ни детей, ни грудных младенцев. Разграбь нажитое добро Вавилона!»

<…>

«Увы, Вавилон, чью вершину уподобил я пышной пальме, — растерзал ее ветер!

Увы, Вавилон, что, словно кедровую шишку, зерном я наполнил, — не насытится мне им!

Увы, Вавилон, что возделал я, словно сад цветущий, его плодов не видать мне!

Увы, Вавилон, что словно печать из янтаря, я повесил на шею Ану!

Увы, Вавилон, что, словно Таблицы Судеб, в руках держал я, никому не вверяя!»

Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! (Пс. 136:8)И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены. Вот, Я подниму против них Мидян, которые не ценят серебра и не пристрастны к золоту. Луки их сразят юношей и не пощадят плода чрева: глаз их не сжалится над детьми. И Вавилон, краса царств, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра, не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем (Ис. 13:17-20)
Кто выйдет наружу — унесет его ветер, Кто спрячется в доме — поразит злой демон, Кто уйдет на холмы — погибнет от жажды, Кто спустится в долину — в воде погибнет! Поразит тебя Господь чахлостью, горячкою, лихорадкою, воспалением, засухою, палящим ветром и ржавчиною, и они будут преследовать тебя, доколе не погибнешь (Втор. 28:22).
Кто сына родил: «Вот мой сын! — промолвил. – Я взращу его, он добром отплатит», — Я сына убью. Пусть отец хоронит, А потом и отца — пусть лежит без могилы. Сыновья твои и дочери твои будут отданы другому народу; глаза твои будут видеть и всякий день истаевать о них, и не будет силы в руках твоих (Втор. 28:32).
Для гор — таран, для дичи — охотник, В тростниках я огонь, в лесу я секира, в походе — знамя.<…>К горе Хехе подошел воитель,

Руку занес и разрушил гору,

Гору Хехе сравнял с землею,

Выкорчевал деревья в лесу кедровом

Глас Господа сокрушает кедры; Господь сокрушает кедры Ливанские (Пс. 28:5) <…> Горы, как воск, тают от лица Господа, от лица Господа всей земли (Пс. 96:5). Когда выходил Ты, Господи, от Сеира, когда шел с поля Едомского, тогда земля тряслась, и небо капало, и облака проливали воду; горы таяли от лица Господа, даже этот Синай от лица Господа Бога Израилева (Суд. 5:4-5).

Кто сына родил: «Вот мой сын! — промолвил.

- Я взращу его, он добром отплатит»,

- Я сына убью. Пусть отец хоронит,

А потом и отца — пусть лежит без могилы. Кто построил дом и сказал: «Вот жилище,

Его я построил, в нем отдохну я,

В день судьбы моей я здесь успокоюсь»,

Того я убью, жилище разрушу,

А потом руины отдам другому.

Таково слово Господне: и падают трупы людей как навоз на поле и как горсть колосьев позади жнеца; и некому подобрать их (Иер. 9: 21).

Поселятся в шатре его, потому что он уже не его; жилище его посыпано будет серою. Снизу подсохнут корни его, и сверху увянут ветви его. Память о нем исчезнет с земли, и имени его не будет на площади (Иов. 18:14-17).

Фоном для создания эпоса о Эрре стали разрушительные набеги на Вавилон XI века кочевников-сутиев; гора Хехе, которую сокрушает Эрра-Нергал, находится в их землях. Необходимо отметить, что хотя сам Эрра может быть охарактеризован как опасное и зловредное божество, подразумевалось, что в обмен на поклонение он может защитить от злых духов (см. функцию самого эпоса о Эрре) или даровать победу, отсюда эпитет «воитель» (ср. с «Яхве воинств» в Ветхом Завете) и функции предводителя божественного войска. Так, Ишум, укоряя Эрру за бойню, говорит ему следующее:

Эллиль тебя любит, без тебя нет битвы,

Без тебя нет сраженья,

Тебе принадлежат войны доспехи!

И еще говоришь в своем сердце:» Вот, меня презирают!»

Изображение и эмблема бога Нергала

Изображение и эмблема бога Нергала

Nergal_staff

Именно в связи с этой двойственной функцией – как божества, способного причинить вред и тебе самому, и твоим врагам – Эрру в Месопотамии традиционно боялись, но вместе с тем и почитали. Так, первый царь I династии Исина носил имя Ишби-Эрра (2018-1985 годы до нашей эры), то есть «Эрра насытился». Командующего вавилонской армией, осаждавшей Иерусалим (586 год до нашей эры), звали Нергал-шар-уцур, то есть «Нергал охраняет царя» (позднее он сам взошел на трон через переворот).

Яхве в Ветхом Завете тесно связан с явлением, именуемым «восточным ветром».

«И простер Моисей жезл свой на землю Египетскую, и Господь навел на сию землю восточный ветер» (Исх. 10:13), «гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды» (Исх. 14:21). «Хотя [Ефрем] плодовит между братьями, но придет восточный ветер, поднимется ветер Господень из пустыни, и иссохнет родник его» (Ос. 13:15). «Как восточным ветром развею их пред лицем врага» (Иер. 17:18).

Описывая наказание Иудеи, сравниваемой с виноградной лозой, пророк Исайя говорит:

«восточный ветер иссушил плод ее; отторжены и иссохли крепкие ветви ее, огонь пожрал их» (Ис. 19:12).

Таким образом, Яхве, помимо прочего, бог песчаной бури – что вполне естественно для божества, связанного с разрушением и гибелью. В эпосе о Эрре в сцене, где Мардук не хочет передавать Эрре-Нергалу власть над миром, он высказывает опасения о том, что произойдет в случае воцарения последнего:

Ураган разразится и задует звезды,

Злой ветер нагрянет, затмит он зренье всему живому

По описанию это наиболее схоже с самумом, чудовищным «ветром-отравителем». Итак, функции демона песчаной бури также имеются и у Эрры-Нергала. При самуме характерно погружение мира во тьму из-за обилия песка, несомого ветром; это не может не вызвать ассоциации со способностью Эрры-Нергала и Яхве затмевать светила, которую тексты о них неоднократно подчеркивают. Само слово «самум», что характерно, восходит к арабскому именованию злых духов песчаной бури, причем в одной из версий утверждается, что исходно, в период до сотворения человека, они служили Аллаху (который гомологичен иудейскому Яхве), помогая ему наказывать джиннов2.

Показательно, что, в месопотамской демонологии нечисть была связана именно с атмосферными пертурбациями:

«Утукку осуществляет власть зла в небе, на земле и под землей; он одновременно является «отпрыском, которого породил Ану», бог небесных пространств. Утукку легко сравнить с «безмерными бурями, которые обрушиваются с небес»; они — «буря, грозовая туча, неистовый ветер, ураган, вихрь, опустошающий страну, они сеют бурю; первый из семи — южный ветер, шестой — приближающийся вихрь, седьмой — грозовая туча, неистовый ветер; они — ураган, который в небесах яростно пускается в погоню, они — плотная грозовая туча, навевающая мрак на небесах; они — буря, которая приближается и среди белого дня порождает тьму; они приближаются как потоп». Итак, представляется, что, по крайней мере, по происхождению, они являются персонификацией разрушительных атмосферных стихий и именно в этом смысле служат вестниками Ану <…> Напротив, они — гузалу, то есть опора трона Аллат, царство которой они призваны заселить, а также достойные сыновья и вестники Намтара, бога чумы. Они шествуют перед Нергалом, богом ада».

«Относительно алу мы мало, разве только то, что их имя представляет собой перевод шумерского слова галлу, также обозначающего бурю, и особенно бурю, вызываемую южным ветром <…> Лилу, лилит и ардат лили, мужчина и две женщины, образуют демоническую тройку, которую тексты почти не разделяют. Они персонифицируют атмосферные пертурбации; шумерскому названию лилу, лилла, в ассирийском соответствуют слова saru и zaqiqu, ветер, буря, (Закику также «призрак») а ардат лили, равно как и в шумерском, называется ki-sikil u4-da kar-ra, «дева похитительница света» (возможно, «дева, ведущая (за собой) бурю»)».

Наряду с воинственной ипостасью Эрра-Нергал обладал и иной, внешне миролюбивой, функцией, покровительствуя плодородию садов, в особенности – финиковой пальмы; его эпитетами были «Царь изобилия» и «Царь финиковой пальмы». В этом опять же проявляется его схожесть с Яхве – тот выступал одновременно в роли грозного бога войны и разрушения и щедрого божества плодородия, но вредить людям он мог в обеих ипостасях. Так, Второзаконие грозит за неповиновение Яхве не только эпидемиями и поражениями в войнах3 (угрозы, естественные со стороны бога бедствий и разрушения), но и различными губительными для земледелия природными бедствиями:

Проклят ты [будешь] в городе и проклят ты [будешь] на поле. Прокляты [будут] житницы твои и кладовые твои. Проклят [будет] плод чрева твоего и плод земли твоей, плод твоих волов и плод овец твоих <…> вместо дождя Господь даст земле твоей пыль, и прах с неба будет падать, падать на тебя, доколе не будешь истреблен <…> Семян много вынесешь в поле, а соберешь мало, потому что поест их саранча. Виноградники будешь садить и возделывать, а вина не будешь пить, и не соберешь [плодов их], потому что поест их червь. 40 Маслины будут у тебя во всех пределах твоих, но елеем не помажешься, потому что осыплется маслина твоя <…> Все дерева твои и плоды земли твоей погубит ржавчина (Втор. 16-18, 24, 38-40, 42).

Джотто. Стращный суд

Джотто. Стращный суд

У семитских народов, живущих к западу от Евфрата и родственных иудеям, но исповедующих языческие верования, существовал собственный аналог Нергала – бог смерти Мот4. Что любопытно – как и Эрра-Нергал, он был не только божеством смерти и разрушения, но и божеством плодородия. Так, Филон Библский в «Финикийской истории» сообщает: «И из соединения Духа произошел Мот (Μώτ); его некоторые считают илом, другие — гнилью водянистого смешения; и из нее произошли все семена создания, и рождение всего. Были некие животные, не обладавшие чувством, от которых произошли одаренные умом животные, называемые Зофасимины (Ζωφασημίν), т.e. стражи неба; они были по форме яйцеобразны. Засиял Мот, солнце, луна, звезды и великие светила».

Здесь Мот выступает не только в качестве бога-творца – что само по себе любопытно! – но и связан с плодородием (он «ил», «гниль водянистого смешения»), более того, из него «произошли все семена создания и рождение всего». Примечательно то, что в угаритских храмовых гимнах также существует тенденция к представлению Мота в роли божества плодородия: скажем, в сюжете о борьбе Мота с Баалом Анат, сестра Баала, ритуально уничтожает Мота способом, воспроизводящим архетип расчленения бога плодородия:

«Она разрубила его мечом, сквозь сито просеяла, сожгла на огне, размолола жерновами мельницы, рассеяла по полю, чтобы птицы склевали его останки».

В случае с Мотом особенно интересен вопрос о культе данного божества. Как отмечает Д. Б. Воинова в статье, посвященной данному божеству:

«С другой стороны, угаритские культовые тексты (как и угаритская ономастика) полностью игнорируют Мота. Это говорит о том, что Моту не поклонялись так, как другим богам пантеона (однако не значит, что ему не поклонялись вообще)».

Вместе с тем, «имя Муту встречается среди эмаритских и эблаитских личных имен»; ветхозаветные персонажи Азмавет (2 Цар. 23, 31; 1 Пар. 27, 25) и Ахимоф (1 Пар. 6, 25) также носят имя в честь этого бога. Есть ли у нас свидетельства того, что иудеи поклонялись Моту?

Для ответа на этот вопрос можно обратиться к пророку Исайе, обличающему жителей Иерусалима за нечестие – у него содержится соответствующий намек:

Вы говорите: «мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор: когда всепоражающий бич будет проходить, он не дойдет до нас, — потому что ложь сделали мы убежищем для себя, и обманом прикроем себя»” (Ис. 28:15).

Тут возникает прямая параллель с эпосом о Эрре – а точнее, с той охранно-магической функцией, которую имели на Ближнем Востоке его экземпляры:

К дому, хранящему эту табличку, — пусть Эрра гневен, пусть грозны Сибитти,

Не приблизится гибельный меч, благополучен он будет!

cappella_degli_scrovegni_jotto-525x600

Джотто. Страшный суд.

Тут мы видим ту же самую идею – поклонение богу смерти и разрушения дарует защиту от него же – с заменой «гибельного меча» на «всепоражающий бич». Любопытно, что хотя у Исайи неоднократно подчеркивается бессилие языческих богов-«идолов» перед Яхве (см. сравнительный анализ выше), он не говорит о том, что Яхве победит Мота (тема Яхве, побеждающего Мота, в Ветхом Завете присутствует), которому поклоняются отступники, а лишь о том, что их «союз со смертью» не устоит (Ис. 28:18). Любопытно, что «всепоражающий бич», ожидающий иерусалимцев, мыслится Исайей как Божье наказание – то есть, используя метод параллелизма с эпосом о Эрре, и обращаться за защитой от «всепоражающего бича» иерусалимцы, казалось бы, должны тоже к Яхве.

Это позволяет поставить вопрос – как воспринимался Мот в рамках культа Яхве (который, как известно, далеко не сразу стал монотеистическим)? На первый взгляд – враждебно, тем более что Яхве, возвысившись до статуса единого бога, поглотил черты главного антагониста Мота – бога Баала. В Псалтире, проникнутом баалистскими заимствованиями, где Яхве выступает могучим богом грозы и змееборцем, укротителем морской стихии, он в то же время защищает преданных ему людей от бога смерти:

«Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня; цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали меня. В тесноте моей я призвал Господа и к Богу моему воззвал (Пс. 17:5-7) <…> Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю! Он избавит тебя от сети ловца5, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его (Пс. 90:1-3)».

В Ветхом Завете подчеркивается то, что Яхве сильнее смерти:

«От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (Ос. 13:14).

Вместе с тем, в Ветхом Завете есть ряд фрагментов, которые противоречат образу Яхве как своего рода монотеистического преемника Баала, побеждающего Мота.

Так, псалом 90 сообщает о том, что Яхве защищает людей от (помимо Мота) также

«ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень» (Пс. 90:5-6).

Однако, как отмечает Д. Б. Воинова в статье про образ Мота в западносемитской мифологии, божества эпидемий, Девер и Кетев, в Ветхом Завете одновременно выступают и как слуги Яхве, карающие его врагов (Авв. 3: 5; Пс. 91).Более того, сам «ловец с сетью» в более поздних культурах семитских народов – евреев и арабов – уже в монотеистический период стал символом для самого Бога. Так, знаменитый иудейский законоучитель Акива бен Иосиф, поясняя свои взгляды по вопросу о божественном предопределении и свободе воли, приводил следующую метафору:

Христос Пантократор и Страшный суд. Италия, 1300 г.

Христос Пантократор и Страшный суд. Италия, 1300 г. Мозаика в баптистерии Сан Джованни

«Всё предопределено, — учил р. Акива, — но дано право выбора… Всё даётся под залог, и на всех живых уже наброшена сеть; лавка открыта, и Хозяин отпускает в долг; долговая книга открыта, и рука пишет; и всякий, кто желает взять взаймы, приходит и берёт. Но изо дня в день сборщики обходят каждого человека и взимают с него долги — как с ведома человека, так и без его ведома …» (Авот 3:15-16). Комментаторы поясняют смысл аллегории: «лавка» — это мир со всеми его соблазнами и возможностями (Раши), «сборщики долгов» — наказания за нечестивые дела (Рамбам), «сеть» — смерть, от которой не сумеет скрыться ни один из живущих (Раши).

Более того, эта аналогия получила развитие даже вне контекста смерти, которая традиционно сравнивалась в ближневосточном регионе с сетью. Так, прославленный мусульманский поэт-вольнодумец Омар Хайям сложил следующее стихотворение:

Наполнил зернами бессмертный Ловчий сети,

И дичь попала в них, польстясь на зерна эти.

Назвал он эту дичь людьми и на нее

Взвалил вину за зло, что сам творит на свете.

(«Ловчий» здесь, как не трудно догадаться – эвфемизм для Бога)

Иисус Христос называет своих будущих апостолов – рыбаков, ловящих сетью рыбу – «ловцами человеков» (Мф. 4:19), что здесь служит метафорой распространения религии.

К слову, метафора «ловца с сетью» также применяется и к Эрре:

«Горе людям моим, на кого Эрра рассержен и гневен,

На кого Нергал-воитель, словно бурю сраженья, напускает Асакку,

Как при убиении побежденного бога, рука их не дрогнет,

Как для связывания злобного Анзу, их сеть распростерта!»

<…>

Эти вавилоняне — птицы, а ты их ловушка,

Ты гонишь их в сеть, ловишь их, истребляешь, воитель Эрра.

Подобно Нергалу в Месопотамии и Моту в Угарите, Яхве выступает как повелитель злых духов. Так, упоминаются духи на службе Яхве, возбуждающие распри и ненависть между людьми6. Так, Саул был мучим «злым духом от Бога» (1 Цар. 18:10), побуждавшим его убить Давида; Яхве послал злого духа возбудить вражду между жителями Сихема и Авимелехом (Суд. 9:23). Яхве «попустил лживого духа» в уста пророков царя Ахава (3 Цар. 22:23). Сатана, в более поздних авраамических религиях – христианстве и исламе – превратившийся в духа, взбунтовавшегося против Бога, в Ветхом Завете состоит при Яхве в качестве штатного палача, истязающего по его приказу людей, в частности – праведника Иова (см. посвященное данному сюжету произведение).

Сюжет книги Иова любопытен также тем, что включает сатану в категорию «сынов Божиих» (Иов. 1:6). Иов, описывая свои страдания, говорит, что «ужасы Божии ополчились против меня» (Иов. 6:4). Описывая судьбу нечестивца, друг Иова Вилдад Савхеянин говорит, что его будут мучить «первенец смерти» и «царь ужасов» (Иов. 18:13-14) – с высокой вероятностью, тождественные. С учетом того, что сатана выступает в книге Иова как «сын Божий», это наводит на весьма специфические соображения.

Страшный суд. Стефан Лохнер

Страшный суд. Стефан Лохнер

Вообще в некоторых фрагментах Ветхого Завета сатана и Яхве могут взаимно заменять друг друга. Достаточно сравнить два данных фрагмента. Так, в 2 Цар. 24:1 решение устроить перепись, после которой следует эпидемия, внушается Давиду со стороны Яхве, тогда как в 1 Пар. 21:1 оно – результат наущений сатаны. В рассказе о умерщвлении египетских первенцев Яхве взаимозаменяем до степени неразличения с неким злым духом, именуемым рассказчиком «губитель»:

«И пойдет Господь поражать Египет, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в домы ваши для поражения» (Исх. 12: 23).

Праздник, связанный с якобы имевшим место спасением иудейских первенцев от «губителя», именуется Пейсах, причем, как отмечал Н. М. Никольский, этот праздник восходит к обычаю умиротворения божества, жаждущего человеческой крови:

«В предписании название песах производится от глагола пасах, который понимается в значении «проходить мимо». Но это толкование, как все подобные толкования собственных имен и других терминов, встречающиеся в библии, с научной точки зрения не выдерживает критики. Кроме главы XII книги Исход, глагол пасах встречается в библии всего три раза и совсем в другом значении: два раза в смысле «хромать», «охрометь» и один раз в смысле «приплясывать» специально для обозначения священной пляски жрецов тирского ваала (I Царей, XIII, 26), которые приплясывали и подпрыгивали, точно хромые. Поэтому ученые считают толкование слова в смысле «прохождения мимо» неправильным и стараются установить другое, точное значение. Одни полагают, что песах означает священную пляску, сопровождавшую праздник, но это мало вероятно, так как, по-видимому, с обрядами пасхи пляска никогда не связывалась. Гораздо вероятнее и, как мы сейчас увидим, вполне подходит другое толкование: в ассиро-вавилонском языке, родственном еврейскому, есть слово пашаху—«умилостивляться»—-специально о разгневанном боге. А обряды пасхи первоначально имели именно это значение: посредством них умилостивляли духа или бога, жаждущего крови».

Иудеи спаслись от губителя, поднеся ему в жертву овечью кровь. В месопотамской магии это был классический прием, защищающий больного от атаки злых духов. Приведу несколько примеров из заклинаний аккадской магии в переводе В. К. Шилейко:

Сын мой Мардук,

ступай к больному,

возьми поросёнка,

зарежь его;

положи его голову в изголовье больного,

возьми его сердце,

положи его сердце на сердце больного,

окропи его кровью края постели

Или:

возьми поросёнка вместо больного,

возьми его мясо вместо плоти больного,

возьми его кровь вместо крови больного,

отдай их злым духам;

Если на счет сатаны современные теологи ещё могут изворачиваться, утверждая, что он – падший ангел, то относительно «губителя» устами Яхве сказано: «я творю губителя для истребления» (Ис. 54:16). Примечательны обстоятельства «знакомства» Яхве с Иаковом-Израилем – он в данном сюжете выступает как дух, боящийся солнечного света:

«И остался Иаков один. И боролся Некто с ним до появления зари; и, увидев, что не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал [ему]: отпусти Меня, ибо взошла заря» (Быт. 32:24-26).

Ещё показательнее аналогичная встреча в ночи, произошедшая у Яхве уже с Моисеем, рисующая его духом, алчным до человеческой крови:

«Дорогою на ночлеге случилось, что встретил его Господь и хотел умертвить его. Тогда Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего и, бросив к ногам его, сказала: ты жених крови у меня. И отошел от него [Господь]. Тогда сказала она: жених крови — по обрезанию» (Исх. 4:24-26).

Этот эпизод, в частности, показывает, что и обряд обрезания мог восприниматься как замена человеческого жертвоприношения ребенка для Яхве.

Иконография Страшного суда. 15 в.

Иконография Страшного суда. 15 в.

У Филона Библского в «Финикийской истории» рассказывается:

«Когда же случилась губительная моровая язва, Крон приносит в жертву отцу своему Урану единородного своего сына, обрезает себя, и то же самое заставляет сделать и своих союзников. И немного после он освящает другого сына, от Реи, носящего имя Мут, который умер. Финикияне называют его Смертью, Танатом или Плутоном».

Из этого следует, что в представлении финикийцев обряд обрезания также был связан с человеческим жертвоприношением, причем с направленным на то, чтобы умилостивить духов, связанных с эпидемиями, подобными «губителю», поразившему Египет. Мот же в данной концепции рассматривается как первый умерший (убитый? принесенный в жертву?), что для божеств, связанных с загробным миром, вообще довольно типично – достаточно вспомнить индуистского Яму или Йиму в зороастризме.

Как и у ряда других народов, у семитов злые духи действовали зачастую именно ночью – в первую очередь это относилось к этемму, неупокоенным мертвецам, погибшим насильственной смертью:

«Он всегда квалифицируется как вредоносный и строит свои козни главным образом ночью и в сельской местности».

Власть над этемму, как и прочими злыми духами, в конечном итоге принадлежит Нергалу как владыке загробного мира. Хотя он может олицетворять солнце в губительном, палящем аспекте, в целом он враждебен солнечному свету, что и проявляется в эпосе о Эрре, главный герой которого затмевает сияние солнца, луны и звезд, как это делает и Яхве в текстах о «дне Господа».

Стоит ли удивляться, что Яхве «благоволит обитать во мгле» (3 Цар. 8:12)?

Д. Б. Воинова, анализируя культ Яхве, показывает, что ветхозаветный термин «херем», обозначающий три вроде бы не связанных понятия – войны и уничтожения (особенно в отношении мирного населения, как в случае с действиями Иисуса Навина в Ханаане), принесения жертвы и поголовного уничтожения некоего народа (например, амалекитян) в рамках наказания – в сущности обозначает везде одно и то же: символическое превращения живое в мертвое, то есть именно разрушение живого является посвящением данной вещи для Яхве. В этом контексте предрекаемое пророками разрушение Эдома, Моава, Дамаска, Вавилона, превращение их в руины и пустыни является не только победой Яхве над врагами, но и превращением этих земель из царства жизни в царство смерти и – тем самым – в некотором роде посвящением их Яхве.

При внимательном рассмотрении соответствующих обрядов тут может обнаружиться параллель с ритуалами угаритско-ханаанской религии, направленными на умиротворение Мота как божества смерти. В угаритской мифологии умиротворение Мота осуществлялось через уничтожение первых плодов урожая – обряд, сохранившийся и в Ветхом Завете (Лев. 2: 14)7. Ветхий Завет особенно подчеркивает то, что предназначенное в жертву Богу – от бездушных предметов до людей – непременно должно быть использовано по назначению, то есть принесено в жертву, лишено жизни:

«Не медли приносить Мне начатки от гумна твоего и от точила твоего; отдавай Мне первенца из сынов твоих; то же делай с волом твоим и с овцою твоею. Семь дней пусть они будут при матери своей, а в восьмой день отдавай их Мне» (Исх. 22: 29-30).

«Всякое же посвященное, что посвящает человек Богу, из какой-либо собственности своей: человека ли, скотину ли или из поля своего владения — не продается и не выкупается; всякое посвященное — святая святых, принадлежит оно Богу. Всякий человек, осужденный на смерть, не может быть выкуплен: смерти будет предан» (Лев. 27: 28-29).

Другое любопытное наблюдение Д. Б. Воиновой – о этимологии имени Яхве; судя по всему, оно восходит к корню со следующим семантическим рядом «страстное желание, вожделение; расщелина, пропасть; разорение, крах, гибель; крушение, разрушение». Этот семантический ряд снова напоминает нам о Моте – желание и вожделение в семитской традиции часто сравнивается со смертью («Ибо крепка как смерть любовь», Песнь Песней 8:6), сам Мот мыслился как обитающий в расщелине между горами Таргузиза и Таррумаги на краю обитаемой земли, а название места его проживания, «Хамрай», переводится как «место крушения» или «место проливания слез».

Важной чертой Мота в семитской традиции является ненасытность; он говорит о себе:

«Мой аппетит распространяется на всех людей, на всех обитателей земли».

Всех богов он хочет или пожрать, как пожирает Баала («я встретил Силача Балу, я ввергнул его в свою глотку, как ягненка, я поглотил его, как козленка, и исчез он там»), или покорить своей власти («Потому что даже божественная Шапашу, Светоч богов, в моей власти»). Те же черты в Ветхом Завете демонстрирует Яхве, в пророческой традиции (связанной и с появлением сюжета о «дне Господа»): он нетерпим к поклонению любым богам, кроме него, а также стремится (в пророческой традиции) к распространению своего культа и своей власти на все народы без исключения:

«Тогда опять Я дам народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили Ему единодушно» (Соф. 3:9).

Другой чертой Мота является его омерзительный гигантизм:

«Огромен и страшен он был: одна губа на земле, другая — на небесах. Язык же касался звезд».

Подобный гигантизм, причем с оттенком грубого физиологизма, является также атрибутом Яхве:

«Я подъемлю к небесам руку Мою и говорю: живу Я вовек!» (Втор. 32:40).

Традиция, связанная с «измерением тела Бога», в иудаизме дожила до Средневековья, свидетель чему – трактат «Шиур Кома», в котором утверждается, что «ступни (подошвы) ног Его заполняют весь мир (согласно словам Исаии, 66, 1), a высота их 3 мириады по 1000 парасангов», а язык простирается от одного конца мира до другого (см. описание Мота).

изображение Ада как пасти пожирающей людей, восходящее к образу Мота

изображение Ада как пасти пожирающей людей, восходящее к образу Мота

К слову, в литературной образности Ветхого Завета, связанной с «днем Господа», есть и прямые отсылки к образу Мота:

«Ибо, как вы пили на святой горе Моей, так все народы всегда будут пить, будут пить, проглотят и будут, как бы их не было» (Авд. 1:16).

В угаритском сюжете о Баале и Моте вкушение Баалом пищи за столом у Мота предшествует его гибели, что соответствует классическому фольклорному мотиву нечистоты «пищи усопших»:

«И обрадовался Муту. В честь своего торжества он устроил пир. И на пиру Муту убил Балу» (в изложении А. И. Немировского: «В ущелье, в подземных глубинах меня посети, Баал. Будешь сидеть на пиру рядом с моею родней. Но что бы ни скушал ты, что бы ни выпил ты, придется тебе изрыгнуть. Ибо проткну я тебя так же, как ты гибкого змея Латану когда-то пронзил насквозь»).

Мот враждует с царем «земных» богов – Баалом; при этом он именуется «любимцем Эла», главы «небесных» богов. Антагонизм «земных» и «небесных» богов выражается, в частности, в том, что после гибели Баала в пасти Мота Эль и Ашера объявляют новым царем «земных» богов Астара, о котором сказано, что «И тогда Асирату предложила сделать царем бога Астару, потому что покорен он высшим богам, а по отношению к людям творит насилие» (в отличии от Баала, милостивого к людям). Эрра-Нергал обманом похищает власть у Мардука, властителя земли, но при этом его действия по истреблению людей де-факто санкционированы богом неба Ану8. По мере развития культа Яхве, как известно, Баал, глава «земных» богов, был демонизирован, а его культ табуирован, тогда как имя «Эль» стало вторым именем для самого же Яхве.

Основные черты Бога в авраамическом мировоззрение –

1) единственность и первичность по отношению к миру,

2) нетерпимость по отношению к другим божествам.

Если обратиться к угаритской мифологии, такое сочетание черт есть именно у Эля и Мота – он творец мира, мудр, добр, милостив, изображается как благообразный старец (типичные атрибуты Эля), но вместе с тем он беспощаден к врагам, воинственен, упивается смертью и разрушением, повелевает злыми духами (типичные черты Мота). Не случайно в Ветхом Завете содержатся две традиции именования Бога – «элохист» и «яхвист», причем традиция «Яхве» связана с Иудеей, а «Эля» (Элоаха, Элохим) – с Израилем. Для сельскохозяйственного (Северо-)Израильского царства был более актуален культ Эля, тогда как для граничащей с пустынным Заиорданьем Иудеи – культ Яхве как божества войны и пустынной бури, и лишь позднее их культ слился воедино.

Возможно, именно подобный дуализм позднее подтолкнул гностиков к созданию мифологической системы, в которой добрый Бог противопоставлялся злому демиургу. Иудейские авторы, судя по всему, понимали данную проблему и старались дистанцировать Яхве от Мота — возможно, причиной заимствования баалистских мотивов «победы над смертью» было и это. См. интересный анализ Д. Б. Воиновой:

«В результате противостояния Мот-Яхве последний осуществляет очень странный поступок — он проглатывает Мота: «Поглощена будет смерть навеки.» (Ис. 25: 8). В угаритской мифологии именно Мот всех поглощает и проглатывает, в том числе и своего противника Баала. Значит, Яхве собирается проглотить поглотителя, т. е. расправиться с Мотом его же способом. Возможно, здесь, как и в отрывке Иер. 9: 21, мы видим проявление борьбы Яхве «с самим собой» — следствие его превращения из бога смерти в Бога главного, космического. Теперь старый облик Яхве выступает уже как отдельный персонаж, противостоящий ему. Впрочем, не исключено, что этот «демонический» Мот — еще одно, более позднее заимствование из мифологических систем соседних народов. Можно привести другое объяснение появления Мота в Библии: это была одна из попыток яхвистов «очистить» своего Бога от его первоначальных функций. Поэтому в текст вводится персонаж, который должен все негативные функции взять на себя — и тем самым отвести подозрения от Яхве».

В дальнейшем данная тенденция в авраамических религиях получила развитие путем наделения функциями Мота как властителя смерти, разрушения и злых духов сатаны. Сатана из палача на службе у Яхве стал в буквальном смысле азазелем, козлом отпущения. Наибольшего развития эта тенденция достигла в христианстве — именно из-за сатаны, подтолкнувшего Адама к грехопадению, в мир вошла смерть (5:12), он «человекоубийца от начала» (Ин 8:44). Бог же, разумеется, к появлению смерти никоим образом не причастен: «Бог смерти не сотвори» (Прем.1, 13). Любопытно, что фольклор вполне христианских народов нередко воспроизводил обратное мнение. Так, в народной песне про Анику-воина Смерть, готовясь забрать его душу, говорит следующее:

«Меня Господь возлюбил

И по земле попустил:

<…>

Где тужат, плачут,—

Тут мне, смерти, и праздник»

Ср. с речами Эрры и Мота, получающих удовольствие от творимой ими резни.

(в фольклоре лучше сохраняются более архаические пласты мифологии)

Подобный дуализм весьма характерен для такого знакового эсхатологического произведения, как «Откровение Иоанна Богослова», где, с одной стороны, Иисус имеет «ключи ада и смерти» (Откр. 1:18) и насылает на человечество злых духов во главе с Абаддоном (Откр. 9:1-11) – что примечательно, в книге Иова имя «Абаддон» одно из эвфемизмов для загробного мира – но, с другой стороны, по итогам своей победы над врагами низвергает в огненное озеро смерть и ад (Откр. 20:14). Но более подробно тематика Откровения Иоанна Богослова будет рассмотрена позднее.

Возможным возражением против параллели «Яхве-Мот», помимо ярко выраженных баалистских мотивов в псалмах, где Яхве выступает как победитель морской стихии и смерти, проливающий на землю несущий плодородие дождь, является эпизод с описанием уничтожения Золотого тельца Моисеем, срисованный с уничтожения Мота Анат, сестрой-женой Баала:

«взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал ее пить сынам Израилевым» (Исх. 32:20) – ср. с. «Она разрубила его мечом, сквозь сито просеяла, сожгла на огне, размолола жерновами мельницы, рассеяла по полю, чтобы птицы склевали его останки».

Двусмысленность эпизода состоит в том, что изображал золотой телец, скорее всего, самого же Яхве – во всяком случае, нет указаний на то, что его культ был связан с почитанием «богов иных».

Ещё одним возможным возражением против параллели «Яхве-Мот» является то, что хотя Яхве неоднократно выступает как божество, несущее гибель и разрушение, непосредственно со смертью и подземным миром он связан слабо. Так, пророк Исайя говорит о Яхве:

«Ибо не преисподняя славит Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину Твою. Живой, только живой прославит Тебя, как я ныне: отец возвестит детям истину Твою» (Ис. 38-18-19).

Но, во-первых, эта ремарка связана с характерной для семитской религиозности ориентированности на прижизненное благочестие и представление о загробном мире как о в любом случае безрадостном месте.

Во-вторых, как отмечает Д. А. Вавилина, культ того же Эрры как божества гибели и разрушения не сразу, только к II тысячелетию до нашей эры, слился с культом Нергала как божества загробного мира. В случае с угаритской мифологией помимо Мота, непосредственно убивающего Баала, мы имеем сына богини неба по имени Астар Ужасный, божество пустыни и войны (функции, характерные для Эрры и Яхве), которое, пользуясь гибелью Баала, занимает его трон на горе Цафон — также, как Эрра получает власть над миром в эпосе о Эрре, пользуясь тем, что Мардук удалился в Абзу, чтобы пройти ритуальное очищение с помощью бога огня Гирры, причем «отсутствие» Мардука в мире людей можно истолковать в данном случае как символическое замещение смерти9.

Аналогом Астара как божества войны и плодородия в месопотамской пантеоне был Нинурта, также исполнявший функции бога войны и плодородия, «земледельца богов». Нинурта был братом Нергала и иногда их культы синкретизировались, порождая образ единого божества – Нинурты-Нергала. Планетой, которая связывалась с двумя этими братьями, в месопотамской астрологии был Сатурн – которому среди дней недели соответствует суббота. У пророка Амоса содержится любопытный пассаж:

«Приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев? Вы носили скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали для себя» (Ам. 5:25-26).

tis-land-is-mine-1024x571

«Ремфан» (в оригинале – Кийун) – месопотамское астральное (звездное) божество, также соответствующее… планете Сатурн.

Ещё одно возможное объяснение неполноты параллели «Мот-Яхве» то, что черты Яхве, сближающие его с Мотом и Эррой-Нергалом, усилились во время активизации пророческого движения, которое в ходе противостояния со старым яхвистским жречеством, обвиняя его в неискренности веры10, и разработало концепцию «дня Господа». Естественно, что если для жреческих религий, подобных месопотамской, мифологема мировой катастрофы вроде той, что фигурирует в эпосе о Эрре, сопровождавшейся сломом всех социальных норм, была несчастьем, то для пророческой религии, авторы которой создали идею «дня Господа», мировая катастрофа, творимая богом разрушения, стала мыслиться как средство позитивного изменения мира через истребление погрязшей в пороках аристократии, жречества и вообще всех «грешников».

Для пророческого движения, апеллировавшего к простому народу, было характерно обращение к архаическим практикам экстатической религиозности. Пророки в исступленном состоянии скакали (2 Цар. 6:16), наносили себе раны (Зах. 13:5-6), ходили голышом (Ис. 20:2-4), пекли хлеб на калу (Иез. 4:12-15), женились на блудницах (Ос. 1:2-4; 3:1-5). Иными словами, деятельность пророков сопровождалась ритуальным нарушением общественных норм и устоев, которые хранило жречество. Действия Эрры в рамках посвященного ему произведения также сопровождается нарушением устоев11:

Не знавший оружия свой меч обнажает,

Не знавший стрел напрягает лук свой,

Не знавший свары вступает в битву,

Не знавший силы летает, как птица,

Слабый силача побеждает, быстроногого обгоняет калека,

Правителю, пекущемуся о святынях, говорят предерзкие речи,

Врата Вавилона, реку их богатства, своими руками они заграждают,

На святилища Вавилона, как вторгшийся враг, бросают пламя,

И ты — их предводитель, ты стал во главе их!

<…>

Людей посвященных ты заставил носить оружье — мерзость для Дагана и Ану,

Как сточную воду, их кровь ты пролил на стогнах.

Пророчество как явление существовало вовсе не только у иудеев – тот же Ветхий Завет упоминает и пророков Баала, и «пророков дубравных» (3 Цар. 18-19). Но именно в иудаизме пророки стали грозной силой, способной противостоять официальному жречеству под лозунгом защиты «чистоты учения»; так, организованный пророком Елисеем (4 Цар. 9:6) переворот Ииуя, свергшего династию Омридов, покровительствовавшую культу Баала, сопровождался также резней яхвистского жречества – видимо, той его части, что была лояльна прежней династии (4 Цар. 10:11). О яхвистских пророках нам известно, что они часто выступали с критикой царя, жречества и иудейского народа в целом, тогда как пророки Баала «питались от стола» царского дома.

В конечном итоге иудейскому жречеству удалось маргинализовать пророческую традицию: «Тогда, если кто будет прорицать, то отец его и мать его, родившие его, скажут ему: тебе не должно жить, потому что ты ложь говоришь во имя Господа; и поразят его отец его и мать его, родившие его, когда он будет прорицать. И будет в тот день, устыдятся такие прорицатели, каждый видения своего, когда будут прорицать, и не будут надевать на себя власяницы, чтобы обманывать. И каждый скажет: я не пророк, я земледелец, потому что некто сделал меня рабом от детства моего» (Зах. 13:3-5). Однако, вытесненная на низовой уровень, она в конечном итоге дала христианство и гностицизм, а эсхатологическая концепция «дня Господа», созданная пророками, предопределила дальнейшее развитие всех авраамических религий12.

Перед судом Божиим

Перед судом Божиим

Примечания

1 См. посвященную анализу эпоса статью.

2 Любопытно, что в исламских текстах также присутствует адское воинство аз-Забанийя, истязающее грешников, этимология которого четко прослеживается из zibanitu, слова, обозначающее созвездие Весов, соответствующее VII месяцу ниппурского календаря и его ритуалам, направленным на почитание ануннаков, судей загробного мира, тесно связанных с Эррой-Нергалом как правителем преисподней (Емельянов В. В. Ниппурский календарь и ранняя история Зодиака. С. 184-185). Так, Эрру его слуги всячески убеждают, что его действия по истреблению людей вызовут у ануннаков одобрение:

Ануннакам, любящим блаженную тишь окажи услугу,

Из-за гомона людского им сон не приходит!

Мардук говорит о том, что если оставит трон, то ануннаки истребят человеческий род:

Ануннаки поднимутся, истребят живущих,-

Пока не взмахну оружьем, кто вспять обратит их?»

Кроме того, созвездие Весов считалось одной из частей созвездия Скорпиона (Емельянов В. В. Ниппурский календарь…, с. 185), которое связывалось с семеркой злых духов, порожденных богиней Ишхарой (ср. с семью злыми духами «себетту», действующими под руководством Эрры) — Емельянов В. В. Ниппурский календарь…, с. 186. Для месопотамской демонологии семь – число, связанное с злыми духами:

«Говоря об этих демонах, тексты сообщают: «Их семь», без сомнения, следует, не воспринимая его буквально, подразумевать под ним гораздо большее количество: «Их семеро, богов просторного неба; их семеро, богов просторной земли; их семеро, алчных богов; их семеро, богов вселенной; их семеро, злых богов; их семеро, злобных ламашту, их семеро, злых бедствий лабацу, их семеро в небесах, их семеро на земле».

37064519_1788591974559660_6052092133949571072_n

аз-Забанийя

3 Типовой образчик: «Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим; одним путем выступишь против них, а семью путями побежишь от них; и будешь рассеян по всем царствам земли. 26 И будут трупы твои пищею всем птицам небесным и зверям, и не будет отгоняющего их. 27 Поразит тебя Господь проказою Египетскою, почечуем, коростою и чесоткою, от которых ты не возможешь исцелиться; 28 поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца (Втор. 28:25-28)». Наоборот, в случае повиновения Яхве он дарует победу над врагами: «Поразит пред тобою Господь врагов твоих, восстающих на тебя; одним путем они выступят против тебя, а семью путями побегут от тебя.  <…> Сделает тебя Господь главою, а не хвостом, и будешь только на высоте, а не будешь внизу (Втор. 28:7,13)».

4 Подробнее о Моте см. здесь.

5 Ловец с сетью – традиционная метафора Мота и вообще смерти, об этом см. также ниже.

6 Ср. с действиями Эрры в посвященном ему произведении.

7 Показателен и западносемитский обычай принесения в жертву первенцев в случае военных бедствий – так как одна из этимологий производит имя Мота от аккадского mutu, «воин», то есть он, как и Эрра-Нергал, а также Яхве Саваоф, может также рассматриваться как божество, связанное с военными действиями – достаточно вспомнить и обращение иерусалимцев к нему для защиты от «всепоражающего бича». То, что человеческие жертвоприношения у ханаанеев обычно были посвящены Баалу, никак не умаляет этого соображения, а наоборот, так как при внимательном рассмотрении отношения Баала и Мота не сводятся к одному лишь только антагонизму: оба, как было показано выше, божества плодородия, оба умирают и воскресают (Баал – после того, как его убивает Мот; Мот – после того, как его убивает Анат); более того, в угаритском храмовом гимне, посвященном борьбе Баала и Мота, сказано, что их «одна мать родила».

8 Ану, царь богов, обрюхатил землю –

Семь богов она породила, он нарек их Сибитти.

Пред ним они встали, он назначил им судьбы.

Одного он призвал и дает повеленье:

«Где б ни буйствовал ты, соперника не встретишь!»

Молвит он второму: «Как огнь сожигай, полыхай, как пламя!»

Третьего заклинает: «Уподобься льву, тебя узревший да сгинет!»

Четвертому молвит: «От взмаха твоего оружья гора пусть рухнет!»

Пятому молвит: «Дуй, словно ветер, возмути всю землю!»

Шестому велит: «Рази налево и направо, никого не милуй!»

Седьмого змеиным ядом снабдил: «Истребляй живущих!»

Как назначил судьбы всем Сибитти Ану,

Эрре, воителю богов, он их отдал: «Пусть идут с тобой рядом.

Когда надоест тебе человеческий гомон И ты пожелаешь свершить расправу,

Перебить черноголовых и стада Шаккана, — Да станут они твоим грозным оружьем, да идут с тобой рядом!»

9 В месопотамской культуре существовал праздник акиту, когда определенное божество покидало свой город (как Мардук покидает мир людей) и перемещалось в специальный дом-акиту, причем, как отмечает В. В. Емельянов в работе «Ритуал в древней Месопотамии»,

«нужно отвлечься от имен и понять функцию обряда — временное исчезновение и новое появление божества (причем появление только после обильных жертв, увеличивших его жизненные силы). По этой логике дом–акиту — место, где осуществляется прерывность в жизни бога–зерна перед началом следующего жизненного цикла, аналог Подземного мира. И каждое божество в момент пребывания в акиту должно считаться временно умершим. Отсюда и его оплакивание, возможно, существовавшее и раньше, но попавшее на письмо только после III династии Ура».

В сюжете о противостоянии Баала и Мота смерть Баала также является одновременно и заточением в акиту, «доме скорби», см. изложение А. И. Немировского:

«Опустись в дом одиночества, в землю. Ты будешь причислен к тем, кто опустился в нее. Как только испустишь дух, познаешь подземных богов — и сразу оплачут тебя».

10 Типичный образец: «О, вы, которые суд превращаете в отраву и правду повергаете на землю! Кто сотворил семизвездие и Орион, и претворяет смертную тень в ясное утро, а день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли? — Господь имя Ему! Он укрепляет опустошителя против сильного, и опустошитель входит в крепость. А они ненавидят обличающего в воротах и гнушаются тем, кто говорит правду. Итак за то, что вы попираете бедного и берете от него подарки хлебом, вы построите домы из тесаных камней, но жить не будете в них; разведете прекрасные виноградники, а вино из них не будете пить. Ибо Я знаю, как многочисленны преступления ваши и как тяжки грехи ваши: вы враги правого, берете взятки и извращаете в суде дела бедных. Поэтому разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время. Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых, — и тогда Господь Бог Саваоф будет с вами, как вы говорите. Возненавидьте зло и возлюбите добро, и восстановите у ворот правосудие; может быть, Господь Бог Саваоф помилует остаток Иосифов» (Ам. 5. 7-15).

11 К слову, египетский бог войны, пустыни и песчаных бурь Сет, который обладает рядом сходных черт с Эррой-Нергалом, а с Яхве и вовсе прямо отождествлялся враждебно настроенным к иудеям авторами вроде Манефона (особенно в рамках мифологемы «гиксосы-евреи»), также мыслился как бог, попирающий социальные нормы. Так, в египетской литературе, посвященной бесчинствам Сета, акцентируется его функция нарушителя социальных норм и осквернителя религиозных обрядов. Подробнее см. посвященную данной теме работу К. Ф. Карловой про образ Сета. При этом, подобно Эрре и Моту, Сет был враждебен «земным» богам – Осирису и Хору, но (до окончательной демонизации его образа в Позднем царстве) лоялен небесному богу, Ра, защищая его от змея Апопа, выполняя тем самым функцию воителя богов.

12 См. классические образы Иоанна Крестителя, Иисуса Христа и Симона Мага. В целом общую суть эсхатологической риторики подобных религиозных деятелей передал Цельс, полемизируя с христианами в «Правдивом слове»:

“Я — бог, или дух божий, или сын божий. Я явился. Мир погибает, и вы, люди, гибнете за грехи. Я хочу вас спасти. И вы скоро увидите меня возвращающимся с силой небесной. Блажен, кто теперь меня почтит; на всех же прочих, на их города и земли я пошлю вечный огонь, и люди, не сознающие своих грехов, тщетно будут каяться и стенать; а, кто послушался меня, тем я дарую вечное спасение”.

Об авторе Tapkin