Города, география с экологией

Print PDF

Перевод главы про циклическую модель роста городов (2.3.4) и влияние политической системы на рост городов (2.3.5.), из книги Herbert Sukopp & Rüdiger Wittig (ред.) “Stadtökologie” («Экология города», Gustav Fischer Verlag, 1998. Ss.26-35; лучший учебник по теме).

2.3.5. Влияние политической системы на рост городов.
Города – растущие системы. Можно выделить две группы факторов, управляющих их развитием. С одной стороны, это рост населения, приток его в город, с другой – рост потребности в площадях для разнообразных городских функций (жилья, рабочих мест, проведения досуга, образования, движения транспорта и пр.), которые в условиях экономического роста и технологических инноваций удовлетворяются с роста налогооблагаемой базы. Политэкономические эффекты плана и/или рынка вызывают важные различия в росте физической структуры городов. В «идеальном типе» различия роста городов, обусловленные эффектами либерального капитализма, бывшего государственного капитализма[1] и социального государства всеобщего благосостояния можно представить следующим образом.

1. В обществе либерального капитализма, в США, в основе роста городов лежит прибыль, полученная от земельных спекуляций. Они приводят в движение «спираль развития» города: доходы от роста цен на землю вкладываются в развитие городской инфраструктуры, в технические усовершенствования в городской жизни, что ещё более поднимает цену – и т.д. до тех пор, пока изменения рыночной конъюнктуры в большем масштабе не начнут эту цену сбивать. В частности, это означает, что в городах Северной Америки формируются 2 широкие зоны земельных спекуляций и, соответственно, развития, внешняя и внутренняя. Внутри спекулируют перспективными для застройки участками на внешней периферии городского центра (Central Business District), который в большинстве крупных городов известен своим распадом и формирование трущоб. Иными словами, внутри себя город развивается не из центра, а «вокруг центра» (рис.2-10).

Рисунок 2-10. Области земельных спекуляций (в т.ч. пустыри) в североамериканском городе (по Bartholomew 1965 из Lichtenberger 1991).

Внешняя зона земельных спекуляций (и развития городских систем) много более впечатляющая, по крайней мере по площади, это центробежно растущее вокруг крупных городов кольцо пригородов (suburbs), захватывающее «вакантную землю» (в смысле негородскую).

Полное отрицание огромности площадей, пропадающих впустую в городе и вокруг него в англоязычных учебниках по географии городов и социальной экологии показывает, что их неиспользование для обслуживания городских функций (фактически «некротических очагов» урбосреды, не участвующих в городском метаболизме), либеральной идеологией США воспринимается не как проблема, требующая решения, а как нечто само собой разумеющееся. Научные исследования [этих процессов] отсутствуют полностью.

2. Города континентальной Европы прошли через аналогичную либеральную эпоху грюндерства перед первой мировой войной, и испытали сходную горячку спекуляций (рис.2-4).

Рисунок 2-4. Социально-экономическое расчленение городского пространства Вены. Таблица легенды

Функциональная структура	Господствующая социальная структура
	Высший класс	Средний класс	Нижне-средний класс	Низшие классы
	1. Завершённая застройка
Жилые кварталы
Сильнее перемешанное с индустрией
Сильнее перемешанное с предприятиями торговли/услуг
City
	II. Черта города
Коттеджная застройка
Деревни, приобретшие городской облик
	Преобладающие функциональные элементы и использование территории
	Промышленные пригороды	Ж/д.вокзалы и магистрали	Занятия садоводством и огородничеством	Кладбища
	Общественные здания	Главные деловые улицы	Парки и луговые участки	Область земельных спекуляций

Также в средней Европе во время первой мировой войны земля занималась под огороды для самообеспечения, позднее преобразуемые в садовые участки. В отсутствие контроля за использованием земли и государственного порядка землю стали продавать, перепродавать и беспорядочно застраивать, формируя растянутые поселения. Таковы территории «хаотической урбанизации» во Франции, также как многочисленные нелегальные самозахваты земли, с возведением построек, появившиеся в те годы по внешней периферии большинства крупных городов Европы (Будапешт, Белград, Бухарест, София, Варшава). Сейчас такие кольца трущоб вокруг мегаполисов сохранились лишь в 3-м мире[2].

3. Движение за плановое развитие городов и централизованное регулирование их роста в интересах рационального использования территории и блага всех жителей, возникшее в Великобритании в начале 20 века, выдвинуло две важные концепции: нового города[3] и зелёного кольца вокруг города («green belt»).

Создание «зелёного кольца» вводит общественный контроль использования территорий по внешней периферии растущего города (где это особенно важно, см.ниже) и аннулирует возможность рыночной игры земельных цен свободно определять характер использования участков в ближних пригородах [поскольку, как видели в п.1, оно всегда идёт в направлении, приносящем прибыль земельным спекулянтам, но проблемы всем прочим жителям города. Приватизация прибыли, социализация рисков, что инфраструктурных, что экологических — каинова печать «свободного рынка». W.K.].
Начиная с Лондона, «зелёное кольцо» распространилось также в других городах б.Британской империи, став обязательной частью планов схемы землеиспользования при развития города. ППроисходило это, однако с 1960-х гг., под влиянием успешного осуществления «зелёного кольца» вокруг городов СССР, начиная с Генплана развития Москвы 1935 г., где был впервые направленно создан лесопарковый защитный пояс (ЛПЗП), где естественные экосистемы защищены от застройки и разрушительных форм рекреации статусом ООПТ. Впрочем, автор об этом пишет далее.
На плане развития г.Оттавы (рис.2-11) видно «зелёное кольцо» в несколько миль в глубину. Дальнейший рост города ведёт к специфическому «отливу» населения и производств в города-спутники. Повторим общее место, что «зелёное кольцо» не может сдерживать рост городов, и поэтому выполняет лишь функцию расчленения разных частей растущей агломерации[4], и работает на общее благо, защищая земельную базу городов от неразумного «снятия сливок» земельными спекулянтами.

Рисунок 2-11. «Зелёное кольцо» вокруг Оттавы + направление выезда его жителей в спутники

4. В США также появлялись разнообразные концепции «зелёного кольца» вокруг городов, делались попытки их использования в городских планах, однако нигде это не смогли реализовать. Создание общественных зелёных территорий и мест рекреации отсутствует как актуальная задача в городах США.

С конца первой мировой войны территории старейших «городских парков» (зелёных территорий вокруг города, появившихся при его основании), находятся в частном владении. Клубная система и частное владение, эти инструменты высшего и среднего классов, являются предпосылками для создания рекреационных объектов, спортивных сооружений и пр. — только не в городе для всех, а в пригородах, где концентрируются «свои». Результатом оказывается экспансия в США экоопасной пригородной культуры, при которой «природная база» региона «съедается» быстрей всего.

5. Прямо противоположная ситуация наблюдается в бывших соцстранах, где сложилась дихотомия между общественными зонами отдыха (городские и пригородные лесопарки, природные ландшафты в более дальних частях региона) и многочисленным частным вторым-временным жильём в области (Datscha). Оба важных элемента земель, прилегающих к городу, полностью отсутствуют в «metropolitan area» в США (в нашей классификации соответствующих «ядрам» агломераций).

Рис.2-12 показывает лесопарковый защитный пояс вокруг Москвы, созданный уже в 1935 г. как интегральная часть Генерального плана развития города, реализующий концепцию «зелёного кольца», даже с избытком.[5]

Рисунок 2-12. Лесопарковый защитный пояс вокруг Москвы (ЛПЗП), по Shaw 1979 из Lichtenberger 1991.

Легенда сверху вниз: спортивные и культурные центры; жильё, включая летние лагеря отдыха; водохранилища и крупные озёра; границы ЛПЗП; территория г.Москвы; значительные лесные массивы; существующие автодороги; планируемые автодороги

Перед политическими изменениями [приведшими к гибели социализма] продолжалось планирование новых таких зон и расширение старых[6].

Добавлю от себя: помимо решения сиюминутных задач – сантарно-гигиенических, связанных с фитомелиорацией (1-2), рекреационных и природоохранных, создание ЛПЗП с режимом особо охраняемой природной территории необходимо для долговременного сохранения участков природных ландшафтов на староосвоенных территориях, позволяющее их сохранить даже при «втягивании» в растущие города, минимизирующее риск «переваривания» при окружении урболандшафтом.

«Конкретный механизм сохранения «поляризованного ландшафта» в староосвоенных регионах при социализме опять-таки связан с «автоматизмами» плановой экономики, действующими независимо от добрых намерений граждан, партии и правительства. Они позволяют «не прозевать» тот момент развития «урбанизированного ядра» по одному из направлений урбанизации, когда пригородные леса, луга и болота «на данном направлении» необходимо взять под охрану как рекреационный ресурс и ограничить использование их захламление и застройку. Иначе они будут необратимо потеряны.

Дело в том, что урболандшафт быстро эволюционирует; до сих пор, мы, увы, не умеем ограничивать рост городов, и во всех существующих агломерациях площадь урболандшафта растёт быстрее, чем население (несмотря на то, что на первый взгляд кажется – люди критически скапливаются в городах). Это значит, что всё большая часть городских функций не может выполняться на территорию города и выносится из него вовне, в регион. Следовательно, чтобы экстремально не ухудшить экологическую ситуацию, процесс «выноса», связанного с территориальным ростом городов, должен быть организован в пространстве и времени так, чтобы минимально нарушить связность природных комплексов на периферии и не подорвать «зелёные клинья» в ближних пригородах. Если развитие города идёт стихийно, то коммерческий интерес городских властей и застройщиков нарушит первое и уничтожит второе. Чтобы этого не получилось, требуется долговременное планирование, способное диктовать свою волю всем участника городского развития, координировать их усилия и направлять их в сторону экологической устойчивости.

Именно это осуществлялось в планах развития городов СССР и других соцстран, где с 1972 года был внедрен раздел «Территориальная комплексная схема охраны природы» (ТерКСОП). Научная основа для такого планирования на уровне региона – эволюционные модели урбанизации, на уровне города или, точней, одного из «урбанизационных лучей», по которому идёт его рост – модель смены функций отдельных элементов мозаики земельных участков, расположенных кнаружи от внешней границы города, в ближних пригородах, создаваемая по принципу  клеточных автоматов.

В соответствии с ними городской рост можно описывать как смену функций каждой «клеточки территории», и следующие отсюда смены форм землепользования, типов растительности или видов застройки, как это показано на обобщённой схеме. Важно подчеркнуть резко неравномерную скорость соответствующих изменений до и после «захвата» соответствующей территории в структуру растущего урболандшафта. Смена функций (а, значит, сохранности природных комплексов) идёт наибольшими темпами до включения данного участка собственно внутрь города, пока он относится к ближним пригородам, и резко снижается после такого включения. См. пример подобной динамики для окраин Москвы в конце 1970-х гг.

Хуже всего то, что если не принять специальных мер по охране природы, все изменения этого рода будут вести к худшему, в сторону увеличения застроенности/захламлённости изначально природных участков, с уничтожением бывшей на них растительности. Природные ландшафты (леса, луга и болота) вытесняются городской застройкой через промежуточную стадию поля, сада или свалки/промзоны. Иными словами, при стихийном развитии город направленно ликвидирует ту экологическую структуру, которую он мог бы собрать (или образовать) из осколков природных ландшафтов ближних пригородов, вместо того, чтобы ликвидировать их сплошь – причём одновременно идущее создание озеленённых территорий внутри города компенсирует не более чем 10% утраченных ландшафтов. Чтобы спасти от такого исхода лесные, луговые, болотные массивы ближних пригородов (особенно ценные как рекреационные ресурсы для горожан – и одновременно как «трамплин» для урбанизации диких видов фауны, позволяющий исходно уязвимым видам сохраняться в староосвоенных регионах), им должен быть своевременно придан статус ООПТ (особо охраняемых природных территорий). Это должно случиться не позже момента, когда это уже потеряло смысл в силу вышеописанной динамики.

Отсюда единственный способ предотвратить утрату участков, обеспечив их «вход» в экологический каркас города и «работу» на очистку от загрязнений и поддержание здоровья горожан – долговременное планирование городского развития. Только оно  позволяет заранее выделить ключевые природные территории, «защитив» их приданием статуса, запрещающего застройку и все прочие виды деятельности, чреватые разрушением природного комплекса до того, как город «подрастёт» к данным участкам и будет угрожать их территориям. Это так называемая территориальная компенсация экологического ущерба, производимая планомерно и заблаговременно, в отличие от локальной, производимой post hoc. Она предполагает направленное развитие экологической инфраструктуры города, «без отставания» от роста его территории, направленным «подключением» к ней пригодных массивов лесов, лугов и болот по мере последнего.

Напротив, при стихийном развитии капиталистических городов «зелёные острова» в основном бесполезно утрачиваются (см. карты динамики 25 разных городов Европы, от малых курортных до мегаполисов за последние 50 лет). Наименьшей скоростью этих негативных процессов отличаются включённые в анализ «постсоциалистические» города, особенно Дрезден (в 1970-80-е годы из всех стран Европы именно ГДР была безусловным лидером по части сохранения дикой природы в городе и рационального природопользования; при том, что экономическая необходимость толкала к развитию вредных производств). Иными словами, момент, когда пригородный лес надо взять под охрану – чтобы он не был фрагментирован/застроен/вырублен вследствие спонтанного хода процесса урбанизации – при капитализме упускается в 95 случаях из 100. В том числе потому, что инвесторам, или застройщикам, или покровительствующей тем и другими мэрии крайне выгодно наладить «производство сомнений» в том, а стоит ли это делать, всячески пропагандировать нормальность происходящего. А когда время упущено, уже будет поздно.

Когда «поляризованный ландшафт» уже разрушен (или так и не сформировался в районах «автомобильной урбанизации»), приходится прилагать значительные усилия, чтобы сделать городское пространство социальным. Благодаря практике советских времен, в наших агломерация и вокруг пока достаточно природных и озеленённых территорий, чтобы городское пространство сохраняло свой социальный характер. Пока природные территории города и ближних пригородов не слишком застроены и чрезмерно не фрагментированы, не надо специально создавать «зелёные острова», озеленять крыши и прибегать к прочим приемам, обычным в городах капиталистической Европы или Америки, в процессе роста которых озеленённые территории быстро вытесняются. Дискуссия об этом шла среди специалистов-экологов на Урбанистическом форуме, состоявшемся 7-9 декабря 2011 года, при равнодушии городских властей».

Капитализм против природы. Ч.2.

А вообще, читая книгу «Пригородные леса» В.Д.Пряхина и В.Т.Николаенко (М.: Лесная промышленность, 1981), посвящённую «зелёному строительству» и охране лесов ближних пригородов, поражаешься, насколько тщательно в СССР подходили к созданию «зелёных колец» вокруг городов, с учётом что поглощения загрязнений, что и оптимизации микроклимата, или задач рекреации. «Зелёные кольца» создавали с 30-40-х гг., когда, казалось бы, у страны были другие задачи, вокруг самых разных городов, а не только столичных (в том числе в годы войны, в 1943 г. вышло постановление о лесопосадках на территориях, вырубленных горожанами в войну для отопления и пр. В частности, в 43-45 гг. были засажены все – обширные – вырубки военных лет в Лосином острове.

Вот рассказ о том, как и в каких масшабах это делалось

1-2-3-4

Вот про роль лесов/лесопарков в фитомелиорации

1-2-3-4-5-6

Вот про общие принципы выделения и размещения лесов для ЛПЗП, с картами лесопарков вокруг Киева, Ленинграда, Казани (с.30-31). Это делалось с учётом характера промышленности в городском центре, чтобы максимизировать поглощения загрязнений.

1-2-3-4-5-6-7-8-9

И эта книга – лишь одна из многих. Такие же издавались в республиках, с учётом их специфики. Например, М.С.Нижник. «Лес и отдых». Киев: Наукова думка, 1989. 116 с.

Соответственно, при социализме лесные массивы создавали и сохраняли, и настолько успешно, что в 1970 г. Донецк получил приз ЮНЕСКО как самый зелёный промышленный город мира. С откатом в капитализм их стали уничтожать, от Химкинского леса до Запорожья с Днепропетровском, зелень в городах (и луговые участки) стремительно «съедаются» застройкой, запечатыванием почвы, машинами. В европейских городах идёт тот же процесс (см. рисунок темпов вытеснения зелёных участков в разных городах; обратите внимание, что минимальная скорость потери природных ландшафтов – в Дрездене и Праге)». Но вернёмся к книге Зукоппа и Виттига.

2.3.4. Циклическая модель развития города как объяснение упадка, обновления и расширения городов (или отдельных участков внутри них).

Циклическая модель происходит из эволюционной теории. В экономических науках используется концепция «жизненных циклов товара» для объяснения эволюции производственных цепочек, волнообразности их обновления/перестройки. Она применяется и к городам, к обоим аспектам их бытия: с одной стороны, это пространственное расширение, с другой – обновление уже существующей застройки. Оба процесса взаимодействуют и могут быть описаны в рамках теории жизненного цикла товара, её 4-мя стадиями («модель двойного цикла» в развитии города, рис.2-6).

Следующие тезисы определяют применение модели двойного цикла.

1. Развитие города нелинейный процесс, но подразделяющийся на периоды расширения города и его обновления (застройки, производственных мощностей, транспортной сети и пр.).

2. Новый цикл развития города вызывается изменением хотя бы двух параметров в области политических, технических, социальных и градостроительных условий [существования города].

3. Жизненный цикл продукта в рыночной экономике распадается на 4 фазы. Фаза инноваций (1, рис.2-6). состоит в пресечении традиционных принципов расположения зданий, когда новостройки размещают по-новому. Фаза подъёма (take off – фаза, 2) знаменуется новыми формами исключения старых и стандартизации новых градостроительных форм, перемены из точечных делаются охватывающими значительную часть 4урболандшафта. Вершинная фаза (3) характеризуется дифференциацией исходного продукта на подтипы и варианты; в случае города это становление широкой палетки типов зданий и видов застройки [«новой волны»], различающихся внешним видом и функционально, захватывающих все части урбосистемы. 4 – поздняя фаза, завершение цикла

4.Циклы развития города могут и обрываться. Таким образом, значительная часть жилого фонда, потенциально пригодного к обновлению, преобразуется только в следующем цикле или через один. Это положение объясняет, что очень сложное (и чаще всего в конкретной ситуации трудно объяснимое) сосуществование разных типов старой застройки связано с нагромождением нескольких вдруг обрывающихся городских циклов.

5. Территориальное расширение города всегда предшествует его структурному обновлению.

6. Расширение и обновление города — взаимно комплементарные ппроцессы. Это значит, что элементы урбосистемы, не учитываемые при расширении города, должны быть учтены при перспективном планировании его перестройки, и наоборот.

7. Ветшание построек и, следовательно, распад физической структуры города завершает, с известным запаздыванием, что его расширение, что обновление.

8. Ветшание и распад городской застройки имеет не только структурное измерение, но и динамику. Он находится согласно течению обоих циклов в подоснове происходящих непрерывных изменений, [идущих] сообразно пространственному расширению и ком позиции специфических видов построек (рис.2-6).

Рисунок 2-6. Развитие города согласно модели жизненного цикла

По оси Х слева направо — стадии цикла, соответствующие стадиям жизненного цикла продукта, обновление города сдвинуто по фазе относительно его расширения на период, соответствующий времени задержки; построенные здания ветшают и выпадают с некой постоянной скоростью (заштриховано).

Подписи к стрелкам слева направо — политика незастроенных участков (улиц),  распространение по площади (старой застройки или её инноваций, дифференцировка продукта). Верхняя половина рисунка — территориальное расширение, нижняя — структурное обновление города, 1-4 — стадии, соответствующие стадиям жизненного цикла продукта (см.текст).

После этого утверждения остановимся и вернёмся к экологии города. Поскольку распределение природных участков в городе и вокруг находится в объяснительной связи с отношениями собственности и основанными на них процессами сегрегации населения (внутри города), в общем случае можно утверждать, что экологическая дифференциация города в собственном смысле следует из политико-экономической системы, «отчеканенной» в типе застройки, трансформация которого отражает изменения в обществе; хотя и опосредована «биоэкологической» активностью городского сообщества в широком смысле, т.е. инвестициями (в создание парков, содержание пригородных лесов и пр.), мероприятиями по заботе (или наоборот, уничтожению) участков природного ландшафта, также как просто «свободой действий для спонтанной инвазии» (капиталов или политики извне, меняющей таковую городского сообщества).

Например, само собой напрашивается связь между развитием пятен застройки, ветшающей от невыгодности вложений в ремонт и обновление данного участка (англ. blight, нем. Stadtverfall), или пустырей (оставшихся незастроенными по той же причине) с развитием спонтанной растительности в старом городе[7].

Разрушение застройки от ухоженности обычно описывают на примерах из западного мира, из стран либерального капитализма.

На основании двух примеров покажем в крайне сжатой форме ошарашивающие параллели в области пятен ветшающей застройки) между крупными городами либерального капитализма в США и бывшего госкапитализма. Напомню, так, Зукопп называет социализм.

Сначала о США. Обширное обветшание центра городов здесь обусловлено распространением «антиурбанистической идеологии» среди среднего класса, который хочет жить в пригороде и ездить в городе и везде на машине[8].

Результатом стала ненормально интенсивная субурбанизация (кольца коттеджной застройки вокруг крупных городов, связанные с ними хайвеями), отток капиталов и населения из metropoliten area в расположенную вокруг них ранее сельскую местность («rurbanes«).

Пример Филадельфии — большого metropoliten area на северо-востоке США показывает заброшенные здания занимают внутригородские районы от 5 до 10 км. шириной (рис.2-7).

Рисунок 2-7. Разрушающееся жильё в Филадельфии (по Bourbe 1981 из Lichtenberger 1991). Показана распространённость процесса в застройке (=обилие пустующих зданий), сверху вниз: отсутствует, незначительно, умеренно, сильно выражено.

Изношенная, ветшающая застройка в соответствующих райнах непривлекательна для инвестиций банков или отдельных лиц, и, соответственно, выносится за скобки городского развития. Обновление metropolitan area в США остаётся нерешённым вопросом, поскольку отсутствует общественная ответственность (за город, его состояние, развитие и пр.).

Интересы же рынка (частных и корпоративных инвесторов) в последние 60 лет концентрируются на 2-х целях: обновление деловой части города, строительство там небоскрёбов для третичного и четвертичного рынка, и размещение новых слоёв хорошо зарабатываюших горожан в коттеджах за городом.

Также и в бывшем госкапитализме «восточной выделки» в центрах городов можно видеть пятна ветхой, необновляемой застройки. Это явление здесь происходит от той же действующей причины (отсутствие своевременных реинвестиций в фонд зданий), но вследствие иных социальных обстоятельств. Частное владение домами было ликвидировано, бывшие доходные дома десятилетиями находились на содержании государства. А госбюджета не хватало одновременно на обновление старых построек, и массовое жилищное строительство с сопутствующей инфраструктурой, в первую очередь общественным транспортом, в новых районах.

Выразительный пример обширного обветшания застройки внутренних районов города, застроенных доходными домами ещё в эпоху грюндерства (в Германии это 1870-73, в Австро-Венгрии на пятилетие дольше), даёт Будапешт. Обведённый на рис.2-8 район «обновления города» включает около 120000 квартир, которые в следующем поколении, т.е. до 2015 года должны быть санированы или сломаны[9].

Рисунок 2-8. Выпадающие городские кварталы и районы, требующие обновления. Сверху вниз: обновление зданий, 1985-2000; ремонт 1985-2000 (как я понимаю, уже начато и запланировано ещё). Запланировано обновить в 2000-2015; отремонтировать в 2000-2015.

По наличию пятен ветхой застройки в непосредственной близости от городского центра бывшие страны СЭВ образуют параллели с Северной Америкой.

Появление пятен ветхой застройки функционально дифференцированно, ему могут быть подвержены жилые кварталы, а могут коммерческие, где площади сдаются под офисы. Второе — т.н. commercial blight, он сопровождается замиранием деловой жизни и впервые был документирован Berry (1963) в Чикаго. Исследование начала 80-х гг. выявило исключительных масштабов запустение деловых кварталов в Вене: около 9000 закрывшихся бизнесов были зарегистрированы (рис.2-9).

Процесс концентрации предприятий, изменения в их группировке по отраслям + поведения потребителей вместе с падением численности населения привели к замиранию деловой жизни на обширном пространстве города. Рис.2-9 показывает кусочек из результатов исследования, видно распространение этого процесса в пространстве, выборочная элиминация деловых кварталов на отдельных улицах.

Не исследовался (также происходящий одновременно в Вене) процесс запустения промышленной застройки (industrial blight), тогда как запустение и ветшание жилья (residential blight) в Вене было исследовано в специальном большом проекте.

Рисунок 2-9. Запустение деловых кварталов в западной части Вены (из Lichtenberger, 1984). Легенда — плотность процессса: число закрывшихся бизнесов на один элемент застройки.