О доминировании английского языка и роли советской науки

Уже в начале 1960-х годов более восьмидесяти советских научных журналов переводилось "от корки до корки" — каждый выпуск, каждая страница. Как пишет Гордин, "это был самый грандиозный проект научного перевода в мировой истории". Качество такого перевода было не...

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

9780226000299

«В недавнем выпуске London Review of Books напечатана интересная рецензия Стивена Шейпина на книгу Майкла Гордина «Научный Вавилон: Язык науки от падения латыни до доминирования английского» [Steven Shapin, Confusion of Tongues (Scientific Babel: The Language of Science from the Fall of Latin to the Rise of English by Michael Gordin Profile, 432 pp, £25.00, March, ISBN 9781781251140). LYRB, v. 37, no. 3, 23–26, 2015].

Мы привыкли к тому, что «все написано по-английски». Несколько лет назад бывший президент Гарварда Лари Саммерс со свойственной ему непосредственностью заявил, что студентам незачем вкладываться в изучение иностранных языков, так как английский уже стал «глобальным языком», а что осталось перевести, переведут компьютеры. На научных конференциях практически исчезла непременная деталь прошлых лет: наушники для синхронного перевода. Однако это относительно недавнее явление. Вплоть до первой мировой войны было ясно, что наука будущего будет говорить на французском или немецком языке, но никак не на английском.

[В 1851 г. в ответ на предложение Щуровского и Варнека об издании русскоязычного журнала «Вестник МОИП» {Карл Францевич} Рулье сказал: «Мы не можем себе представить русского читателя, который не понял бы статьи в Bulletin только потому, что она написана не на русском языке. Чтобы понять нашу статью, нужно предварительно научное образование, а этого научного образования нельзя получить не зная, по крайней мере, французского и немецкого языков».]

В 1880-х годах 35% процентов научной литературы печаталась на английском, в 1960-х — 50%, в 1980-х — 75%, а в 1996 году — 91%. Причин доминирования именно английского, а не, скажем, немецкого или французского, языка несколько: тут и два бойкота немецких журналов из-за двух мировых войн, и экономическая мощь США, и массовая эмиграция европейских научных работников-евреев в Америку при Гитлере, и детали плана Маршалла, который заботился не только о развитии европейской науки, но и о ее ориентировании на Америку.

Интересным для меня [автор заметки — американец] был факт, что помимо этих факторов большую роль в скачке, по мнению автора книги и рецензента, сыграла советская наука.

После запуска спутника и полета Гагарина Америка решила, что СССР опередил ее в точных науках. Это было тяжелым ударом. Айн Ранд, как известно, объявила, что никакого спутника Советы не запустили, так как социализм несовместим с творчеством, и исключала из своего кружка тех, кто верил «советскому вранью про космические аппараты». Однако практичные американцы в целом не похожи на советскую эмигрантку Айн Ранд [??? при советской власти она и не жила — сперва белый Крым, потом «рыночный» НЭП]. Известие о космическом прорыве СССР не стало для них поводом для отгораживания от действительности («нет никакого спутника») [напротив, дало толчок к подробному психолого-педагогическому изучению советской школы и воспитания, и интенсивнейшим переводом в тех областях, где мы лидировали, а они отставали, от культурно-исторической психологии до экотоксикологии. Не меньшим был наш интерес к США — см. «Деловую Америку«, написанную зам.министра торговли, инженером-литейщиком по специальности, заполненную описаниями, что в США организовано сильно лучше нашего, и как это заимствовать.].

Не стало оно и поводом для извечного вопроса «кто виноват?» или длинных рассуждений об особенностях американского народа, которому не нужен космос, а нужны скрепы (вариант: природа и история которого мешают ему развивать науку). Вместо этого американцы стали действовать. Были выделены деньги на ударную космическую программу (через десять лет высадим людей на Луну!), перестроено школьное преподавание, расширен набор на научно-технические специальности в вузы, и все это делалось с целью догнать СССР. Вo время этих преобразований престиж советской науки был велик. Именно к этому периоду относится известный шутливый совет Уилкинсона показывать на выступлении несколько диапозитивов с надписями на кириллице, чтобы создать впечатление, что автора часто приглашают в Советский Союз (для добивки автор советует в конце объяснить аудитории, что надписи не на русском, а на болгарском языке).

Еще одно важное решение — резкое увеличение перевода советской научно-технической литературы на английский. Были выделены деньги, наняты безработные физики и математики с учеными степенями, которые после экстренного обучения русскому выдавали на-гора страницу за страницей. Только одна частная компания, Consultants Bureau, Inc., переводила 34 тысячи страниц русских научных текстов в год. American Institute of Physics получал специальные гранты на переводы советских журналов. Уже в начале 1960-х годов более восьмидесяти советских научных журналов переводилось «от корки до корки» — каждый выпуск, каждая страница. Как пишет Гордин, «это был самый грандиозный проект научного перевода в мировой истории». Качество такого перевода было не всегда хорошим. Но оно было достаточно для понимания.

Одним из непредвиденных результатов такой кампании был следующий. Поставьте себя на место начинающего научного работника из, скажем, Греции. Вам хочется читать статьи на английском, русском, немецком, французском. Но если вы не Андрей Зализняк, то изучение каждого языка для вас — огромный труд. И тут вы осознаете, что изучив русский, вы получаете доступ только к советским статьям, изучив немецкий — к немецким. А вот изучение английского даст вам доступ и к английской, и к советской литературе: американцы же все переводят. С учетом престижа советской науки это было немаловажным обстоятельством. Но если вы изучили английский, то и писать собственные статьи вы будете не на немецком или французском, а на английском. По мнению автора книги и рецензента, это было одной из причин скачка в доминировании английского после шестидесятых годов, а дальше процесс стал самоподдерживающимся: так как «все пишут по-английски», новые поколения тоже выбирают именно этот язык.

Любопытная теория, на мой взгляд».

Источник scholar_vit

От национальных языков к нынешнему нглоязычию: сдвиги в употребляемости разных языков

От национальных языков к нынешнему англоязычию: сдвиги в употребляемости разных языков

Как писал Лев Давыдович в 1938-м: «Борющиеся армии всегда более или менее симметричны, и, если б в их методах борьбы не было ничего общего, они не могли бы наносить друг другу ударов». Если бы не было сдачи и гибели СССР, тот же процесс начался бы с русским языком. Мнение выше уместно сравнить с новыми данными о культурном влиянии разных языков:

«Ученые предложили новый метод оценки глобальной значимости международных языков — тех, что используются для коммуникации значительным количеством людей по всему миру. Исследователи построили карту контактов основных языков планеты и выяснили, что китайский и арабский, несмотря на огромное количество говорящих, уступают по влиянию не только английскому, но и другим европейским языкам. Новое исследование представлено в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.

Взаимосвязи мировых языков ученые определили на основе трех типов данных. Это информация о 2,2 миллиона переведенных с 1979 по 2011 год книг, учтенных в базе данных ЮНЕСКО Index Translationum, сведения о редакторах Википедии, участвовавших в написании статей на нескольких языках (обработано 2,5 миллиона редакторов, работавших над 382 миллионами статей), и данные по миллиарду твитов, опубликованных с декабря 2011 по февраль 2012 года (связи отслеживались по наличию двух и более языков в одном Twitter-аккаунте).

Оказалось, что глобальная карта влияния языков имеет иерархическую структуру: центральный узел коммуникаций (хаб) — английский, окруженный хабами второго порядка: немецким, французским, испанским, русским и португальским. Хотя арабский, китайский и хинди считаются куда более важными международными языками — на них говорит гораздо больше людей, чем, например, на немецком или русском — по культурной значимости они существенно уступают последним.

original_690e4b80b3dcf1c465f4bac5d2a9a79d

Скорее всего, дело в изоляции этих языков: с китайского и на арабский переводится очень мало книг и статей, при этом английский, русский, испанский по историческим причинам остаются языками-посредниками для сотен малых языков планеты. Например, мысли сибирского эвенка дойдут до индейцев кечуа только через посредничество трех глобальных языков: их понадобится перевести с эвенкийского на русский, с русского на английский, с английского на испанский и, наконец, с испанского на кечуа.

Авторы исследования подчеркивают, что выявленная структура действует как в консервативной культурной сфере (переводные книги), так и новых медиа (Twitter и Википедия). Ученые указывают на важность долгосрочного мониторинга: так получится понять, усиливается ли глобальная значимость английского, и насколько экономический рост в Китае и Индии влияет на культурное влияние их языков».

Источник lenta.ru; оригинал работы

Важно понимать, что значительное культурное влияние русского языка (второе или  третье после английского) — следствие именно советской эпохи, когда СССР — единственный раз за всю историю России — создал полночленное научное производство, т.е. самостоятельно (при некоторой помощи стран-членов СЭВ) мог развивать исследования. по всем направлениям, которым и занимались США и другие развитые страны — наши противники в холодной войне, на том же уровне или лучше. Почему по всем основным направлениям научно-технического прогресса наши делили первые места с американцами и их союзниками, были на первом, или на втором (в том числе в радиоэлектронике и ЭВМ где из-за ряда ошибок сильно отстали). См. обсуждение в посте про «Окончательный диагноз» российской промышленности.

Причём «паритет в НТП» поддерживался советским блоком при существенно меньших затратах,  т.е. наше научное производство было эффективней. Вследствие, в первую очередь, отсутствия классового барьера в образовании, символической стоимости транспорт и  жилья. Во вторую — атеистический характер государства, в силу которого пытливые умы, интересующиеся «как мир устроен», не отвлекаются на предрассудки и ложные теории, от теологии до астрологии, и связанный с этим исключительный авторитет науки, тогда как американское ТВ в описываемые годы рисует их неизменно несимпатично.

Пик научного производства в СССР, как и экономики в целом, был в 1950-х гг., и сделал его в старшем поколении те, кто в царские гимназии не попал из-за классового (или национального) барьера, как академик П.К.Анохин, в следующих — воспитанные ими студенты рабоче-крестьянского происхождения, как академик В.С.Владимиров. См. объёмы и темпы прироста ВВП России в ХХ веке по периодам правления

Период правления, годы Прирост объёма в ценах 2000 года, млрд. Темпы прироста по периодам, % Среднегодовые темпы прироста, %
1901-1905 1,3 8,0 1,55
1905-1906 2,2 3,4 3,4
1906-1911 7,6 41,5 5,95
1911-1917 -6,6 -11,8 -1,9
1917-1922 -15,0 -65,7 -17,8
1922-1953 807,9 6751,1 22,3
1953-1964 1409,8 171,9 9,5
1964-1985 5125,6 229,9 5,85
1985-1991 340,4 4,6 0,75
1991-1999 -3446,3 -38,2 -5,5/-4,8

Источник. Симчера В.М., Федоренко Н.П., 2002. Промышленное производство России за 100 лет// Россия в окружающем мире – 2002 (аналитический ежегодник). М.: изд-во МНЭПУ. С.39-54.

Примечание. За период правления Николая 2-го взято время его фактического пребывания во главе правительства (1894-1905), далее выделен период неформального правления страной С.Ю.Витте (Х.05-IV.06), и периоды формального правления глав правительства (премьеров, предсовнаркома, генсеков, президентов) —  Столыпина, премьеров периода «министерской чехарды», Ленина, Сталина, Хрущёва, Горбачёва, Ельцина. Не показаны периоды кратковременного правления кн.Львова (61 день, 1917), Керенского (87 дней, 1917), Маленкова (23 месяца), Андропова (14 месяцев) и Черненко (13 месяцев).

Роль «выпускников гимназий (да и реальных училищ), поверивших в революцию как в обновление мира» —  сильно ниже, чем обычно рассказывается. Слишком уж мало их было для огромной страны, чтобы обеспечить общий подъём наук в 1930-60-хх гг., включая такие академичные области, как математика, историческая геология, сравнительное языкозание и много чего ещё. Тем более что заметная часть пошла на сотрудничество с Революцией по необходимости, и лишь за исключительное вознаграждение (после того, как провалился бойкот  соввласти, и она смогла удержаться против белых и интервентов).

Сейчас это акме забыто или охаивается «антисталинистами», почему важно рассказывать, как было на самом деле. Но лучшее им подтверждение — десятки тысяч специалистов, уехавших на Запад по невозможности заниматься наукой здесь ввиду либеральных реформ, и ставших лидерами в своей области, хотя, понятно, местные их не ждали и всяко противодействовали. Как говорили по поводу Нобелевской премии Гейма и Абрикосова: «Яндекс врёт: её получили не «российские учёные», а советские школьники (или студенты)».

Об авторе wolf_kitses