Print 
PDF
Общественный ткачик (самцы и самки у этого вида выглядят одинаково) (а) и колониальные гнезда этого вида, выстроенные на вачеллии шерстистолопастной (Vachellia erioloba) (б), колчаном дереве (Aloidendron dichotomum) (д) и опорах линии электропередач (в–г).
Есть весьма познавательный канал Leva, про природу Южной Африки. Будучи, видимо, левых взглядов, он подписал фото массивных гнёзд общественных ткачиков Philetairus socius:
Молодая птица (справа)
Увы, змеям в этих колониях не только «накрытый стол», но и дом: старые и/или разорённые гнезда удобнейшее место для поселения. Главные их сожители — капская кобра Naja nivea и бумсланг Dispholidus typus: усилиями обоих (вместе с другими змеями) разоряемость гнёзд доходит до 70%, и значимо выше, чем у одиночных ткачиков с гнёздами, сравнимыми по закрытости и трудности проникновения [1, 2, 3].
Капская кобра (сверху) и обыкновенный бумсланг
Единственный способ помешать разорению у общественных ткачиков тот же, что у них: всячески затруднить вход, вплетая в стенку гнезда колючие веточки (они же укрепляют конструкцию как арматура).
Правда, сейчас появились данные, что разоряемость змеями и другими хищниками понижают поселяющиеся в колонии карликовые сокола Polihierax semitorquatus, за счёт своей агрессивности: так мелкие гуси, казарки особенно, устраивают гнезда под защитой гнезда сапсана Falco peregrinus, кречета F.rusticollis или полярной совы Nyctea scandiaca (поблизости от гнезда хищники не охотятся, а всех прочих хищников отгоняют). Однако сокола как «защитники» хуже: ловят и взрослых ткачиков, и птенцов.
Самец и самка (внизу) карликового сокола
Вообще, все колониальные виды птиц, даже активно атакующие хищников, неспособны от них защитить гнезда или птенцов. Риск разорения для каждого отдельного гнезда в крупной колонии снижен только за счёт концентрации: когда их множество, все не погибнут, лишь некоторые, даже если хищник повадился регулярно ходить в колонию или как в случае с ткачиками, просто живёт там.
Стоит отметить, что крупные размеры колоний обычно вещь вынужденная, вовсе не следствие какой-то особенной выгоды многочисленности или кооперативного размножения, как в случае общественных ткачиков (у пар, входящих в колонию есть «помощники», они сами не размножаются, но на равных кормят птенцов, окрикивают хищников и т.д.). Просто мест, подходящих для размещения такой массы гнёзд, обычно очень немного, как и источников корма в зоне доступности, достаточных для обеспечения пищей, и птицы вынуждены тесниться там.
Гнёзда, самец и самка (вверху справа) черногрудого воробья
Таковы скалы, удобные для размещения «птичьих базаров», крупные деревья, подходящие для массы закрытых гнёзд черногрудого воробья Passer hispaniolensis или того же общественного ткачика (тот филогенетически ближе как раз к воробьям, не к настоящим ткачикам рода Ploceus). Кооперативное размножение у птиц, тем более в крупных скоплениях, создаёт сильный социальный стресс, ведущий к разного рода дезорганизации, губящей яйца и птенцов по «внутренним» причинам.
Птицы всю эту дрянь только «терпят» и приспосабливаются к скученности, не будучи в состоянии её изменить или (в предельном случае облигатного колониализма) отменить. Подобные формы совместной жизни появляются вследствие филогенетической инерции эволюции социальности в соответствующих таксонах: после их появления особи просто живут с этим, несмотря на увеличение «платы’. Хотя есть и «выигрыш’, позволяющий использовать общественных ткачиков и другие подобные виды в агитации в пользу левой идеи, коллективизма и социальности вместо «каждый сам за себя’, но немного иначе.
Это отнюдь не лучшая защита от внешней опасности: анализ противника коммунизма (но умного) Бертрана де Жувенеля показывает, что эта система работала б куда эффективней и «правильней», без искажений, победи она в самых передовых странах своей эпохи (США, Великобритания), и не будь она с первых дней окружённой врагами, мечтающими её уничтожить. Практически всё, что ставится коммунизму в вину, суть деформации, созданные борьбой за выживание или неотрефлексированное большевиками ядовитое наследство «мира насилья».
Бертран де Жувенель дез Юрсес
Выигрыш социализма/коммунизма возникает иначе — вследствие обычного преимущества концентрации (в городах сравнительно с сёлами) и кооперации усилий индивидов в группе (вместо их конкуренции и одиночества при той же численности на той же территории). Благодаря тому и другому всякая специализированная активность особей даёт больший и/или лучший результат при меньших затратах сил и меньших ресурсах. Крупные и сложные гнёзда общественных ткачиков держат более благоприятный микроклимат, птенцов легче греть, ниже отход, парам с помощниками легче их выкормить, почему вид быстро плодится, может дать до 9 выводков в 8 год.
А вот аналогичные плюсы коммунального гнездования выявлены у европейских чёрных ворон Corvus corone corone; у тибетских ложносоек, они же земляные синицы Pseudopodoces humilis… список можно продолжить. В сравнении социализма с капитализмом к выигрышам кооперации добавляются выигрыши от большего социального равенства (сравнительно с ситуацией большей свободы).
Сходным образом китайско-американский экономист Ли Минци убедительно показал первенство социалистических стран перед капиталистическими в конвертации «в человека», в рост индекса развития человеческого потенциала, имеющихся природных ресурсов страны и/или объёма богатства, созданного её экономикой. Прирост человеческого развития на единицу экономического роста при социализме выше, а возникающий при этом экологический ущерб — ниже, что и говорит об эффективности. И наибольшее преимущество наблюдается в группах, исходно угнетённых — бедные, рабочие, женщины, нацмены и пр. При социализме их социальный подъём они эмансипируются «сверху», усилиями всего общества, при капитализме вынуждены её «вырывать» специальной борьбой: понятно, что первое полнее и эффективней.
А вообще, примеры из жизни животных обычно обманывают, почему в общем случае их нельзя использовать как аргумент в общественной дискуссии (хотя неизменно тянет). Чтобы не попадаться на ложные аналогии, я бы предложил презумпцию: всякие параллели с животным миром, заманчивые как довод при убеждении оппонента, ложны, пока специально не доказано обратное, точнее, не обоснован именно тот аспект, в котором их можно использовать, когда они действительно показывают интересный изоморфизм между социальной жизнью животных и общественной жизнью людей. В подавляющим большинстве подобных сравнений их может не оказаться, и даже когда они обнаруживаются, как выше, их немного и они ограниченные.
Но самое важное, почему общественная жизнь людей несравнима с социальностью животных состоит в следующем. Какие бы ни были там плюсы и минусы, животные, даже самые умные, вроде антропоидов, могут их только терпеть и к ним приспосабливаться, максимум — направленно улучшать собственную “позицию” в этой системе, используя так называемый маккиавеллиевский интеллект и возможности социального познания.
Люди же рефлексируют по поводу достижений или, наоборот “язв” и провалов общественного устройства, своего и чужого, установив для себя первое и второе, используют это как довод в общественной борьбе результатом которой оказывается изменение общества в соответствии с победившей моделью, образом будущего и пр. Т.е. люди “берут в свои руки” историю общества и чем дальше, тем больше, управляют её изменениями, пусть с досадными неожиданностями и неудачами (это же верно для их собственной психики). Животные неспособны сознательно изменять социальную организацию вида, плюсы и минусы социальной среды группировок для них такая же данность, как климат, почвы, растительность и другие особенности экологической среды. Оптимизация, прогресс или иные изменения их социальной организации производит “слепой часовщик” биологической эволюции.
Можно спросить — зачем вообще знать эти тонкости? Главный плюс коммунизма — поскольку за ним будущее, агитация за него может соответствовать действительному положению дел, как оно устанавливается современной наукой, нет нужды играть на эмоциях, апеллировать к сверхестественному, применять иные приёмы “промывки мозгов”, для противников коммунизма они обязательны, ибо те защищают уже очевидно отжившую систему. Этим и надо пользоваться.
