Взлёт и падение универсальных «базовых эмоций» Экмана

Подробный разбор истории обоснования Полом Экманом "универсальности базовых эмоций" человека, с их биологизацией и "автоматизацией", устранением когнитивного компонента...

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

XwjALyhinLQ
Резюме. Подробный разбор истории обоснования Полом Экманом «универсальности базовых эмоций» человека, с их биологизацией и «автоматизацией», устранением когнитивного компонента, обязательного для всякой эмоции, показывает, что это попытка с негодными средствами. Анализ социального контекста попыток, предпринятых Экманом для доказательства заранее поставленного тезиса, показывает, что выбранные ими методы (и способы интерпретации наблюдаемого) строились так, чтобы на выходе получалось лишь то, что заранее предполагается автором. Во второй части на примере индусской теории эмоций rasa по контрасту показывается, как внешнее выражение эмоций в телодвижениях, жестах, мимике людей определённой культуры (в нашем обществе — и определённого класса) представляет собой интериоризацию (загрузку «вовнутрь», определяющую формирование каждого из наших «я») социальных отношений, «в перекрестье» которых они вырастают и самоопределяются как личности, с присущим им мировоззренческим и когнитивным компонентом. Обе части показывают, что эмоция — это личина, по умолчанию «предоставляемая» обществом любому из нас сообразно соцпроисхождению и групповой принадлежности, и нечувствительно прирастающая к лицу. Её изменение — при недовольстве собой, местом и в обществе, возможно, но требует осознания происходящего, всегда запаздывающего сравнительно с прирастанием, почему изменение требует сил, довольно мучительно, и не всегда получается.

Пол Экман и базовые эмоции

Перед вами три лица (ил. 13). Попытайтесь, пожалуйста, определить, какое из них соответствует эмоции «отвращение», какое — «страху», а какое — «злости». Запишите результат.

Ил. 13. На какой из фотографий вы видите отвращение? Страх? злость? © Paul Ekman / Paul Ekman Group, LLC.

Ил. 13. На какой из фотографий вы видите отвращение? Страх? злость? © Paul Ekman / Paul Ekman Group, LLC.

В начале 2009 года в США вышел на экраны первый сезон телесериала «Lie То Ме» (в России он известен под названиями «Обмани меня» в переводе Первого канала или «Теория лжи» в переводе студии Novafilm. — Примеч. пер.). Впоследствии он был показан еще более чем в полусотне других стран. Главный герой сериала — психолог д-р Кэл Лайтман, возглавляющий собственную фирму, которая помогает полиции и спецслужбам расследовать преступления. Фирма специализируется на услугах очень необычного рода: она разоблачает лжецов, анализируя «микровыражения» их истинных намерений и чувств. Несмотря на все старания профессиональных обманщиков ввести собеседника в заблуждение, эти микровыражения проявляются у них в языке тела и прежде всего на лице.

Сотрудники фирмы, вопреки заключенной между собой договоренности, то и дело пользуются своими методиками и в быту.

Например, сам Лайтман обещает своей дочери-подростку Эмили не использовать никаких «тайных научных методов» в отношении ее бойфренда Дэна, с которым у нее вечером свидание. Но когда Дэн звонит в дверь, Лайтман — ходячий детектор лжи — приветствует его вопросом:

«Ты собираешься сегодня вечером попробовать заняться сексом с моей дочерью?»,

а затем изучает реакцию Дэна привычным для себя способом1.

Прототипом Лайтмана послужил Пол Экман (*1934), который с конца 1950-х годов работает психологом в Калифорнийском университете в Сан-Франциско, а также является генеральным директором компании The Paul Ekman Group, LLC. В 2009 году Экман вошел в сотню самых влиятельных людей планеты по версии журнала TIME Magazine. Он — ключевая фигура в областях антропологического, социологического и лингвистического изучения эмоций. Как мы видели в конце предыдущей главы, он стал соавтором работ антрополога К. Хайдера [анализируя «первобытные войны» у папусов дугум дани, он показывает, что внешне агрессивные действия (вражда, реализуемая в нападениях и убийствах, побуждаются неагрессивными чувствами, причём происходящими не «изнутри», из индивидуальных эмоций, а извне, из усвоенных концептов культуры. Прим.публикатора]2. Экман выступал консультантом при написании сценария сериала «Lie То Ме», и в договоре было детально оговорено, до какой степени Кэл Лайтман может быть похож на него, — начиная от биографических деталей, таких как самоубийство его матери, и кончая внешним сходством между Экманом и актером Тимом Ротом. Консультирование не закончилось с выходом сериала на экран: в специальном сопроводительном блоге Пол Экман «разъясняет научные факты, лежащие в основе каждой серии»3.

Пол Экман

Пол Экман

Но главное значение здесь имел вопрос передачи прав интеллектуальной собственности, потому что весь замысел сериала базируется на работах Экмана в области изучения эмоций. Так в чем же заключается его вклад в эти исследования?Наибольшую известность Экману принесла его теория шести базовых эмоций, которые, как он утверждает, люди всех культур испытывают и могут распознавать в других людях. Это радость, злость, отвращение, страх, грусть и удивление. Приводить здесь оригинальные английские названия для этих базовых чувств (happiness, anger, disgust, fear, sadness, surprise), как это делают многие исследователи, занимающиеся историческим, антропологическим, этнолингвистическим и просто лингвистическим изучением эмоций, представляется излишним, потому что выражение эмоций имеет место, согласно теории Экмана, прежде всего не в языке, а на лице. Для каждой базовой эмоции есть соответствующее, безошибочно опознаваемое выражение лица, которое никто нс способен скрыть. Даже если кто-то намеренно пытается схитрить или если социальные нормы (в терминологии Экмана — «правила отображения») запрещают демонстрировать базовые эмоции, микровыражения всегда выдают их. Микровыражения часто занимают лишь доли секунды, но все равно «просачиваются» сквозь любую маску, которой человек надеется скрыть свои чувства4.

Главным проявлением базовых эмоций являются универсальные выражения лица, или, говоря более общим языком, «характерные универсальные сигналы» (distinctive universal signals). На этом Экман всегда настаивал, какие бы зигзаги он ни делал в своих попытках выработать оптимальные дефиниции5. Менялись с течением времени только набор и количество базовых эмоций: так, в 1992 году Экман писал, что базовых эмоций шесть — это злость, страх, грусть, радость, отвращение и удивление — и есть еще пять, которые, как может выясниться, тоже входят в эту группу: презрение (contempt), стыд (shame), чувство вины (guilt), смущение (embarrassment) и благоговейный трепет (awe)6. Два года спустя речь шла уже о пяти точно установленных и трех потенциальных базовых эмоциях:

«Имеются убедительные свидетельства того, что существуют общие для всех культур выражения лица, соответствующие пяти эмоциям: злости, страху, грусти, наслаждению и отвращению. Нет пока согласия относительно того, существует ли единый для всех культур сигнал удивления, презрения, стыда/вины»7.

hqdefault

Карл Г. Хейдер

Столь быстрая перемена мнения относительно количества таких, казалось бы, «жестких», неизменных феноменов, как базовые эмоции, может удивить тех, кто работает в области гуманитарных наук, и породить у них принципиальные сомнения в теории Экмана, однако с точки зрения естественных наук ничего страшного в этом пересмотре ученым своих взглядов нет; естественно-научная эпистемология с середины XIX века подразумевает гораздо более быстрый ход прогресса знания, нежели гуманитарная, в том числе историческая, в которой с 1980-х годов под влиянием постструктурализма все больше воцаряется плюрализм, разные эпистемы налагаются друг на друга, и даже там, где логика прогресса по-прежнему властвует, считается, что он движется вперед относительно медленно: в гуманитарных науках зачастую проходят десятилетия, прежде чем одна истина сменится другой8.

В естественнонаучных же дисциплинах любое добытое знание живет лишь до тех пор, пока нс будет добыто более новое; можно даже сказать, что предназначение познания заключается в том, чтобы устаревать и уступать место новому. В рамках этой логики вполне допустимо проводить все более тонкие и точные эксперименты, не ставя точку и не говоря, что достигнут «истинный» окончательный результат. Соответственно, с точки зрения естественных наук ничего нет страшного в том, что Экман какое-то время рассматривал возможность существования «сложных» эмоций, возникающих путем «смешения» базовых. Проверял он эту гипотезу, изучая чувство «самодовольства» (smugness), которое «можно рассматривать как смесь двух базовых эмоций — радости и презрения»9. Впоследствии Экман сузил определение базовых эмоций и утверждал, что только их и можно вообще называть «эмоциями»10.

Каким путем пришел Экман к своей идее базовых эмоций? Историк науки Рут Лис (*1939) критически проанализировала этот путь и описала его, назвав свое исследование, вслед за Мишелем Фуко, «генеалогией настоящего». Она понимает под этим диагноз актуальной интеллектуальной тенденции — в данном случае «эмоционального поворота», то есть обращения многих гуманитарных наук и наук о жизни к изучению чувств. Исследовательница выявляет его позиции, общие для разных дисциплин, или «структуру», и его источники11. Случай Экмана Лис описывает как историю, в которой линии развития научной практики (например, применения фотографии в лабораторных экспериментах) сходятся с интеллектуальными и культурными тенденциями.

Экман, по его собственным словам, заинтересовался психологией в возрасте четырнадцати лет под впечатлением от самоубийства матери, страдавшей депрессией. Прочитав Фрейда, он открыл для себя психоанализ и прошел его сам. В середине третьего десятилетия своей жизни он был твердо намерен посвятить весь век работе в области психоаналитической групповой и индивидуальной психотерапии. В те же годы, работая над диссертацией, он познакомился с методами экспериментальной психологии, использовавшимися в бихевиористской школе Скиннера. Кроме того, Экман увлекался фотографированием и современным танцем, благодаря чему использование фотографий и внимание к невербальной коммуникации потом стали играть важную роль в его исследованиях эмоций. Окончив колледж в Чикаго и получив докторскую степень в Нью-Йорке, Экман в 1957 году переехал в Сан-Франциско, где и работает с тех пор в отделении психиатрии Калифорнийского университета, сначала в качестве научного сотрудника, а затем — после перерыва, когда он служил военным психологом в армии, — уже в довольно зрелом возрасте он стал там профессором12. Первоначально, как пишет Экман, он стоял на позициях культурного релятивизма, считал, что все объясняется «социальным научением», и был

«полностью убежден, что все, что касается выражения и жестов, возникает в результате научения»13.

Это свое убеждение он пересмотрел в середине 1960-х годов, когда познакомился с работами другого экспериментального психолога — Сильвана Томкинса, который отошел от господствовавших тогда течений бихевиоризма и психоанализа. Под влиянием трудов Дарвина о выражении чувств Томкинс постулировал существование «программ аффекта», то есть определенных телесных реакций и форм поведения, которые вызываются внешними раздражителями и реализуются независимо от влияния культуры и индивидуальной биографии, от воли или воображения человека. Томкинс утверждал, что внешние раздражители вызывают в эволюционно наиболее древних зонах мозга реакции, которые автоматически запускают определенное поведение и телодвижения. Лис описывает концепцию Томкинса следующим образом:

Если я убегаю от змеи, то делаю это не потому, что считаю, что передо мной находится опасный объект, и не хочу или не намереваюсь быть ужаленным. Я убегаю, потому что боюсь змей. Угроза, связанная со змеей, заключена в самом объекте: змеи пугают меня, потому что они когда-то пугали наших эволюционных предков14.

Эмоции, таким образом, превращаются в схемы «стимул — реакция», согласно которым мы, люди, реагируем на раздражители такими способами, которые сегодня, может быть, и не повышают наши шансы на выживание, но нашим далеким эволюционным предкам давали преимущества в борьбе за выживание. В этой модели нет места для сознательной оценки ситуации и принятия решения: я убегаю от змеи, потому что мне хочется от нее убежать, или потому, что в детстве меня укусила змея; или потому, что ее форма вызывает у меня бессознательные воспоминания о пенисе дяди, который изнасиловал меня, когда я была девчонкой; или, наоборот, я не убегу от змеи, потому что обожаю рептилий. Рут Лис называет эту позицию «нон-интенционалистской». Противоположная, интенционалистская позиция включает в себя очень разные подходы — например, психоаналитический, в рамках которого считается, что объекты, такие как змея, не вызывают автоматически у всех одинаковую реакцию, а наполнены разными значениями, зависящими от индивидуальной биографии каждого человека; или подход когнитивной психологии, в которой акцент делается на моменте оценки (appraisal).

Итак, в концепции Лис интенционализм и нон-интенционализм образуют два полюса, вокруг которых с середины XX века группируются психологические исследования эмоций15. Экман принял гипотезы Томкинса и стал придумывать схему эксперимента, который мог бы подтвердить их. Сначала он показывал испытуемым сделанные Томкинсом фотографии лиц и просил выбрать из списка те эмоции, которые они выражали. В большинстве случаев результаты совпадали, и Экман счел, что это можно рассматривать как доказательство гипотезы об универсальности эмоций16.

Потом Экман составил свой собственный набор снимков лиц, демонстрирующих выражения разных человеческих чувств. Для этого фотографируемых людей просили показать ту или иную эмоцию. Как вспоминает сам Экман,

«из более чем 3000 фотографий были отобраны те, на которых можно было видеть чистое отображение какого-то одного аффекта».

Ил. 14. Эти и подобные им фотографии с разными выражениями лиц демонстрировались испытуемым подряд на протяжении 10-15 секунд. Каждый испытуемый, глядя на фотографию, должен был решить, какое из шести понятий — злость, страх, грусть, отвращение, удивление, радость — более всего к ней подходит. Был получен единый для разных культур результат: А — радость, В — отвращение, С — удивление, D — грусть, Е — злость и F — страх. Из: Ekman Р. Afterword: Universality of Emotional Expression? A Personal History of the Dispute // Darwin Ch. The Expression of the Emotions in Man and Animals. 3rd ed., N. Y., 1998. P. 363-393, здесь p. 376. © Paul Ekman / Courtesy of Paul Ekman/Paul Ekman Group, LLC.

Ил. 14. Эти и подобные им фотографии с разными выражениями лиц демонстрировались испытуемым подряд на протяжении 10-15 секунд. Каждый испытуемый, глядя на фотографию, должен был решить, какое из шести понятий — злость, страх, грусть, отвращение, удивление, радость — более всего к ней подходит. Был получен единый для разных культур результат: А — радость, В — отвращение, С — удивление, D — грусть, Е — злость и F — страх. Из: Ekman Р. Afterword: Universality of Emotional Expression? A Personal History of the Dispute // Darwin Ch. The Expression of the Emotions in Man and Animals. 3rd ed., N. Y., 1998. P. 363-393, здесь p. 376. © Paul Ekman / Courtesy of Paul Ekman/Paul Ekman Group, LLC.

Как отмечает Рут Лис, это была весьма сомнительная процедура: во-первых, эмоции, продемонстрированные по команде, рассматривались как аутентичные, а не как наигранные. Во-вторых, отбор «чистых» и гипотетически универсальных базовых эмоций не подвергался эмпирической проверке с открытым исходом, а был отдан на откуп интуиции Экмана и его коллег17. Третье критическое замечание, которое можно было бы к этому прибавить: изначальная подборка из нескольких тысяч фотографий не отображала реально существующий спектр настоящих эмоциональных выражений лица, поскольку чувства были инсценированы по команде, а язык редуцирует сложную и многогранную эмоциональную реальность. В связи с этим эволюционный психолог Джером Каган, подводя итог своих исследований эмоций, которыми он занимался на протяжении шести десятилетий, предложил

«договориться о моратории на использование единичных слов, таких как „страх» […] и писать об эмоциональных процессах полными предложениями, а не голыми и неоднозначными понятиями»18.

Применительно к технике исследований Экмана это означает вопрос: если мне дают команду изобразить «страх», то как я различу страх смерти, испытываемый солдатом, когда он смотрит в дуло, направленное на него врагом, и тот страх, которому с удовольствием добровольно предаются посетители в парке аттракционов, катающиеся на американских горках, и который можно было бы назвать «щекотанием нервов» (thrill)19?

Чтобы доказать универсальную ценность этих эмоций и, таким образом, их базовый (или «первичный», как выражался Томкинс) характер, Экман и его команда показывали набор фотографий «эмоций в чистом виде» студентам (в качестве испытуемых в психологических экспериментах повсюду в мире обычно фигурируют именно студенты): 99 студентов из США, 29 из Японии, 40 из Бразилии. Кроме того, в эксперименте участвовали неграмотные жители Новой Гвинеи (32 испытуемых) и острова Борнео (15 испытуемых). Процедура была следующей:

Задача испытуемых состояла в том. чтобы для каждого изображения выбрать слово из списка, включавшего в себя шесть названий аффектов. В Соединенных Штатах. Бразилии и Японии группы испытуемых состояли из студентов-первокурсников; все они были уроженцами данной страны. Слайды демонстрировались группе по одному в течение 20 секунд каждый. Жителям Новой Гвинеи и Борнео фотографии (13 на 18 см) демонстрировались одна за другой каждому испытуемому отдельно. Слова, обозначающие аффекты, переводились на языки, понимаемые в каждой стране: японский, португальский, неомеланезийский пиджин, форе и бидайю). В неомеланезийском пиджине не было слов для отвращения/презрения и удивления; в этих случаях предлагалась описательная фраза («когда смотришь на что-то вонючее», «когда смотришь на что-то новое»)»20.

Итог: испытуемые повсюду приписывали одни и те же эмоции одним и тем же фотографиям. Это и не удивительно, если учесть тавтологическое построение эксперимента: ведь фотография лица, изображающая, например, «страх в чистом виде» (все иные были Экманом отсеяны), демонстрировалась испытуемым вместе со списком из шести понятий, обозначающих эмоции, и в этом списке было понятие «страх», на основе которого сделана фотография.

Критика в адрес эксперимента Экмана не заставила себя ждать. Антрополог Маргарет Мид (1901-1978), известная своей приверженностью культурному релятивизму, подчеркнула искусственность тех выражений, которые включил в свою подборку Экман, и оспорила его тезис, будто на снимках показаны

«не симуляции эмоций, а не подверженные культурным модификациям выражения эмоций»21.

Экман, писала она, всего лишь продемонстрировал, что,

«поскольку список семантически обозначенных эмоций ограничен — горе, радость, злость, отвращение, — можно уговорить представителей разных культур изобразить такие их симуляции, которые будут взаимно понятны для представителей данных культур»22.

В подкрепление этой мысли она проиллюстрировала свою рецензию театральными масками, выражающими различные чувства.

Помимо этой конкретной критики имели место и более общие нападки на экспериментальную психологию а ля Экман, в которой

«представители каждой дисциплины считают свой узкоспециальный подход единственным»23.

Бывший муж Маргарет Мид, антрополог и кибернетик Грегори Бейтсон (1904-1980), призывал учитывать социальные и коммуникативные функции мимики: выражение лица, писал он, не передает подлинное чувство в неотфильтрованном виде, как полагал Экман, а служит для того, чтобы общаться с другими людьми, и поэтому оно подвержено всем тем же влияниям, что и любая коммуникация вообще, — влиянию интенции, воли, контекста. И наконец, последовала критика от Рэя Бердвистела (1918-1994), лингвиста и антрополога, близкого к Мид и Бейтсону. Он сам проводил полевые исследования, посвященные демонстрации чувств, и пришел к выводу, что не существует никаких культурно универсальных выражений лица: в невербальной передаче эмоций царит безграничное культурное разнообразие. Когда вышли первые работы Экмана, Бердвистел указал на то, что психолог не нашел нетронутых культур: аборигены новогвинейских тропических лесов на самом деле просто подражали Джону Уэйну и Чарли Чаплину, чьи фильмы они знали24.

Чтобы выбить почву из-под ног такой критики, Экман расширил свой эксперимент, включив в него представителей еще нескольких культур, среди которых, что особенно важно, была еще одна незападная бесписьменная — народ дани, живущий на западе Новой Гвинеи (сегодня эта территория принадлежит Индонезии). Туда как раз в это время — в начале 1970-х годов — собирался опять ехать Карл Хайдер (см. главу II), и он выразил готовность провести исследование, применяя модифицированный метод Экмана: теперь не следовало зачитывать испытуемым вслух список из переведенных на местный язык слов, якобы обозначающих базовые эмоции, с тем чтобы они указывали, какая из них какой фотографии соответствует. Вместо этого, как писал Экман,

«переводчик рассказывал историю, а абориген выбирал то выражение, которое к ней подходило»25 (ил. 15).

По воспоминаниям Экмана. Хайдер отправился в экспедицию. уверенный, что результаты экмановского эксперимента подтвердить не удастся, так как в языке дани не было соответствующих английским понятий для якобы универсальных базовых эмоций. Эта исходная отрицательная предвзятость антрополога была, на взгляд Экмана, неопровержимым доказательством надежности тех результатов, которые получил Хайдер и которые почти полностью совпали с результатами, полученными им самим. Впоследствии он писал:

«Единственное исключение состояло в том, что дани не различали выражения злости и отвращения, хотя и отличали их от всех прочих эмоций. Хайдер предсказывал это, потому что он замечал, что дани избегают выражения злости и часто маскируют ее отвращением26

Чего Экман — опять же, по его собственным воспоминаниям — тогда не представил, так это эмпирических доказательств существования «правил отображения», то есть наложения социально нормированных способов проявления чувств на «истинные» базовые эмоции. Фактически речь шла о примирении природы (базовой эмоции) и культуры (правило отображения). Экман и его исследовательская группа придумали следующий эксперимент: американским и японским учащимся колледжа показывали фильмы об обрезании юных австралийских аборигенов и о хирургических операциях; все эти фильмы могли быть квалифицированы как тревожащие и жестокие — «вызывающие стресс». Испытуемые просматривали фильмы в одиночестве, и при этом их снимали скрытой камерой; для контроля их снимали также при просмотре «нейтральных» фильмов, которые не вызывали стресса. Полученные таким способом изображения затем демонстрировались второй группе испытуемых, принадлежавших к другой культуре.

В обоих случаях результат был одинаков: одну и ту же эмоциональную реакцию в одни и те же моменты демонстрировали и американцы, и японцы — те самые «азиаты, которых никогда не поймешь», поскольку стереотипное представление о японцах гласит, что они якобы особенно хорошо скрывают свои чувства, и это как раз и определило выбор именно японских студентов в качестве контрастной культуры для проведения данного эксперимента.

На втором этапе исследования фильмы, снятые скрытой камерой, анализировались с применением техники количественного анализа лицевых движений (Facial Action Scoring Technique, FAST), которая была разработана и запатентована Экманом вместе с его ближайшим соратником Уоллесом Фризеном для анализа мимики и впоследствии переименована в «Систему кодирования лицевых движений» (СКЛиД). Результат этого этапа исследования оказался тот же, что и раньше: за всеми различиями, налагаемыми культурой, просматривались одинаковые базовые эмоции.

И наконец, эксперимент был расширен: испытуемых сначала поодиночке снимали скрытой камерой во время просмотра «стрессогенных» фильмов, а затем еще раз — в присутствии «авторитетной фигуры», принадлежавшей к их же культуре. В действительности этой фигурой был аспирант, облаченный в белый халат. Во втором случае, пишет Экман, испытуемые демонстрировали

«совершенно разные выражения лица. По сравнению с американцами японцы больше улыбались — чтобы замаскировать выражения отрицательных эмоций на своем лице»27.

Таким образом, культура играла некоторую роль, хотя базой все же оставалась природа. Экман сделал вывод:

«Никогда нельзя сказать, что дело только в природе или только в воспитании».

Снимок экрана от 2021-07-24 13-59-51

Ил. 15. Испытуемым предлагалось сделать такое лицо, какое было бы у хероя рассказываемой им истории. А = «Пришел твой друг, и ты рад», Б = «У тебя умер ребенок», В = «Ты разгневан и собираешься кого-то поколотить», Г = «Ты увидел дохлую свинью, которая уже смердит». Из: Ekman Р. Afterword: Universality of Emotional Expression? A Personal History of the Dispute // Darwin Ch. The Expression of the Emotions in Man and Animals. 3rd ed., N. Y., 1998. P. 363-393, здесь p. 380 © Paul Ekman Group, LLC. Universality of Emotional Expression? A Personal History of the Dispute // Darwin Ch. The Expression of the Emotions in Man and Animals. 3rd ed., N. Y., 1998. P. 363-393, здесь p. 380 © Paul Ekman Group, LLC.

Тезисы Экмана завоевывали все большее количество сторонников среди психологов, его карьера шла по восходящей и увенчалась в начале 1980-х годов его назначением вместо Бердвистела на должность эксперта Национального института психического здоровья: в его функции входила экспертиза заявок на научные исследования, касающиеся невербальной коммуникации.

«Триумф Экмана над Бердвистелом, — пишет Лис, — триумф одновременно методологический, интеллектуальный и институциональный — предопределил судьбу изучения эмоций в Соединенных Штатах на последующие несколько десятилетий»28.

Оглядываясь назад, Экман пишет, что это было торжество науки над спекуляцией, объективности над субъективностью, эмпирической экспериментальной психологии над герменевтической антропологией с ее принципом включенного наблюдения, согласно которому наблюдатель пребывает и внутри наблюдаемого человеческого поведения, и вне его29. Лис как историк науки считает, что это был триумф суггестивной силы фотографических и кинематографических изображений над честной наукой; триумф удобства, так как эксперименты могут быть легко воспроизведены с помощью набора фотографий, которые можно приобрести у фирмы Экмана через интернет; триумф стратегического способа действий и маргинализации несогласных. Но прежде всего это была победа эмоции как воображаемой категории «жесткой», универсальной телесности; победа, связанная с растущей жаждой такой категории в других науках30.

Как мы увидим далее, начиная с 1990-х годов и особенно в 2000-е годы все больше гуманитарных дисциплин стали использовать концепцию Экмана и ее нейробиологические ответвления. Именно в силу того, что теория Экмана так активно осваивалась в гуманитарных науках, ей и уделяется так много места в настоящем исследовании. В области наук о жизни ее во многих отношениях оттеснили в тень нейронауки; образно говоря, место действия перенесено с лица дальше назад — в мозг31.

Если смотреть с точки зрения естественных наук и придерживаться естественно научных представлений об истине, то концепция Экмана, по моему мнению, потерпела крах. Точнее говоря, эмпирические доказательства его гипотез очень слабы. Такая уточненная формулировка предусматривает сохраняющуюся возможность того, что кто-то найдет другие доказательства и все же эти гипотезы подтвердит. Перечислим еще раз основания для такого заключения:

1. Схема экспериментов с использованием фотографий представляет собой замкнутый круг: на первом шаге сложность эмоциональной реальности редуцируется путем отбора только тех понятий, которые обозначают базовые эмоции. Меж тем не доказано, что эти понятия в самом деле указывают именно на базовые эмоции: возможно, на их роль лучше подошли бы не эти, а другие чувства, которые априори исключены как «более сложные». Непонятно также, почему используются только английские понятия и почему не предпринимается никаких попыток выделить базовые эмоции, используя другие языки. На втором шаге эксперимента испытуемых попросили изобразить посредством мимики предварительно выбранные — якобы базовые — английские понятия, обозначающие чувства. На третьем шаге с использованием FAST были отобраны только те фотографии, на которых люди, как показалось экспериментаторам, лучше всего выполнили вербальные команды изобразить базовые эмоции. Но сам метод FAST был разработан на основе постановочных фотографий. Поэтому его применение для поиска «чистых» выражений чувств представляет собой лишь повторяющееся движение по кругу. На четвертом, последнем шаге другие испытуемые должны посмотреть на эти фотографии, изображающие якобы базовые эмоции, а затем распределить их по тому же перечню понятий, на основе которого они были сделаны. И даже при такой тавтологической схеме эксперимента не фиксируется стопроцентное соответствие между понятиями и выражениями лица, когда эксперимент проводится в американской культуре — той самой, в рамках которой он был разработан. Кстати: вы правильно определили, какое чувство изображено на каждой из фотографий в начале этой главы? Попробуйте еще раз! Считается, что лицо на фото слева выражает страх; в середине — отвращение; справа — злость. Как только мы покидаем территорию США. количество верных ответов понижается.

Бывает, что некоторые якобы базовые эмоции вообще не опознаются, потому что в данной неамериканской культуре нет слова для этого чувства и даже нет понятия, хотя бы приблизительно ему соответствующего.

2. Эксперименты, проведенные в бесписьменных культурах, были основаны на повествовании: про каждую фотографию рассказывали историю, которую переводили с английского на местный язык, а затем обратно на английский. И повествование, и перевод — это опосредующие инстанции, которые уменьшают надежность информации.

3. Уже практически не осталось нетронутых культур. Если эксперимент Экмана был проведен в нетронутой культуре однажды, то второй раз его там проводить уже нельзя, поскольку культура уже не будет нетронутой. Это нарушает научный принцип воспроизводимости экспериментов.

4. Не объяснено, почему эмоции, называемые базовыми, можно считывать именно с лица и только с него. Тот факт, что выбор Экмана пал именно на лицо, связан с давней традицией, восходящей к Аристотелю и идущей через Шарля Лебрена с его «Методом обучения рисованию страстей» (1668) и через физиогномику Лафатера к Чарльзу Дарвину и фотографиям Дюшена32. Эта традиция, в свою очередь, связана с требованиями экспериментальной психологии, с ее эпистемологией и техническими возможностями. Выбор телесной локализации эмоций меняется с течением времени — это видно уже хотя бы по тому, что после появления технологий визуализации в начале 1990-х годов в экспериментальном психологическом изучении эмоций главную роль стало играть уже не лицо, а мозг. На вопрос о том, где в теле располагаются чувства, в разных культурах даются разные ответы — это было показано в предыдущей главе, где речь шла о теории rasa и индийском театре танца, в которых лицо является главным местом не максимальной эмоциональной аутентичности, а максимальной эмоциональной театральности. Кроме того, существуют формы выражения эмоций, которые остаются совершенно незамеченными в силу нашей фиксации на изображении и на зрительном канале восприятия: например, запахи никогда не фигурируют в этих экспериментах, а между тем во многих культурах считается, что страх проявляется в виде пота и, следовательно, воспринимается посредством обоняния.

5. Как показала Рут Лис, проведенный Экманом эксперимент с использованием постановочных фотографий заключает в себе внутреннее противоречие в том, что касается аутентичности и симуляции. С одной стороны, Экман критикует предшественников за то, что они использовали постановочные фото: он считает, что такие выражения лица неаутентичны и потому использование подобных фотографий бессмысленно, но тут же делает удивительное сальто и утверждает, что его снимки, постановочнее которых и вообразить невозможно, и есть самые чистые и аутентичные33.

Идея, будто эмоции можно фотографически зафиксировать в то мгновение, когда они в наиболее чистом виде выражены на лице, предполагает, что можно сделать снимок в любой заданный момент. Между тем даже самый современный фотоаппарат срабатывает с небольшой задержкой: отчасти это связано с самим устройством камеры, отчасти — с тем, что палец фотографа должен нажать на кнопку. Таким образом, идея снимка в реальном времени — это иллюзия, а неизбежная задержка — это уже проблема для модели, которая предполагает, что наиболее естественная, минимально искаженная правилом отображения реакция (эмоция) следует сразу за стимулом — например, за голосовой командой (например, «Страх!»).

6. В том, что касается разницы между ситуациями, когда человек один и не ощущает наблюдения за собой и когда рядом авторитетное лицо, наблюдающее за ним, в схеме Экмана тоже есть противоречие, которое Лис разбирает. С одной стороны, люди, которых фотографировали для исходных постановочных кадров, осознавали присутствие фотографа. Когда Экман проводил фото- и киносъемки в Новой Гвинее, его присутствие тоже постоянно учитывалось теми, кого он снимал. С другой стороны, Экман признает, что идеальная ситуация, в которой на лице человека появляется «подлинное» выражение чувства, — это когда он один и думает, что на него никто не смотрит. Именно по этой причине схема экспериментов была усовершенствована и в нее включили съемку скрытой камерой.

Сравнительное исследование американских и японских студентов с использованием скрытой камеры имело решающее значение для триумфа Экмана. Оно заставило умолкнуть многих из тех, кто прежде скептически отзывался о его экспериментах с фотографиями. Однако в 1990-х годах с развернутой критикой этого исследования выступил Алан Фридлунд, ренегат из числа учеников Экмана. Наиболее серьезны следующие пункты его критики: во-первых, Фридлунд критикует предположение Экмана. что атмосфера в лаборатории при просмотре испытуемым фильмов близка к той обстановке, в которой этот человек пребывает, когда в повседневной жизни находится один у себя в квартире.

Алан Дж. Фридлунд

Алан Дж. Фридлунд

«Если испытуемый физически пребывает в одиночестве, — писал Фридлунд, — это еще вовсе не означает, что он и психологически в одиночестве», так как «руководитель эксперимента всегда представляет собой имплицитную публику, а лаборатория — всегда сцена, на которой играется спектакль под названием „эксперимент»34. Во-вторых, Фридлунд указал на то, что, японские испытуемые при просмотре фильмов в присутствии «авторитетной фигуры» реагировали бесстрастно не потому, что маскировали свои чувства (согласно «правилам отображения»), а потому, что соблюдали принятое в японской культуре правило вежливости и направляли свое внимание на присутствующего рядом другого человека,а не на экран. В-третьих, замысел экмановского эксперимента предполагает, писал Фридлунд, что движения лицевой мускулатуры во время опыта происходят только для демонстрации эмоций.

Между тем доказано, что это не так, поскольку мышцы лица используются еще и для порождения речи. FAST не позволяет ретроспективно отличать эмоциональную мимику от артикуляционных движений, а значит полученные результаты контаминированы35.

В совокупности эти внутренние противоречия и методологические проблемы фатальны для теории базовых эмоций Пола Экмана. Повторю: большая часть критики раздается не от представителей гуманитарных наук, недостатки этого подхода были продемонстрированы самими психологами, ориентирующимися на критерии, принятые в экспериментальной психологии36.

Критики подхода Экмана сегодня все больше объединяются и организуются. Проявлением такой институционализации стал выход в 2009 году специального журнала Emotion Review, издатели которого — известные антиэкманисты Лиза Фельдман Баррет и Джеймс Рассел; в журнале публикуются, в частности, и статьи по истории эмоций. Вместе с тем идеи Экмана приобретают все большую популярность в других областях науки, в политике и в массовой культуре. Особенно после теракта п сентября 2001 года, в связи с разгоревшейся дискуссией о безопасности, в американском политическом мире наблюдается тектонический сдвиг: если до «9/11» эти дебаты развивались более или менее в соответствии с законами, которые обычно ассоциируются с демократией, то есть путем публичного обмена аргументами и достижения компромиссов, то после теракта возобладала иная логика, в рамках которой разногласия уже почти не допускаются и, кроме того, фигурирует обещание абсолютной (а не относительной) безопасности.

Бросаются в глаза параллели между этой новой логикой и логикой лабораторных экспериментов Экмана: те тоже сводятся к обещанию абсолютного, то есть однозначного и истинного, прочтения эмоций человека другими людьми — независимо ни от того, кто эти чувства переживает, ни от того, что именно он ощущает, ни от того, как он этими своими ощущениями управляет, то есть какое сознательное или неосознанное воздействие он оказывает на собственные эмоции.

Учитывая все это, не приходится удивляться, что после 11 сентября Экман стал главным действующим лицом антитеррористической программы SPOT (Screening Passengers by Observational Techniques). После тестовой фазы, завершившейся в 2004 году, в начале 2012 года в 161 американском аэропорту были установлены устройства для скрининга пассажиров. Эти машины фиксируют «микровыражения» истинных эмоций на лицах людей, и если они показывают, что человек лжет или что-то скрывает, то его могут отозвать из очереди на паспортный контроль и допросить37.

В одной газетной статье Экман пишет, что критики программы SPOT

заявили, что она является ненужным вторжением в частную жизнь, основана на непроверенной методике наблюдения, которая вряд ли поможет ловить с поличным террористов, собравшихся взорвать самолет или направить его на здание, а только будет нарушать гражданские права пассажиров. Я не согласен. Я лет сорок занимался изучением обмана и поведения, и мне известно, что исследователи накопили достаточно знаний о том, как выглядит и ведет себя человек, который лжет, так что было бы непозволительной небрежностью не использовать эти знания для поиска террористов. Наряду с проверками багажа, сканированием, служебными собаками и остальными составляющими нашего арсенала средств обеспечения безопасности, наблюдательные методики могут помочь снизить риски и, возможно, предотвратить новую смертоносную атаку, подобную теракту 11 сентября 2001 года38”.

Лабораторная надежность результатов достигается благодаря специфической эпистемологии экспериментальной психологии: реальность сводится к небольшому числу зависимых и независимых переменных, обеспечиваются внутренняя валидность (доказанная причинная связь между двумя переменными), внешняя валидность (результаты могут быть обобщены), а также экологическая валидность (за пределами лаборатории, в естественной среде, результаты были бы такими же). В лаборатории это все работает, и вполне возможно, что результаты, полученные таким образом, истинны в той ограниченной области, к которой, как утверждается, они относятся.

Проблема с внешней валидностью: опасно экспортировать лабораторные практики в хаотическое царство практической политики вообще и особенно в область дискурса безопасности, ибо ее невозможно ограничить так, как это делается в областях естественных наук. Как бы ни была соблазнительна абсолютная надежность лаборатории, ее никогда не удастся воспроизвести в практике обеспечения безопасности. Ни SPOT, ни пятиуровневый «светофор терроризма», с помощью которого Министерство внутренней безопасности США указывает уровень угрозы, никогда не смогут обеспечить абсолютную безопасность. Самое большее, они могут обещать ее.

На создание этого обещания тратятся государственные деньги, которых потом не хватает для других целей. Уже и в США все громче задают вопрос, мудро ли тратить эти деньги на SPOT, и требуют вернуть дебаты по вопросам национальной безопасности в политическое поле со свойственной ему логикой. Сопротивление поднялось в различных политических кругах и в разных экспертных культурах. Одни в традициях эпохи Просвещения разоблачают псевдонаучную риторику безопасности, другие настаивают, что можно и нужно публично обсуждать эффективность затрат: оправдывают ли высокие расходы на предотвращение терактов ту относительную пользу, которую они приносят?39

В наше время трансфер логики лаборатории в сферу политики все меньше похож на улицу с односторонним движением и все больше — на процесс обмена. Сегодня Экман прилагает государственную логику безопасности к своим собственным исследованиям, утверждая, например, что он больше не будет публиковаться в профессиональной периодике, потому что таким образом разглашаются государственные тайны40.

Эта научная непрозрачность его работы сочетается, однако, с нарастающим присутствием Экмана в публичной сфере и поп-культуре. Сериал «Lie to Me» — это лишь самый недавний его выход на публику, которому предшествовал длинный ряд интервью и выступлений в СМИ: так, в 1992 году Экман делился своим первым впечатлением от Билла Клинтона во время президентской избирательной кампании

(«Это парень, который хочет, чтобы его застукали за кражей печенья из банки и чтобы мы все равно любили его за это»);

потом он утверждал, что видел по лицу Клинтона, что тот лгал на пресс-конференции 1998 года, когда отрицал связь с Моникой Левински; а в последнее время в соавторстве с Далай-ламой Экман выпустил книгу-пособие о том, как радоваться жизни41.

Ян Плампер. История эмоций. М: НЛО, 2018. С.241-265.

Теория rasa: “небиологичность” и “контруируемость” эмоций в Индии.

…в Индии еще до нашей эры возникла сложная эстетическая теория, регулировавшая выражение чувств: rasa. Слово rasa буквально означает «сок», производное от этого значение — «вкус», но точно определить данное понятие чрезвычайно трудно, поэтому в словарях санскрита более тридцати статей на это слово4243. Теория rasa относится прежде всего к танцу и театру. С каждым rasa в театре танца связывается определенное выражение лица, но кроме этого есть у него и свой цвет, и свое божество, и лежащая в его основе эмоция (bhava). Самая известная кодификация различных rasa содержится в «Натьяшастре» — произведении, созданном, как полагают, между II веком до н. э. и IV веком н. э.44 Сьюзан Шварц в своем исследовании свела классификацию из Шестой книги «Натьяшастры» в таблицу, представленную на ил. 7.

Ил. 7. Древнеиндийские эмоции согласно теории rasa. Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: Where Gods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Ил. 7. Древнеиндийские эмоции согласно теории rasa. Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: Where Gods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Отношение между rasa и bhava обычно описывалось через метафоры еды: rasa

«относится к bhava так же, как вино к винограду, сахару и травам, из которых оно состоит и которые растворяются и смешиваются в совершенно новый хмельной напиток».

Помимо основных bhava (в разных кодификациях их число составляло восемь или больше), существовало более тридцати промежуточных состояний (vjabhitschari bhava), которые в течение коротких отрезков времени могли сопровождать bhavas и влиять на них. Если посмотреть на фотографии театрального представления и выражений лица, которые связаны с тем или иным rasa (ил. 8 и 9), становится понятно, что мы имеем здесь дело с представлением об эмоциях, в корне отличным от западного. Одно из изображенных на этих иллюстрациях выражений означает страх или панику (bhajanaka), другое — гнев (raudra).

Вероятно, лишь немногие догадаются, что человек на ил. 8 делает гневное лицо, а человек на ил. 9 — испуганное или паническое. Конечно, теперь трудно выяснить, насколько распространенной и влиятельной была теория rasa и какое воздействие она оказывала на повседневную эмоциональную жизнь людей в Индии, однако представляется невероятным, чтобы эти эстетические эмоции возникли безо всякой связи с обыденной реальностью. Меж тем — скажем, забегая несколько вперед, — выражения лица на обеих фотографиях фундаментально отличаются от якобы универсальных и надысторичных базовых эмоций, как они описаны у Сильвана Томкинса или Пола Экмана4546.

Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: WhereGods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: WhereGods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: Where Gods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Из: Phillip В. Zarrilli. Kathakali Dance Drama: Where Gods and Demons Come to Play. London: Routledge Press, 2000. Photographer: Phillip B. Zarrilli.

Во многих хореографических традициях Индии — например, в южноиндийском театре танца kathakali — во время самого танца предполагается слияние исполнителя с исполнением и вообще преодоление всех дуализмов, поэтому присутствие божества ощущается как исполнителями, так и публикой47. Эмоция зрителя

«превращается в чисто эстетическую, трансцендентную и универсальную — в rasa»48.

Как писал этнолог-музыковед Льюис Роуэлл, rasa превращается в трансцендентальный модус эмоционального сознания, интегрирующий все аспекты пьесы и создающий форму познания, становящуюся шире и выше, нежели те обстоятельства, которые сделали ее возможной […] и индивидуальные эмоциональные состояния зрителей интегрирует в единое эмоциональное «поле»49. Поэтому антрополог Фредерик Апфель-Марглен, опираясь на Розалдо, говорила применительно к rasa не об «эмоциях», а о «мысли, выраженной телом» (embodied thought)50.

По ее мнению, определять schringara rasa как «эротическую любовь» неправильно: зрители, считала она, буквально «ощущали вкус» schringara rasa — это был опыт, который в одинаковой мере являлся телесным, ментальным и эмоциональным, поэтому его можно назвать и «тело-чувство-мыслью» (body-emotions-thought)51.

Имеются исторические доказательства эстетического успеха rasa. Эта теория, возникшая в классической санскритской литературе и в индуизме, через танец и театр перешла в самые разнообразные литературные и эстетические традиции и все индийские религии, включая ислам и христианство. Некоторые ученые сегодня даже видят ее отголоски в других областях искусства, в том числе в болливудском кинематографе52.

Как и многие другие эмпирические исследования по антропологии эмоций, выполненные в рамках социально-конструктивистского подхода, работы об Индии и rasa разрушают наше представление о человеческом «Я». Некоторые исследователи доходили до того, что требовали применительно к индуистской личности говорить не об «индивидууме», а о «дивидууме»53. Другие пришли к выводу, что теория rasa не подразумевает «акцентирования того, что эмоции являются низшей частью человеческого „Я“, или того, что самопознание осуществляется человеком через свои индивидуальные, уникальные чувства; она подразумевает, что эмоции человека и являются его истинным „Я“ и сущностью истинной реальности»54.

Это был окончательный отказ от того, что Чарльз Тейлор назвал «культурой аутентичности», возникшей в Западной Европе в конце XVIII века и, помимо всего прочего, подчеркивавшей «силу и подлинность чувств». Клиффорд Гирц то же самое называл

«западной концепцией личности как мотивационной и когнитивной вселенной — уникальной, имеющей четкие границы и более или менее интегрированной — как динамического центра осознания, эмоций, суждения и действия, организованного в отдельное целое»,

который создает искусственное разделение между конвенцией и аутентичностью, маской и лицом. Индийские примеры демонстрируют, в частности, и другую схему взаимоотношений полов. Как писал Оуэн М. Линч (1931-2013),

«западное приравнивание женского гендера к природе и эмоциям, а мужского — к культуре и разуму в Индии, пожалуй, не встречается в таком виде, а то и вовсе отсутствует»56.

В конце концов одно социально-конструктивистское исследование дестабилизировало даже представление западного мира, будто аутентичность привязана к определенным привязана к определенным средствам коммуникации: работы Нико Бенье (*1958), написанные на границе лингвистической и социальной антропологии, показали, что в незападных обществах письма могут становиться главным средством выражения эмоций. (В западных же обществах письма, как правило, являются лишь одной из нескольких возможных форм эмоциональной коммуникации, причем обычно предпочтение отдается устной или невербальной коммуникации.) Бенье обнаружил в Южной части Тихого океана на атолле Нукулаэлаэ, входящем в государство Тувалу, общество, численность которого насчитывала 310 человек и которое стало грамотным около века тому назад. Письмо как средство коммуникации в этом обществе наполнено особым смыслом:

Даже когда тема письма не связана по сути своей с чувствами, автор стремится выявить эмоциональные аспекты того, что он описывает. Неприкрытость этой аффективной стороны [писем] резко контрастирует с тем, как скрываются аффекты, пронизывающие повседневные разговоры в большинстве видов очной коммуникации, включая злые сплетни57.

Это опровергает западную концепцию, согласно которой устное общение ассоциируется с эмоциями, а письменное — с рациональностью. Данные, полученные Бенье, противоречили не только обыденному знанию западного человека, но и мейнстримному знанию социолингвистики, в которой

«обычно предполагается, что устный язык всегда более „включенный», „эмоциональный» и лучше подходит для выражения эмоций, чем письменный»1 2. В социолингвистике господствует мнение, что взаимодействие лицом к лицу особенно способствует высокому уровню эмоциональности общения. Бенье же подчеркивает, что в большинстве случаев подобные утверждения подкреплялись данными, собранными в современных мейнстримных западных контекстах, где письмо рассматривается как менее «субъективное», менее «эмоциональное» и в целом более «надежное», чем устная речь. Особенно сильно подвержены таким интерпретациям практики письменного общения, связанные со средним классом западных обществ, ориентированных на школу, в частности с научными кругами и другими локусами воспроизводства культуры58.

Ян Плампер, op.cit. с.180

Примечания

1В фильме диалог звучит так: Эмили Лайтман: «Нет, мы этим не занимаемся. Открой Дэну, пока я собираюсь. И не используй свою науку, чтобы узнать, что мы будем делать. Хорошо? Поклянись!» Кэл Лайтман: «Ладно, не буду. Клянусь». Кэл Лайтман (открывая входную дверь): «Здравствуй, Дэн!» Дэн: «Здравствуйте, доктор Лайтман!» Кэл Лайтман: «Ты будешь сегодня спать с моей дочерью?» (телесериал «Обмани меня» (в переводе Первого канала) или «Теория лжи» (в переводе Novafilm). Режиссер Ро­берт Швенке. Студия Fox, 2009.1 серия, 22:35-23:01).

2См. Paul Ekman Paul Ekman Group. URL: http://www.paulekman.com/ paul-ekman/ (последнее обращение 05.03.2014); The 2009 TIME 100: The World’s Most Influential People // TIME Magazine. 27 April 2009. В рейтинге самых влиятельных психологов XX столетия Пол Экман получил 59-е место; Haggbloom S. /., Warnick R., Warnick J. £., Jones V. K„ Yarbrough G. L„ Russell T.M., Borecky C.M., McGahhey R., Powell J.L. Ill, Beavers /., Monte E. The 100 Most Eminent Psychologists of the 20th Century // Review of General Psychology. 2002. № 6/2. P. 139-152, здесь p. 147.

3URL: http://community.fox.com/drpaulekrnan/blog (последнее обращение 28.01.2011); ссылка больше не работает, но содержание блога можно найти здесь: Lie to Me Blog // Lie to Me Now [website). URL: http://www.lie-to-me- now.com/blog (последнее обращение 06.03.2014).

4Понятие «просочиться», используемое здесь, введено Экманом. См. Ектап Р. Afterword: Universality of Emotional Expression? A Personal History of the Dispute 11 Darwin Ch. The Expression of the Emotions in Man and Animals. 3rd edn. N.Y., 1998. P. 363-393, здесь p. 373.

5На разных этапах своей долгой карьеры Экман давал разные определения базовых эмоций. Например, в конце 1980-х — начале 1990-х годов он добавил еще восемь характеристик к своему списку универсальных выражений лица: 1) наличие у других приматов, 2) характерная физиология, 3) характерные универсалии в предшествующих событиях, 4) когерентность эмоциональных реакций, 5) быстрое начало, 6) короткая продолжительность, 7) автоматическая оценка и 8) самопроизвольное появление; Ekman R. An Argument for Basic Emotions // Cognition and Emotion. 1992. No 6/3-4. P.169-200, здесь p. 175. «Базовые» эмоции являются базовыми еще и в том смысле, что «сформировались благодаря тому, что обладают адаптивной ценностью, помогая решать фундаментальные жизненные задачи»; Ekman Р. An Argument for Basic Emotions. P. 171, выделено в оригинале. Функция испуга, например, в том, чтобы подготовить тело к бегству от опасности, — тем самым он помогает выживанию вида.

6Ekman Р. An Argument for Basic Emotions. P. 170.

7Ekman P., Davidson R. J. Epilogue — Affective Science: A Research Agenda // Idem (Eds.) The Nature of Emotion: Fundamental Questions. N. Y., 1994. P. 409-430, здесь p. 413.

8О генеалогии идеи прогресса в естественных науках см. Daston L. Fear and Loathing of the Imagination of Science 11 Daedalus. 1998. № 127/1. P. 73-95.

9Ekman P. Basic Emotions // Dalgleish T„ Power M.J. (Eds.) Handbook of Cognition and Emotion. Chichester, 1999. P. 45-60, здесь p. 46-47.

10Ekman P. All Emotions Are Basic // Ekman P„ Davidson R.J. (Eds.) The Nature of Emotion. P. 15-19, здесь p. 19.

11 Рут Лис пишет о своем подходе так:

«Я считаю, что работаю в области интеллектуальной истории, и пишу, как я это называю, „генеалогию настоящего», то есть я, как правило, пишу о современных процессах или парадигмах в науках о человеке, которые имеют относительно недавнюю (и относительно плотную) историю, или родословную. Моя цель заключается в том, чтобы одновременно писать историю тех процессов или парадигм (или понятий, или проблем), которые меня интересуют, и осуществлять интервенцию в настоящее, указывая на генеалогию текущих дебатов и критически комментируя их»;

Leys RGoldman М. Navigating the Genealogies of Trauma, Guilt, and Affect: An Interview with Ruth Leys // University of Toronto Quarterly. 2010. № 79/2. P. 656-679, здесь p. 656-657. Cm. также Leys R. Trauma: A Genealogy. Chicago, 2000. P. 10; Leys R. From Guilt to Shame: Auschwitz and After. Princeton, 2007. P. 13; и конечно Foucault M. Nietzsche, Genealogy, History // Rabinow R (Ed.) The Foucault Reader. N.Y., 1984. P. 76-100.

12Эти детали биографии и карьеры Экмана взяты из наиболее подробного среди его автобиографических текстов: Ектап Р. A Lifes Pursuit // Sebeok Т. A., Umiker-Sebeok J. (Eds.) The Semiotic Web 1986. Berlin, 1987. P. 3-45.

13Ekman P. A Life’s Pursuit. P. 16,10.

14Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It? // Representations. 2010. № 110/1. P. 66-104, здесь p. 69.

15Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object. P. 69, 88-89.

16Трудно сказать, насколько Экман здесь подражает Дарвину, который из более чем шестидесяти фотографий, сделанных физиологом Дюшеном де Булонем, выбрал одиннадцать и показал их двадцати четырем гостям своего дома, прося их сказать, какой эмоции соответствует выражение лица на каждой из них. Результат этого домашнего эксперимента был таков: гости пришли к согласию лишь относительно нескольких эмоций, таких как удовольствие, печаль и страх, а мнения по поводу других фотографий значительно разошлись. Дарвин, который вел оживленную переписку с Дюшеном, считал, что этим подтвердилось его скептическое отношение к тезису последнего, гласившему, что за каждое из шестидесяти с лишним мимических выражений чувств отвечают специальные мышцы. О контактах между Дарвином и Дюшеном уже давно хорошо известно, обобщающие данные о нем см. в Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It? P. 70-75.

Ничего не известно было до 2010 года о подробностях домашнего эксперимента Дарвина и о том, что, как показало исследование архивных документов, он — видимо, вскоре после получения фотографий — нацарапал на обороте: «Не верю. Неправда». См. Snyder Р. J. et al. Charles Darwins Emotional Expression «Experiment» and his Contribution to Modern Neuropharmacology 11 Journal of the History of the Neurosciences. 2010. № 19/2. P. 158-170; Jabr F. The Evolution of Emotion: Charles Darwins Little-Known Psychology Experiment 11 Scientific American Observations Blog. 24 May 2010. URL: http://blogs.scientificamerican.com/observations/2010/05/24/the-evolution-of-emotion-charles-darwins-little-known- psychology-experiment (последнее обращение 06.03.2014).

17Ekman P., Sorenson E. R., Friesen W. V. Pan-Cultural Elements in Facial Displays of Emotion // Science. 1969. № 164/3875. P. 86-88, здесь p. 87. См. также Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It? P. 75-79.

18Kagan J. What Is Emotion? History, Measures, and Meanings. New Haven, 2007. P. 216.

19 Я не имею здесь в виду thrill в том психоаналитическом смысле, который придает этому понятию Balint М. Thrills and Regressions. L„ 1959.

20 Ектап РSorenson Е. R., Friesen Ж V. Pan-Cultural Elements in Facial Displays of Emotion. P. 87.

21Mead M. Margaret Mead Calls «Discipline-Centric» Approach to Research an «Example of the Appalling State of the Human Sciences», review of Paul Ekman (Ed.) Darwin and Facial Expression: A Century of Research in Review. N.Y., 1973 // Journal of Communication. 1975. № 25/1. P. 209-213, здесь p. 212, выделено в оригинале.

22Mead M. Margaret Mead Calls «Discipline-Centric» Approach to Research. P. 212.

23Ibid. P. 210.

24Позиции Бейтсона и Бердвистела описаны по Ekman Р. Afterword. Р. 364-377.

25 Ектап Р. Afterword. Р. 383. Эти эксперименты были воспроизведены психологом Кэрроллом Айзардом: Ibid. Р. 375.

26Ibid. Р. 383.

27Ектап Р. Afterword. Р. 385.

28Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It? P. 97 n. 49.

29Ектап P. Afterword. P. 365-366, 372-373.

30Об Экмане и власти изображений см. Schmidt A. Showing Emotions, Rea­ding Emotions // Ute Frevert et al. Emotional Lexicons: Continuity and Change in the Vocabulary of Feeling 1700-2000. Oxford, 2014. R 62-90.

31Cp. хотя бы одну нейробиологическую версию теории базовых эмоций: Panksepp J., Bivert L. The Archaeology of Mind: Neuroevolutionary Origins of Human Emotions. N.Y., 2012. В издательской аннотации говорится:

«Яак Панксепп в результате работы, которой он занимался в течение всей сво­ей жизни, показал, что мозги всех млекопитающих состоят из семи общих эмоциональных систем: поиска, желания, ярости, страха, заботы, печали и игры. В этой книге приводится в доступной форме объяснение того, как эти общие системы управляют эмоциональной жизнью всех млекопита­ющих, включая человека».

32См. Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It?; Fridlund A.]. Human Facial Expression: An Evolutionary View. San Diego, CA, 1994.

33Leys R. How Did Fear Become a Scientific Object and What Kind of Object Is It? P. 77-78.

34Fridlund A. J. Human Facial Expression. Р. 291.

35Ibid. Р. 285-293.

36См. самую недавнюю критику Экмана: Jacket R. Е. et al. Facial Expressions of Emotion Are Not Culturally Universal // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2012. No 109/19. P. 7241-7244.

37См. Carlson В. The Daily Exclusive: Facing Reality // The Daily. 27 May 2012 [daily news application]. URL: http://www.thedaily.com/page/2012/05/27/0527i2-news-tsa-behavior-detection-i-3 (последнее обращение 02.08.2012, ссылка не работает: The Daily прекратил работу 15.12.2012); Buchwalter В. Forget Your «Junk»: The TSA Wants to Feel Up your Mind // Mother Jones. 2 February 2011. URL: http://www.motherjones.com/politics/2011/02/tsa-spot-scan-paul-ekman (последнее обращение 07.03.2014).

38Ekman Р. How to Spot a Terrorist on the Fly // Washington Post. 29 October 2006. P. B03. Первая критическая оценка SPOT — Weinberger S. Intent to Deceive? Can the Science of Deception Detection Help to Catch Terrorists? // Nature. No 2010. P 465/7297. P. 412-415.

39Stearns Р. N. American Fear: The Causes and Consequences of High Anxiety. L., 2006; Robin C. Fear: The History of a Political Idea. Oxford, 2004; Siegel M. False Alarm: The Truth about the Epidemic of Fear. Hoboken, NJ, 2005; Sunstein C. R. Laws of Fear: Beyond the Precautionary Principle. Cambridge, 2005.

40Weinberger S. Intent to Deceive? P. 413.

41 Комментарий Экмана по поводу банки с печеньем: Gladwell М. The Naked Face: Can You Read Peoples Thoughts just by Looking at them? // New Yorker. 5 August 2002. P. 38-49, здесь p. 43. О роли Экмана в скандале с Моникой Левински — Henig R. М. Looking for the Lie // New York Times Magazine. 5 February 2006. P. 47-53, 76, 80. Книга, написанная вместе с Далай-ламой: Dalai Lama, Ектап Р. (Ed.) Emotional Awareness: Overcoming the Obstacles to Psychological Balance and Compassion: A Conversation between The Dalai Lama and Paul Ekman. N.Y., 2008 [рус. изд.: Далай-лама, Экман П. Мудрость Востока и Запада. Психология равновесия [Emotional Awareness] / Пер. с англ. В. Кузин. СПб., 2010].

42Не путать с raasa или raas — танцевальной песней в честь Кришны или Шивы. См. Schwartz S. L. Rasa: Performing the Divine in India. N. Y., 2004; repr. Delhi, 2008. P. 20.

43Ibid. P. 8.

44Ibid. P. 4. После «Натьяшастры» было написано еще множество комментариев; Ibid. Р. 17.

45Cm. Shweder R. A., Haidt J. The Cultural Psychology of the Emotions: Ancient and New 11 Lewis M., Haviland-Jones J. M. (Ed.) Handbook of Emotions. 2nd edn. N.Y., 2000. P. 397-414, здесь p. 401.

46Gargi В. Theatre in India. N. Y., 1962. P. 12. Цит. no: Schwartz S. L. Rasa. P. 15.

47Schwartz S. L. Rasa. P. 97. Шварц также подчеркивает, что «действие (performance) имеет, таким образом, особый статус не только внутри, но и вне пределов религиозного обряда. Именно через перформативные формы сакральное в Индии становится осязаемым». — Schwartz S. L. Rasa. Р. 6.

48 Rowell L. Music and Musical Thought in Early India. Chicago, 1992. P. 328.

49 Lynch О. М. The Social Construction of Emotion. P. 18.

50 Apffel-Marglin F. Refining the Body: Transformative Emotion in Ritual Dance 11 Lynch О. M. (Ed.) Divine Passions. P. 212-236, здесь p. 212. См. также: Apffel-Marglin F. Wives of the God-King: The Rituals of the Devadasis of Puri. New Delhi, 1985.

51Apffel-Marglin F. Refining the Body. P. 212, 220.

52 Jones M. Bollywood, Rasa and Indian Cinema: Misconceptions, Meanings and Millionaires, review of Danny Boyle, dir., Slumdog Millionaire // Visual Anthropology. 2010. No 23/1. P. 33-43; см. также Cooper D. The Cinema of Satyajit Ray: Between Tradition and Modernity. Cambridge, 2000.

53Marriott М. The Open Hindu Person and Interpersonal Fluidity / Paper presented to the Annual Meeting of the Association of Asian Studies. Washington, DC, 1980. Цит. no: Leavitt /. The Shapes of Modernity: On the Philosophical Roots of Anthropological Doctrines // Culture. 1991. No 11/1-2. P. 29-42, здесь p. 33. Тезис Марриотта об индусском «дивидууме» вызвал много критики. См: Barnett S., Fruzzetti L.M.y Ostor A. On a Comparative Sociology of India: A Reply to Marriott // Journal of Asian Studies. 1977. No 36/3. P. 599-601.

54Lynch О. M. The Social Construction of Emotion in India. P. 18.

55Taylor C. Varieties of Religion Today: William James revisited. Cambridge MA, 2002. P. 88, 99. Цитата из Гирца — Geertz C. Local Knowledge: Further Essays in Interpretive Anthropology. N. Y., 1983. P. 59.

56Lynch О. M. The Social Construction of Emotion in India. P. 19.

57Besnier N. Literacy, Emotion, and Authority: Reading and Writing on a Polynesian Atoll. Cambridge, 1995. P. 109.

58Ibid.

Об авторе Редактор