Об атеистах в окопах

Показано, как опыт Первой мировой войны с её смертью и страданиями ведёт к уменьшению религиозности, ввиду бессмысленности войны, обостряющей социальную несправедливость, - а она охраняется религией. Наоборот, участие неверующих в справедливой войне не ведёт к религиозности даже перед лицом смерти и страданий.

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

54_0_s_w36_0songhua

 

Невзоров, издав книгу Грекулова «Нравы русского духовенства» 1928 г., вызвал кампанию среди православных активистов за её запрещение. Такому (к тому же бесплатному) пиару, конечно, многие издания могут позавидовать.

А вот книжка Л.И.Емелях «Крестьяне и церковь накануне Октября» (1976) лежит себе спокойно в сети (скажем, тут) и не удостоена почему-то никакими проклятьями. А между тем содержит она не менее любопытные факты о религиозной жизни дореволюционной России, причём не только крестьян в деревнях, но и крестьян в солдатских шинелях.

Вот, к примеру:

«Сестра милосердия С. 3. Федорченко во время первой мировой войны записала много антиклерикальных и антирелигиозных разговоров, которые вели между собою крестьяне в шинелях: «Какие тебе заповеди на войне. Затрещал самолет — слова евангельские, загремели пушки — трубы архангельские… Все заново переучиваем. Сказал господь; „Не убий», значит бей, не жалей. Люби ближнего как самого себя, значит тяни у него корку последнюю. А не даст добром, руби топором… Эх жизнь духовная, потеха человечья, не иначе. Жеребец по церкви ходит, да в ризы рыгает с перепою. Так и поп иной, борода на ем — Саваофу по брюхо, а сам жрет да рыгает да бесперечь котят плодит. — А у нас какой батя был… Бабы, бывало, ни одной не пропустит… Как дознались, били его сильно и благочинному жаловались… — Прогремелся Илья, не перескочить. Как почнут немцы небо колоть, ровно сухи дрова, — где старому прогреметь. .. — Я такой глупый был, что спать ложился, а руки на груди крестом складывал… на случай, что во сне преставлюсь… А теперь ни бога, ни черта не боюсь. — Смеюсь я надо всем, и в бога верить еще с пастухов перестал… Сказал: „Не верю, разрази!» Гроза была большая, не разразил»».

Или:

«В 1914 году меня взяли на войну. Однажды стою я около офицерской землянки, слышу — разговаривают. Поп говорит: «Берегите себя, господа офицеры, берегите, а „их» хватит»… Это нас-то хватит, а? Тут у меня прямо все и перевернулось. С войны я вернулся безбожником».

Еще один бывший солдат писал:

«В 1915 году на фронте окончательно я порвал связь с богом. На фронте все это было видно, какой же может быть бог, когда люди убивают друг друга и за что, сами не знают» [5, 242]. В воспоминаниях солдат с Румынского фронта рассказывалось: «В начале войны так жарко молились, со слезами на глазах, на коленях, с усердием, потому что сильно тяжелое положение было: ни окопов, ни обмундирования хорошего, ни пищи. А потом начали ругаться и в бога, и в богородицу, и во всех святых, раз от них никакой помощи нет. Ругались, да сначала побаивались, не разразил бы господь. А потом и бояться перестали, и сильно вepa у всех ослабла. Поп лучше не показывайся» [3, 54].

С конца 1916 г. солдаты не желали слушать духовенство, оно потеряло у них всякое доверие. И священники опасались того, что солдаты, вернувшись из армии, окажут большое влияние на деревню. Благочинный 1-го округа Слободского уезда Вятской губернии сообщал:

«После 2 1/2 лет войны в деревню, пока еще слабой струею вливается новый элемент: приходящих из армии солдат временно на побывку, а также раненых и уволенных… Они внушают недоверие к высшему командному составу в армии, говорят об изменах. Мы удивляемся, когда успел перемениться так резко (в своем характере и взглядах наш солдатик?»

(ЦГИА СССР, ф. 796, он. 440, № 1253 л. 476 об.).

В некоторых отчетах епархий рассказывалось о солдатах, которые вели антиклерикальную агитацию. В Туркестанской епархии отмечалось в отчете:

«Пенсинскому благочинному лично довелось слышать, как один из „христолюбивых» воинов, за которых мы ежедневно и много кратно должны молиться, заявлял своим товарищам крестьянам, что если бы ему дали власть, то он прежде всего перевешал бы всех попов»

(там же, оп. 442, №2767, л. 62).

Епископов беспокоило, что солдаты-безбожники, находившиеся в тылу, могли распространять атеизм среди жителей, деревни.

«По всей видимости, — отмечалось в отчете Новгородской епархии, — немалый процент неверия и безбожия должны дать нам, как это ни странно, военные события. Обыкновенно говорят, что в религиозном отношении настоящая война благодетельна, но это далеко не всегда так. На миссионерском съезде 1-го Белозерского округа (Новгородская епархия) выяснилось, что многие нижние чины возвращаются на побывку домой с театра военных действий и особенно из тыла армии безбожниками, отвергающими церковь, иконы, духовенством.

(там же, № 2757, л. 66)

Об этом говорилось в отчете Вологодской епархии:

«Побывши на войне, некоторые солдаты являются на родину совершенно холодными к церкви, не питают уважения к своему приходскому священнику, а относятся к нему скорее скептически»

(там же, №2750, л. 44).

Архиепископ симбирский и сызранский уведомлял Синод о том, что «замечено и еще одно новое явление — это настроение некоторых наших воинов, являющихся домой в отпуск по разным причинам… Дома ведут себя дерзко, вызывающе, с грубой критикой начальства, порядков и всего существующего… Это стало особенно заметно в 1916 г., когда их количество увеличилось» (там же, № 2762, л. 26). Об этом же сообщали благочинные в своих донесениях в консисторию. Так, благочинный 4-го округа Сарапульского уезда Вятский епархии писал:

«Из Христо-рождественского прихода сообщают, что в июле месяце прошедшего года в починок Гырдымов прибыл с позиции монтер-солдат Чирков. Это — грубый материалист. Он кощунственно отзывался об Иисусе Христе, о церкви и богоматери. Особенно это выразилось, когда отец Чиркова, при прощании с сыном, намерен был зажечь свечу и благословить его иконой, Чирков всех послал к дьяволу… Не так давно в селе Христорождественском был с позиции солдат некто Пронин. Это какой-то антихрист. Приходский священник с ним разговаривал о причинах недовольства строем управления. Тот познакомил его с постановкой дела распропагандирования войск студентами. (Студентов в их роте шестеро). Последние слова Пронина были: „Мы придем с ружьями и со всеми рассчитаемся»»

(там же, оп. 440, № 1253, л. 315 — 315 об.)».

Источник: vidjnana

«Я пыталась с дедушкой (он всю войну прошел), поговорить на тему веры на войне дедушка очень сердился, считая эти разговоры глупостью, мол, какой бог, какие молитвы — мы за родину воевали, а ты с такими глупостями

«— Видишь, нас воспитывали безбожниками. До пятого класса мать меня водила в церковь, на Пасху. Она скажет: «Вон там святой, поцелуй ножку». Я подходил, стенку целовал. А потом, когда уже стал пионером, стал атеистом. На фронте даже и в голову не приходило, чтобы обращаться к защите бога, например, во время обстрела или налета просить о помощи. Хотя и бомбили, и на волосок от смерти ходили в день по 10-15 раз, но никто не читал молитвы. Да я их даже не знал. Может из старшего поколения кто, а мы молодые – нет

«И про «ангела-хранителя» — у меня с богом натянутые отношения….гонят СМИ по полной :) АКС-74МН — вот был мой «ангел-хранитель» (это участник чеченской пишет).

К чему это я? К ложности мифа «на войне атеистов не бывает».

Источник: pogorily

Об авторе wolf_kitses