От «энергетического поворота» к угрозе биоразнообразию — о положении с охраной птиц в Германии

Известный афоризм, что прогресс при капитализме уподобляется «тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитого»,  верен и посейчас.

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

Martin Flade

Martin Flade

Известный афоризм, что прогресс при капитализме уподобляется «тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепа убитого», верен и посейчас. Когда его инструментами (привлечение бизнеса, микрокредитование, оценка эффективности проекта о окупаемости вложений) используют для решения экологических и социальных проблем, лекарство оказывается хуже болезни — выигрыш с трудом различим, ущерб долговременен и значителен. Один из примеров в этом ряду  — реализуемый в 2007 г. в ФРГ т.н. «энергетический поворот«, предпринятый (если верить декларациям) ради «охраны климата» и перехода к использованию «зелёной энергии». Однако реализуется он бизнес-средствами, и подчинён рыночным критериям эффективности, из-за чего ударил по массовым, самым обычным видам птиц ФРГ (и большинству редких), грозит ликвидировать их местообитания, а агроландшафт сделать безжизненным. Об этом — приведённый ниже перевод статьи восточногерманского орнитолога Мартина Фладе в журнале Vögelwelt, за которую он получил премию Немецкого орнитологического общества (Deutsche Ornithologische Gesellschaft, DO-G) имени Ганса Лёрля за 2013 г.

«1. «Парадные примеры» охраны природы: история успеха

Да, есть позитивные примеры успешной охраны природы в ФРГ [в ГДР было больше, часть утрачена после аншлюсса].

Общая численность скопы и орлана — белохвоста благодаря принятым мерам по интенсивной охране местообитаний и собственно этих видов в значительностьй степени восстановилась и растёт дальше. Волк снова постоянно обитает в Восточной Германии и с недавних пор в нижней Саксонии, распространяясь из них в новые районы, несмотря на противодействие охотничьего сообщества. Серый журавль — благодаря охране гнездовых биотопов и благоприятствующим ему переменам культурного ландшафта, делающим его кормовым биотопом для журавлей — стал настолько обычен, каким вероятно не был никогда и вычеркнут из Красной книги. Снова ставший повсеместно многочисленным (в т.ч. искусственно поселённый) бобр в ряде районов уже стал заметной проблемой, за это время восстановилась численность дрофы в Бранденбурге — благодаря весьма затратной программе охраны — в последние 15 лет почти удвоилась.

Сокол-сапсан, вымерший в 1970-е (и в первую очередь популяции, гнездившиеся на деревьях), благодаря обширной программе восстановления численности с реинтродукцией в Южной Германии и среднегорье, сейчас гнездится даже на низменностях северо-востока, и популяция, гнездящаяся на деревьях, растёт. Отчасти благодаря успешным программам охраны этих видов в ФРГ стало возможно возвращение этих видов в ранее оставленные ими части ареала в других районах Европы. Эти многолетние «иконы» охраны [редких] видов благодаря успешным охранным мероприятия снова на подъёме и дают основания полагать что охраны природы в ФРГ в области охраны видов — это история беспримерных успехов. Но увы, увы, всё сильно наоборот.

Рис.1. Состояние дрофы как наиболее требовательного к местообитанию вида агроландшафта снова восстановилось благодаря крайне интенсивным и дорогостоящим мероприятиям.

Рис.1. Состояние дрофы как наиболее требовательного к местообитанию вида агроландшафта снова восстановилось благодаря крайне интенсивным и дорогостоящим мероприятиям.

Рис.2. Восстановление (новое обводнение) болотных массивов, охрана мест гнездования от беспокойства, значительное «предложение» кормов в аграрном ландшафте во внегнездовое время привели к подъёму численности серого журавля.

Рис.2. Восстановление (новое обводнение) болотных массивов, охрана мест гнездования от беспокойства, значительное «предложение» кормов в аграрном ландшафте во внегнездовое время привели к подъёму численности серого журавля.

2. Цели охраны биоразнообразия отодвинуты в сторону [«климатической политикой]

Недавние результаты многолетнего мониторинга обычных видов птиц в ФРГ показывают говорят нам совсем о другом: целям охраны биоразнообразия ставится всё больше барьеров (а достигнутые результаты всё больше уничтожаются) нервными шараханьями в климатической, энергетической и с/х политике. В случае птиц это сравнительно хорошо показывает долговременнкая динамика популяций разных видов. Здесь имеются данные мониторинговой программы, производимой с 1990 г. для обоих Германий под «зонтиком» общества немецких орнитологов-фаунистов (DDA, Dachverband Deutscher Avifaunisten), на основе работ картированию [гнездования видов], производимой на общественных началах и уже 8 лет как поддерживаемой как федеральными средствами, так и благодаря соглашениям федерации и земель о поддержке мониторинга. Окончательное подведение его итогов за период с 1991 г. для 115 главнейших [обычных] видов гнездовой авифауны ФРГ показывает драматичнейшую картину: на 23 вида с долговременным трендом в сторону повышения (рост численности/расширение ареала) приходится 51 вид, сокращающий численность и сужающий ареал. Иными словами, почти половина видовых популяций показывает устойчивый спад!

Рис. 3. Динамика с/х ландшафта в ФРГ, 1991-2010 г.: сдвиги соотношения площадей между [важными для сохранения биоразнообразия] залежами, парами (ромбы) и др. законсервированными землями (квадраты), с одной стороны, и полями кукурузы на биотопливо, с другой. А. В Германии в целом. Б. В земле Бранденбург как пример изменений для всей б. ГДР. 1 — площади сравнимы, ниже 1 — преобладают кукурузные поля, выше — пары, залежи и органическое с/х.

Рис. 3. Динамика с/х ландшафта в ФРГ, 1991-2010 г.: сдвиги соотношения площадей между [важными для сохранения биоразнообразия] залежами, парами (ромбы) и др. законсервированными землями (квадраты), с одной стороны, и полями кукурузы на биотопливо, с другой.
А. В Германии в целом. Б. В земле Бранденбург как пример изменений для всей б. ГДР. 1 — площади сравнимы, ниже 1 — преобладают кукурузные поля, выше — пары, залежи и органическое с/х.

3. Опустошённый сельхозландшафт

Особенно драматически ухудшилось положение обычных гнездящихся видов с/х ландшафта и это [ухудшение] ещё раз обострилось после «поворота к возобновляемой энергетике» в 2007 г. «Решающий удар» был нанесён Законом о возобновляемой энергии (EEG, Erneuerbare Energien-Gesetz) вследствие которого пошло формированное развитие плантаций биотоплива, в основном кукурузы. Что привело, вместе с остановкой осенью 2007 г. программ резервирования с/х земель ЕС [крайне важных для сохранения биоразнообразия, в т.ч. птиц], откуда последовало резкое сокращение площадей паров, также как в некоторых землях — ещё и к сокращению площадей под многолетними травами. Пока эти местообитания были широко распространены (в 1990е в б.ГДР они составляли до 20% площади с/х угодий, рис. 3), они поддерживали устойчивость популяций таких уязвимых видов, как полевой жаворонок, перепел, овсянки обыкновенная и просянка, луговой чекан.

На полях кукурузы, выращиваемой по интенсивным технологиям, полевые птицы просто не могут существовать, поскольку главнейшие агротехнические обработки совпадают с сезоном размножения, и они позднее [после уборки] просто не могут себе найти здесь какой-л. пищи. Поля, отведённые под посевы кукурузы, в апреле-мае регулярно опрыскивают гербицидом раундап, губящим всю прочую растительность, перекапывают и снова засевают стойкой к нему ГМ-кукурузой. Плюс молодые растения кукурузы экстремально быстро растут вверх и слишком высоки и слишком плотно смыкаются [для нормального использования птицами с/хугодий].

Если соотношение площадей между парами и залежами, с одной стороны, и полями ГМ-кукурузы, с другой, в середине 1990-х гг. был примерно 1:1 по всей ФРГ, а на востоке — доходил аж до 2:1, то сейчас он едва составляет 1:20 (рис. 3). Если к первым приплюсовать постепенно распространяющиеся участки «органического с/х», ещё в 2004 г. описанная пропорция составляла 1:1, в то время как ныне — 1:2,5.

Рис. 4. Состояние популяций 30 наиболее обычных, типических видов, и 2 самых редких видов с/х ландшафта за 1991-2010 гг., долговременные тренды популяционной динамики. Виды разделены на группы по типу популяционной динамики, 2 самых редких — дрофа и серый журавль — крайне правая группа. Красное — тренд на территории б. ГДР благоприятней, чем в собственно ФРГ, зелёное — наоборот, чёрное — нет различий. Типы динамики слева направо и основные представители каждой группы (сверху вниз): А — сильное сокращение: коноплянка, чибис, обыкновенный бекас, канюк, луговой чекан, луговой конёк, деревенская ласточка, серая куропатка, красный коршун, речной сверчок. В — стабильность: фазан, серая ворона, чёрная ворона, жёлтая трясогузка С — до 2007 г. подъём, с 2008 — начало падения: просянка, садовая овсянка, перепел, лесной жаворонок, серая славка, черноголовый чекан. D — подъём до 1996 г., потом резкое падение: обыкновенная овсянка, кукушка, полевой жаворонок, болотная камышевка, зеленушка, щегол, обыкновенная горлица, ястребиная славка, полевой воробей, сорокопут-жулан. Е — до 1996 г. падение, потом подъём: дрофа, луговой лунь. Рис. 5. Овсянка-просянка получало особенно сильную выгоду от требований ЕС резервировать часть с/х земель и сильно увеличила численность с начала 1990-х (в Восточной германии с 2000-х).

Рис. 4. Состояние популяций 30 наиболее обычных, типических видов, и 2 самых редких видов с/х ландшафта за 1991-2010 гг., долговременные тренды популяционной динамики. Виды разделены на группы по типу популяционной динамики, 2 самых редких — дрофа и серый журавль — крайне правая группа. Красное — тренд на территории б. ГДР благоприятней, чем в собственно ФРГ, зелёное — наоборот, чёрное — нет различий. Типы динамики слева направо и основные представители каждой группы (сверху вниз):
А — сильное сокращение: коноплянка, чибис, обыкновенный бекас, канюк, луговой чекан, луговой конёк, деревенская ласточка, серая куропатка, красный коршун, речной сверчок.
В — стабильность: фазан, серая ворона, чёрная ворона, жёлтая трясогузка
С — до 2007 г. подъём, с 2008 — начало падения: просянка, садовая овсянка, перепел, лесной жаворонок, серая славка, черноголовый чекан.
D — подъём до 1996 г., потом резкое падение: обыкновенная овсянка, кукушка, полевой жаворонок, болотная камышевка, зеленушка, щегол, обыкновенная горлица, ястребиная славка, полевой воробей, сорокопут-жулан.
Е — до 1996 г. падение, потом подъём: дрофа, луговой лунь.

Реакция птиц на эти сдвиги была драматической. Из 30 обычных видов птиц [состояние которых отслеживалось помянутым мониторингом], только 4 смогли «удержать» прежний уровень численности и ареал — фазан, жёлтая трясогузка, серая и чёрная вороны. Популяции остальных начали сокращаться, самое позднее с 2007 г., хотя до этого устойчиво росли: у ряда видов устойчиво росли на протяжении более длительного периода, с начала 1970-х гг., — таковы коноплянка, чибис и серая куропатка, другие с конца 1990-х гг., как полевой жаворонок, обыкновенная овсянка и жулан, и многие другие, кто особенно выиграл от консервации с/х земель в бывшей ГДР. Аграрный поворот 2007 г. всё это обрубил.

К последней группе принадлежат лесной жаворонок-юла, перепел, садовая овсянка, овсянка-просянка. Популяции двух последних видов в Западной и Восточной Германии менялись противоположным образом: в первой постепенное сокращение, во второй — быстрый рост до 2007, дающий общее приращение численности для ФРГ в целом, с 2007 г. повсеместное сокращение.

Благоприятные тренды популяционной динамики — лишь у единичных видов из категории не обычных, а редких, чьи места гнездования поддерживаются дорогостоящими охранными мерами и защищаются от вышеописанных трансформаций ландшафта, вроде лугового луня Circus pygargus и в отдельных местах большого кроншнепа Numenius arquata [почему стать столь же обыкновенными, как в Европейской России, они заведомо не могут]. Или дрофы, чья численность дополнительно держится искусственным разведением и реинтродукцией.

Можно ли до сих пор заносить охрану природы в ФРГ в разряд «успехов», если в опустошённом, сверхэксплуатируемом, биологически обеднённом с/х ландшафте устойчивость обеспечена лишь некоторым видам, бывшим под угрозой исчезновения, где защищается каждое отдельное гнездо, в то время как множество других (ранее) повсеместно распространённых видов сокращаются буквально на глазах?

Не имея ничего против охраны (отдельных) видов, но надо же по крайней мере в политике и информационно-просветительских мероприятиях, что (благополучное) состояние отдельных видов вырвано из контекста, и взгляд на общие тенденции развития [в деле охраны природы] меняет знак происходящего на обратный.

Рис. 5. Овсянка-просянка получало особенно сильную выгоду от требований ЕС резервировать часть с/х земель и сильно увеличила численность с начала 1990-х (в Восточной Германии с 2000-х).

Рис. 5. Овсянка-просянка получало особенно сильную выгоду от требований ЕС резервировать часть с/х земель и сильно увеличила численность с начала 1990-х (в Восточной Германии с 2000-х).

Рис. 6. Как у многих других птиц с/х ландшафта, у полевого жаворонка до середины 1990-х гг. фиксируется рост численности, а потом — сильный спад.

Рис. 6. Как у многих других птиц с/х ландшафта, у полевого жаворонка до середины 1990-х гг. фиксируется рост численности, а потом — сильный спад.

4. Негативные изменения [наблюдаются] также в лесах

Всё же как и в других группах птиц, происходящее с дендрофильной авифауной мало обнадёживает. В то время как ситуация с околоводными и водоплавающими птицами представляется наиболее благоприятной (5 видов из категории обычных сокращаются по всей стране, 7 видов растут, 13 стабильны) баланс в остальных «средах обитания» негативен. В том числе и среди лесных птиц: если ещё недавно (начало 2000-х) рост популяций одних видов и сокращение других были уравновешены как чашки весов, а обилие большинства обычных видов слабо отличалось между собой, то ныне картина меняется в худшую сторону (рис. 7).

Сегодня в лесах 21 сокращающемуся виду противостоит 13 прирастающих, и только 20 сохраняли устойчивость в описанный период. Причины подобного поворота можно только предполагать: наряду с изменением интенсивности и частоты урожаев важных для птиц пород (ель, сосна, дуб, бук, и пр.) [особо существенных для таких многочисленных видов, как синицы Parus spp., зяблик Fringilla coelebs, поползень и большой пёстрый дятел], масштабное сокращение орнитофауны прежде всего надо считать следствием интенсификации использования лесов. Последнее резко увеличивает использования древесины для производства энергии, в т.ч. вынос из леса сушняка и т. д. мёртвой древесины [что сильно ухудшает качество леса как местообитания для всех групп биоты, см. И. Хански «Ускользающий мир». Экологические последствия утраты местообитаний. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2010.]. Одновременно с этим многие земельные управления лесами всё больше переориентируются в своей работе на прибыль (приватизируются или функционируют как коммерческие предприятия), что всегда ухудшает качество леса как местообитания.

Рис. 7. Баланс долговременных (1991-2010 гг.) трендов популяционной динамики 115 наиболее обычных видов ФРГ, сгруппированных по используемым типам ландшафта (сверху вниз — водно-болотные местообитания, населённые пункты, с/х ландшафт, леса и перелески. 8 видов учтены дважды; скажем, лесные и городские чёрные дрозды. Указаны все значимые изменения состояния (синие столбики — рост, жёлтые — сокращение численности/ареала) и стабильность либо периодические флюктуации без тренда (голубые столбцы).

Рис. 7. Баланс долговременных (1991-2010 гг.) трендов популяционной динамики 115 наиболее обычных видов ФРГ, сгруппированных по используемым типам ландшафта (сверху вниз — водно-болотные местообитания, населённые пункты, с/х ландшафт, леса и перелески. 8 видов учтены дважды; скажем, лесные и городские чёрные дрозды. Указаны все значимые изменения состояния (синие столбики — рост, жёлтые — сокращение численности/ареала) и стабильность либо периодические флюктуации без тренда (голубые столбцы).

5. Обедневшие деревни

К тому же это ещё не всё: наиболее сильное сокращение [в ФРГ] демонстрируют «традиционные синантропы», обычные виды городов и деревень — ласточки деревенская и городская, чёрный стриж, воробьи домовый и полевой, горихвостки обыкновенная и чернушка и пр. В этой группе сокращаются 14 из 20 видов! Наиболее негативная динамика состояния наблюдается в б.ГДР — не потому что условия жизни птиц в населённых пунктах здесь хуже всего, но потому что до аншлюсса они были существенно лучше, и «есть откуда падать». [Пришедшие с капитализмом] уплотнительная застройка, джентрификация городских кварталов, рост доли запечатанных и переуплотнённых грунтов в связи с развитием автозависимости в городах б.ГДР [См. пример губительного воздействия этих факторов на домового воробья в Англии и С. Америке], также как преобразование деревень с преимущественно крестьянским населением, выращиванием овощей, окружённых плодовыми садами в чистенькие спальные районы города с твёрдым покрытием дорожек, коротко стриженными газонами и «выставленными напоказ» хвойными деревьями из ассортимента, что подешевле, ближайшего садоводческого магазина. Скот содержится только в крупных и «герметичных» животноводческих комплексах. Всё происходит, как ранее случилось в Западной Германии, в б.ГДР этот процесс ещё в полном разгаре.

Особенно сокращаются также популяции видов — дальних мигрантов, зимующих южнее Сахары. Это указывает на изменение [в сторону ухудшения] ситуации на африканских зимовках из-за все более и более интенсивного сельскохозяйственного использования, изменений климата, ведущих к учащению засух [в последние 10-20 лет участившихся в восточной части Сахеля, вместо западной, как было раньше], роста населения, сопряжённого с перевыпасом, использования давно запрещённых в Европе пестицидов.

 Рис. 8. Следующие элементы сельских населённых пунктов быстро исчезают в Восточной Германии: небольшие загоны для животных, открытые конюшни и амбары, навозные кучи, плодовые сады со старыми дуплистыми деревьями, мелкие огороды с овощами на парозанимающих площадях. Brodowin в биосферном резервате Schorfheide-Chorin, апрель 2013

Рис. 8. Следующие элементы сельских населённых пунктов быстро исчезают в Восточной Германии: небольшие загоны для животных, открытые конюшни и амбары, навозные кучи, плодовые сады со старыми дуплистыми деревьями, мелкие огороды с овощами на парозанимающих площадях. Brodowin в биосферном резервате Schorfheide-Chorin, апрель 2013

 

6. «Больше» часто значит «больше не выдержать»: ветровая энергия

Надо указать и на другие проблемы, обострившиеся из-за «энергетического поворота» (обобщённую оценку конфликтной ситуации см. DRV & DDA 2012 ). Число ветряков в Бранденбурге достигло 3200, что достаточно много чтобы (согласно расчётам моделей популяционной динамики), чтобы дальнейшее существование глобально угрожаемого вида — красного коршуна — не было обеспечено. Около 300 коршунов — примерно 3% всей популяции — ежегодно гибнут от несчастных случаев при столкновении с роторами; это значит, что предел, который популяция ещё может компенсировать, достигнут или уже перейдён. Однако всё новые парки ветряков одобрены и запланированы к строительству! Также вид, находящийся под наибольшей угрозой уничтожения — малый подорлик страдает от ветровых турбин (Langgemach & Meyburg 2011). Прямо скажем, этот вид попал в жернова «энергетического поворота» как никакой другой: из леса его гонит (или ухудшает условия существования) растущая интенсификация лесопользования, места сбора корма — примыкающие к лесам постоянные пастбища и пустоши — ликвидируются, превращаясь в поля кукурузы. Орлам приходится удлинять путь от гнёзд в лесу к оставшимся подходящим местам кормления, а он ещё делается небезопасным от ветряков (и кормовые биотопы они вытесняют тоже). В ландшафте, производящем возобновляемую энергию, уже нет места для «померанского орла».

Рис. 9. Находящийся под наибольшей угрозой исчезновения (из уязвимых видов ФРГ) малый подорлик оказывается в жерновах «энергетического поворота»

Рис. 9. Находящийся под наибольшей угрозой исчезновения (из уязвимых видов ФРГ) малый подорлик оказывается в жерновах «энергетического поворота»

Рис. 10. Должен ли так выглядеть аграрный ландшафт будущего? Нынешний «антикультурный ландшафт» c его полями зелёной ржи [в стадии колошения в мае, используется как ранний зелёный корм скоту в закрытых комплексах, или в биогазовых установках] в севообороте с кукурузой на биотопливо, ветряки или линии электропередач — как здесь в Бранденбурге — не оставляют ни единого шанса биоразнообразию.

Рис. 10. Должен ли так выглядеть аграрный ландшафт будущего? Нынешний «антикультурный ландшафт» c его полями зелёной ржи [в стадии колошения в мае, используется как ранний зелёный корм скоту в закрытых комплексах, или в биогазовых установках] в севообороте с кукурузой на биотопливо, ветряки или линии электропередач — как здесь в Бранденбурге — не оставляют ни единого шанса биоразнообразию.

Что делать — требования к энергетической политике в свете охраны биоразнообразия

  • Приоритетное госфинансирование — экономии энергии и энергетической эффективности [а не строительству новых установок — или закладке полей — где эта энергия производится. Правда, капиталистическая экономика через присущий ей парадокс Джевонса умеет обратить этот плюс в минус.]

  • Поставить пределы расширению полей под кукурузу на биотопливо, как можно скорей ограничить этот процесс и обратить вспять, заместив кукурузу лучшими и уже испытанными субстратами [для производства энергии] — из биогенных отходов, пожнивных остатков, биомассы торфяников и пр. отходов природобустройства [так или иначе происходящего в рамках с/х, строительcтва и пр.], создание [пусть для той же цели] смешанных посевов и т. д. альтернативных культур, в том числе многолетних трав.

  • Экологическая реставрация с/х ландшафта — направленное создание местообитаний, компенсирующих негативные изменения (залежи, травянистые обочины полей и дорог, вообще экстенсивно используемые площади), их общая площадь должна быть не ниже, чем кукурузных полей!

  • Остановить рост ветроэнергетики! Тщательно контролировать выбор расположения каждого агрегата, оно должно иметь предпосылки [реальные нужды в энергии], а условие установки — безопасность конкретных угрожаемых видов [за которые энергетики несут ответственность]. Не увеличивать числа установок, если достигнута предельная нагрузка для какого-то из конкретных видов — как для красного коршуна в Бранденбурге.

  • Развивать относительное неконфликтующее с сохранением биоразнообразия использование солнечной энергии и, возможно, геотермальной энергии, до тех пор пока можно панелями солнечных батарей занимать малоценные местообитания и/или бэдленды, скажем, песчаные дюны и вересковые пустоши в Бранденбурге

  • Определить пределы экологической нагрузки для видов и производств, разработать механизмы регулирования

«Охрана климата» и энергетическая политика как главные угрозы биологическому разнообразию в ФРГ

В целом мы должны сделать горький вывод, что влияние самого изменения климата на биоразнообразие пока обнаруживается слабо [за исключением, правда, негативных трендов у зимующих в Африке дальних мигрантов, о чём автор подзабывает], а вот влияние «климатической» и «энергетической» политики подвести горький итог [поскольку это делается в рамках капитализма и его средствами; не менее токсичны попытки решения таким способом решать социальные проблемы].

Конечно, долговременное воздействие изменений климата на биоразнообразие сейчас трудно оценить, вполне возможно, оно разрушительное [накапливается всё больше примеров угроз разрушений экосистем и вымирания видов от этих процессов, тогда как позитивных примеров приспособления видов или сообществ, либо «репарации» прежних нарушений под действием тех же процессов на 1-2 порядка меньше. Что сильно не радует.].

Объявленная цель ЕС — остановить сокращение биоразнообразия к 2020 году — в настоящее время недостижима. Профессор экономики из Ольденбурга Нико Пех уточняет суть дилеммы:

«То что сегодня происходит не столько во имя защиты климата, сколько во имя «зелёного роста» [т. е. прибыли бизнеса], представляет собой, я бы сказал, амок, направленный против дикой природы и последних прибежищ экологического разума» (из документального фильма «Климатические преступления — разрушение окружающей среды во имя «охраны климата» Ульриха Энгельманна).

Под покровом «охраны климата» наносится огромный ущерб дикой природе не только у нас, но и во многих странах «третьего мира». Можно вспомнить пример со строительством огромных плотин для гидроэлектростанций в бассейне Амазонки или уничтожения тропических лесов ради плантаций масличных пальм в Индонезии. Возможно, в их первоначальном намерении благонамеренные, но не мнимым в его далеко идущие последствия для конечных финансовых стимулов, установленных на получение прибыли импульс перехода, который затем тормозить с трудом. Исходные намерения, возможно, были благие, но их общемировые последствия, но не до конца продуманные [скорее, направленно пролоббированные] финансовые стимулы привели к тому, что их развитие получило собственную динамику, связанную только с извлечением прибыли, которую уже не знают, как затормозить. [Точь-в-точь, как это описано в модели Медоузов] вместо того, чтобы вознаграждать экономию и эффективность использования энергии, так называемая «зелёная энергия» продолжает прежний рост [опасного для природы] энергетического производства, просто переносит его в другую область, уже вышедшую из — под контроля и наносящую экосистемам и биоразнообразию большой ущерб.

8

8. Требования другой климатической, энергетической и природоохранной политики

Прежде всего был был упущен момент, чтобы своевременно определить пределы нагрузки и создать механизмы контроля/регулирования в случае превышения (ср. DRV & DDA 2012). Упущена возможность разработать общую концепцию, оценивающую потребность (в энергии) и возможности задействовать все имеющиеся источники энергии в условиях ограниченных ресурсов и экологических рисков. В этом контексте, например, следовало бы спросить:
• Сколько ветряков во внутренних районах ФРГ выдержат популяции красного коршуна и малого подорлика? Какие районы должны быть от них свободны (чтобы эти виды могли существовать)?
• Какой верхний предел числа (или размещения) ветряков на побережье, чтобы они не угрожали зимовкам уязвимых видов, таких как морянка Clangula hyemalis, турпан Melanitta fusca, или морских млекопитающих в Балтийском море? Или зимующие в немецкой бухте чернозобые гагары Gavia stellata?

• Какие районы с большой концентрацией птиц должны быть свободны от новых ЛЭП?

Как много залежей и других экологически эффективных местообитаний потребуется, чтобы компенсировать [негативный] эффект растущих маисовых полей? Как действенно ограничить их расширение?
• Какие инструменты необходимы, чтобы предотвратить ухудшения состояния ООПТ и орнитологических заказников, находящихся в с/х ландшафте, вследствие «Энергетического поворота»?
• Как эффективно противостоять дальнейшему росту тяготения к «энергетическим культурам» в с/х?
• Сколько старых деревьев (или «ядерных зон», где не убирается сухостой) нужно нашим лесам, чтобы им не причиняло вреда усиление использования древесины на топливо?

• Как мы можем гарантировать, что тропические леса не будут всё чаще оказываться жертвами производства стать жертвой в значительной степени производства биотоплива? И так далее.
Все эти вопросы даже не поставлены, но мы с громовым «ура!» бросились в «зелёную энергию».

Многие считали, что если мы быстро перейдём на возобновляемые источники энергии, то сможем сохранить прежний образ жизни и уровень потребления без изменений. Серьёзность этой ошибки мы видим всё явственней. Если мы быстро не перестанем «жить не по средствам» [в смысле предельной ёмкости экосистем ФРГ], столкнёмся с разрушительными последствиями для экосистем и биоразнообразия даже без атомной энергетики и ископаемого топлива. Для более сотни обычных видов нашей гнездовой авифауны мы не можем ни реализовать специальных программ по охране и воспроизводству, ни выделить специально для них охраняемые территории [их надо сохранять в ландшафте, эксплуатируемом «в обычном режиме», и этот последний должен быть совместим с выживанием этих видов на обычном уровне численности], подобные реализуемым в случае видов-«флагманов». Нужно более принципиальное изменение курса, отход от парадигмы экономического роста, как это советуют и известные экономисты ((z. B. Jackson 2009, Paech 2012; обзор в in Adler & Schachtschneider 2010) совершенно необходим и должен быть прямо потребован ради охраны природы.

Драматическая ситуация с нашей орнитофауной, а также положение всей флоры и фауны ясно показывает: продолжение роста на основе «новой зелёной экономики» это иллюзия, и тупик, [уход] в который быстро перейдёт все пределы антропогенной нагрузки на природу. Не может быть безграничного роста в конечной планете.

[Сделаю] постскриптум, даже рискуя, что это звучит морализаторски: кстати, в этом контексте следует критически отнестись к инфляционному увеличению поездок [западных] бёрдвотчеров по миру. Нехорошо выглядит, когда мы, орнитологи, жалуемся на сокращение разных видов птиц, обусловленное энергетической политикой, и одновременно, благодаря низким тарифам на авиаперелёты, доступным почти для любого бюджета, безудержны в орнитологическом туризме, в ходе которого «потребляем природу» третьего мира и увеличиваем свой экологический след. Одно с другим не стыкуется!

Скорее, мы должны бороться за то, чтобы ландшафт оставался «пригодным местом» для жизни, или с другой стороны — чтобы мы не «экспортировали», прямо или косвенно, наши проблемы с дикой природой и окружающей средой в дальние страны (благодаря птицефабрикам и импорту кормов около четверти «сельхозугодий» ФРГ «располагаются» в Южной Америке и других странах третьего мира). Культура «меньше значит больше» очевидно необходима и безотлагательна, без этого природу не сохранишь.

Vogelwelt. 2012. V.133. S.149-158.

 

Об авторе wolf_kitses