Социальное эхо экологической катастрофы на Камчатке

В своё время в сентябре - октябре 2020 г. была моральная паника у либералов вместе с их левым охвостьем, так называемыми "неавторитарными левыми": мол, "российские военные отравили...

Print Friendly Version of this pagePrint Get a PDF version of this webpagePDF

Снимок экрана от 2022-09-17 12-58-05
Резюме. В своё время в сентябре — октябре 2020 г. была моральная паника у либералов вместе с их левым охвостьем, так называемыми «неавторитарными левыми»: мол, «российские военные отравили Камчатку, как до этого травили Навального». Быстро выяснилась ложность паники — случившееся это «цветение воды» — стихийное бедствие, представляющее собой одно из следствий глобального потепления, сплавленного с растущим загрязнением океанов (о нём — последующие материалы поста).

Здесь  интересны 2 аспекта случившегося:

1) такие вещи там бывали и раньше с худшими последствиями для морских организмов — явление-то регулярное, его причина (изменения климата) не устранена, а только усиливается, и тогда это никого не интересовало. Т.е. значительная часть ужасавшихся и републиковавших действовала чисто в силу социального влияния.

Без одновременного «старта» в виде публикаций про ужас-ужас-ужас в правых и ультраправых изданиях вроде «Дождя», «Медузы» или «Эха Москвы» сама по себе катастрофа их бы не ужаснула, прошла незамеченной. И даже после того, как всё выяснилось, а местные власти проявили исключительную открытость и готовность сотрудничать с учёными, что в наших палестинах большая редкость,  многие из ретрансляторов паники продолжали верить в «гептил». Чем показали, что им важно участвовать в эмоциональной волне, поднятой социально близкими, которым доверяют, а не разобраться, что же случилось на самом деле;

2) в точности в те же дни вышла книга известного расследователя Митчелла про настоящее отравление Тихого океана военными, в течение последних 80 лет как минимум, с трагическими последствиями не только для природы но и для людей — и это никого не заинтересовало в нашей тихоокеанской стране (в отличие, например, от Японии).
Тут важно не только, что именно произошло на Камчатке, сколько то, что значительная часть левых вольно или невольно оказываются обслугой либеральной политики, подхватываются волной активизма, идущей от наших врагов, и тем самым предают собственную идеологию. И вредят охране нашей общей природы: либералы возбуждаются на экологические проблемы только тогда, когда есть шанс связать их с «отравлением навального» или обвинить в них «российских военных», как массовую гибель сайгаков в Казахстане 2015 г. пробовали свалить на тот же гептил. Такому «граждансткому обществу», постоянно врущему себе и другим, и считающим себя арбитром изящества, никто не будето верить: к охранителям, врущим для оправдания антиэкологических мер вроде уничтожения московских ООПТ строительством и «благоустройством», это тоже относится. Не говоря уж о том, что сглупа принятая на себя роль квислингов симпатий населения отнюдь не прибавит, какую ты «социальную» риторику ни разводи.

Нефтяная катастрофа на фоне цветущих водорослей

Михаил Флинт, Лев Мерклин (Ин-т океанологии имени П.П.Ширшова РАН)

О ситуации, сложившейся в Мексиканском заливе после аварии на нефтедобывающей платформе Deepwater Horizon

Катастрофа, случившаяся в Мексиканском заливе в апреле этого года в связи с аварией на нефтяной платформе компании BP, — не первая, но, безусловно, принадлежит к числу самых масштабных за последние десятилетия. Количество нефти, вылившейся в море почти за три месяца, оценивается разными источниками с большим разбросом — от 800 до 25 000 т/сут (реальную цифру, скорее всего, мы будем знать спустя несколько лет). Максимальные цифры для общего объёма разлива достигают 1–1,5 млн т.

Крупные разливы нефти и нефтепродуктов на морских акваториях были и раньше. Можно вспомнить взрыв и последовавший пожар, произошедшие на нефтедобывающей платформе компании «Пэмекс» (Pemex) в том же Мексиканском заливе летом 1979 года, когда в море вылилось 460 тыс. т нефти. Катастрофа усугубилась последовавшей аварией танкера, с которого в воды залива попало более 10 тыс. т нефти.

Тогда же, в 1979 году, в Карибском море произошло столкновение двух крупных танкеров, результатом которого стали без малого 300 тыс. т вылившейся в воду нефти.

В 1967 году у берегов Франции из-за крушения танкера «Тори Кэньон» в Атлантику попало 120 тыс. т «чёрного золота».

Но наиболее масштабный нефтяной разлив произошёл в Персидском заливе в 1991 году на исходе войны между Ираком и Кувейтом. Тогда иракцы открыли задвижки нефтяных хранилищ и вылили нефть из нескольких танкеров и нефтяных терминалов. В результате в воды Персидского залива попало примерно 1,5 млн т нефти, разливы которой протянулись более чем на 600 км вдоль побережья.

В 2002 году из-за аварии танкера «Престиж» у берегов Испании в воде оказалось 64 тыс. т мазута, разливы которого для окружающей среды куда опаснее разливов сырой нефти, которая быстрее разлагается под действием солнца и кислорода воздуха и в меньшей степени влияет на морскую биоту.

Так насколько велика экологическая катастрофа, произошедшая в Мексиканском заливе весной нынешнего года? Пожалуй, адекватно её можно оценить лишь в сравнении с постоянным антропогенным воздействием, которое оказывают на морские экосистемы промышленные предприятия региона. А также в сравнении с процессами естественной изменчивости морских экосистем, происходящими из-за изменения климата.

В районе Мексиканского залива в штатах Луизиана, Алабама, Джорджия, Техас и Миссисипи находится большое количество промышленных, в том числе нефтеперерабатывающих предприятий. Ландшафт местности низменный, близкий к уровню моря, поэтому многие загрязнения и отходы в более или менее переработанном виде попадают в воды Мексиканского залива. Это одна из причин периодически возникающих опасных явлений — так называемых цветений токсических и вредоносных морских водорослей и простейших. Провоцируются такие «цветения» промышленными антропогенными сбросами, содержащими большое количество чужеродных для морской экосистемы биогенных (питательных) элементов и легко усвояемой органики. Следует сказать, что вредоносные «цветения» могут вызываться и естественными причинами: резким изменением температурного режима, доступных питательных элементов, потоков органического материала. Над выяснением механизма возникновения токсичных и вредоносных «цветений» только в США работают несколько институтов, но до сих пор проблема остаётся до конца нерешённой.

Часть вредоносных видов водорослей и простейших выделяют токсины, которые губительны как для беспозвоночных, так и для рыб и человека. Другие токсины безвредны для беспозвоночных, в телах которых они аккумулируются, но при попадании по пищевой цепочке в высшие организмы оказывают летальное действие, в том числе на человека. Ежегодно в мире только официально регистрируются многие десятки тысяч случаев отравления вследствие употребления в пищу рыбы, моллюсков и других морепродуктов, содержащих фикотоксины (токсические вещества, производимые водорослями). Во время токсичных «цветений» на берегах Мексиканского залива можно наблюдать огромное количество дохлой рыбы, которой скапливается столько, что её приходится убирать, а морепродукты, полученные в таких условиях, становятся негодными для использования.

Ежегодный ущерб туристического бизнеса во время «цветений» токсичных водорослей в штате Флорида исчисляется многими десятками миллионов долларов.

Красный прилив у берегов Калифорнии. Изменение климата и антропогенное воздействие привели к тому, что вредоносное «цветение» водорослей, часто называемое красным приливом, приобрело глобальный характер. В настоящее время известно более 40 видов микроводорослей, способных продуцировать токсины. Ежегодно в мире регистрируются десятки тысяч случаев отравления из-за употребления в пищу рыбы, моллюсков и других морепродуктов, содержащих эти токсины. Фото: Кейт Мэнголд (Keith Mangold); с сайта coastsider.com

Красный прилив у берегов Калифорнии. Изменение климата и антропогенное воздействие привели к тому, что вредоносное «цветение» водорослей, часто называемое красным приливом, приобрело глобальный характер. В настоящее время известно более 40 видов микроводорослей, способных продуцировать токсины. Ежегодно в мире регистрируются десятки тысяч случаев отравления из-за употребления в пищу рыбы, моллюсков и других морепродуктов, содержащих эти токсины. Фото: Кейт Мэнголд (Keith Mangold); с сайта coastsider.com

Вредоносным для экосистемы часто становится «цветение», при котором обильно развиваются нетипичные для данной акватории водоросли или простейшие. Подобное «цветение» наблюдалось на прибрежных акваториях Чёрного моря, куда попадали сточные воды нефтеперерабатывающих заводов Болгарии. Если обычно количество типичных для этих вод одноклеточных водорослей в летний сезон не превышает 1–3 г на кубический метр воды, то во время такого «цветения» оно достигало килограмма. А прозрачность воды в местах «цветения» снижалась до 10–15 см против нормы в 10–15 м. Вся эта нетипичная биомасса, которая не усваивается в естественной пищевой цепи, через некоторое время отмирала, разлагалась, потребляя доступный в воде кислород, и оседала на дно. Это приводило к так называемым заморным явлениям, гибели донной фауны, нанося колоссальный вред экосистеме.

Долгое время считалось, что вредоносные и токсичные «цветения» в основном характерны для морских акваторий тропических широт, но в последние десятилетия эти явления наблюдаются и в высокоширотных районах океанов и морей — у берегов Великобритании и Норвегии, в Беринговом море. В 1997–1998 годах вредоносное «цветение» водорослей кокколитофорид поразило воды восточной части Берингова моря, что, очевидно, было вызвано климатическими изменениями среды, связанными с глобальным явлением Эль-Ниньо. Это «цветение» так изменило морскую экосистему, что привело к временному прекращению промысла красной рыбы у берегов Аляски, где улов исчисляется десятками миллионов особей. Оно же стало причиной гибели около 100 тысяч морских птиц, поскольку их основная пища — крупный зоопланктон и мелкие рыбы — переместилась в более глубокие слои воды и на другие акватории.

Другой пример. В результате одного трёхнедельного «цветения» токсичной водоросли на морских рыбных фермах на севере Японии было уничтожено продукции на 500 млн долларов. Сопоставимый ущерб от вредоносных «цветений» терпели морские хозяйства в Норвегии и Канаде. В некоторых районах Баренцева моря богатейшее в мире хозяйство по выращиванию сёмги было целиком разрушено коротким летним «цветением» вредоносной водоросли, делающей водную среду непригодной для дыхания рыб.

Безусловно, апрельский разлив нефти в результате аварии на платформе ВР в Мексиканском заливе нанёс колоссальный ущерб региональной морской экосистеме, который будет адекватно оценён, когда уляжется первая (и во многом эмоциональная) реакция на эти события. Однако, похоже, что масштаб губительных последствий этой катастрофы сравним (а может, и менее значителен) c масштабом экологических последствий вредоносных «цветений» в регионе, происходящих как по вине человека, так и в результате природных явлений.

Уже 10 августа 2010 года, то есть спустя примерно четыре месяца со дня катастрофы на платформе ВР, президент США Барак Обама сообщил, что к тому времени службы борьбы с разливом различными методами ликвидировали 30% попавшей в Мексиканский залив нефти. Около 40% осталось в морской экосистеме и на прибрежной полосе, а 30% — просто исчезло, то есть было переработано экосистемой в ходе естественных химических и биологических процессов.

От разлива нефти страдают очень многие морские организмы. Человек прежде всего обращает внимание на морских птиц и млекопитающих, которые часто гибнут сотнями, а иногда и тысячами. В Мексиканском заливе потери популяций морских птиц составляют лишь малую долю от общей численности, если учесть, что плотность их поселений в этом районе очень высока. Потери морских млекопитающих (это прежде всего дельфины), по имеющимся данным, единичны. Более всего страдают богатые фауна и флора на границе воды и суши — в зоне прилива, достигающей в некоторых районах Мексиканского залива сотен метров. Именно там скапливается разлившаяся нефть, которая, образуя сплошную плёнку, препятствует поступлению воды, кислорода, питательных веществ к морским организмам, что ведёт к их гибели. Это большая беда. Но это та часть морской фауны, личинки которой или она сама переносятся с водой морскими течениями, что способствует быстрому заселению пострадавших участков побережья. Она может полностью восстановиться через 2–3 года. Другая большая проблема — загрязнение нефтью поверхностной морской плёнки. Именно в ней или непосредственно под ней в тропических районах океана концентрируются специфические флора и фауна, многие виды рыб откладывают икру. Но и этот важный компонент экосистемы быстро восстанавливается благодаря переносу с ветровым дрейфом и течениями из соседних чистых районов.

Энергичные действия спасательных служб США по очистке морской воды и пострадавшего побережья — коагулирование, химическое разложение нефти, выжигание её на море, установка загораживающих и одновременно абсорбирующих бонов, уборка загрязнённого песка на берегу — позволили уже в августе на большей части побережья Мексиканского залива снять запрет на ловлю рыбы и отдых и отменить угрозу морским хозяйствам, выращивающим морепродукты.

Конечно, любая подобная авария — экологическая катастрофа. Люди учатся бороться с такими катастрофами и извлекают из них уроки. Добыча нефти из-под ложа океана, в том числе и на больших глубинах, — наше неизбежное будущее, и полностью исключить подобные катастрофы вряд ли возможно. Авария на платформе Deepwater Horizon должна стать учебным пособием для нефтяников всего мира, на основе которого будут разработаны новые стандарты добычи нефти на больших глубинах, способные обеспечить безопасность и эффективные подходы в борьбе с возможными морскими разливами нефти. Ведь добычу нефти на больших глубинах (более 1 км) ведёт не только компания ВР. Лишь в Мексиканском заливе другие компании добывают нефть по крайней мере на четырёх-пяти глубоких скважинах. Уход с шельфов на большие глубины, где располагаются гигантские нефтегазовые месторождения, — процесс необратимый, поскольку именно там сосредоточены основные запасы будущего. Но это — новый уровень геологии, требующий новых технических подходов для обеспечения не только самой добычи, но и её безопасности. Дело в том, что природный газ на этих глубинах при высоких давлениях и низких температурах образует газогидраты — метастабильные кристаллические соединения метана с водой, которыми насыщены поры осадочной толщи. При добыче нефти и сопутствующем разогреве прилежащих к скважине осадков газогидраты разлагаются с образованием свободного газа. Именно это, вероятнее всего, стало причиной аварии на платформе ВР. Давление образовавшегося газового пузыря, запертого сверху и снизу газогидратной «подушкой», неукротимо росло, пока газ не вырвался наверх, что и привело к взрыву и последующему пожару.

Эти новые геологические условия требуют новых технических подходов, технологий и стандартов безопасности, без которых аварии неизбежны. Последствия аварий могут быть гораздо более серьёзными, особенно в северных морях, где ликвидация подобных катастроф затруднена жёсткими природными условиями, а экологический ущерб несоизмеримо более масштабен из-за большей чувствительности биоты к воздействиям и медленного разложения нефти при низких температурах.

Источник Наука и жизнь, №10, 2010 г.

В дальневосточных морях России обнаружено 25 видов токсических микроводорослей. Водоросли рода Alexandrium и Pseudo-nitzschia выделяют опасные нейротоксины. На фото: вид Alexandrium tamarense, наиболее широко распространённый в дальневосточных водах, — основной компонент токсических красных приливов, неоднократно наблюдавшихся у российского побережья. Фото с сайта www.hkredtide.org

В дальневосточных морях России обнаружено 25 видов токсических микроводорослей. Водоросли рода Alexandrium и Pseudo-nitzschia выделяют опасные нейротоксины. На фото: вид Alexandrium tamarense, наиболее широко распространённый в дальневосточных водах, — основной компонент токсических красных приливов, неоднократно наблюдавшихся у российского побережья. Фото с сайта www.hkredtide.org

Красные приливы и необитаемые моря: как изменение климата превращает водоросли в биологическое оружие

Янина Крупина

Антропогенное воздействие на живую природу может быть незаметным: иногда следствием деятельности человека становятся катастрофы, которые на первый взгляд выглядят абсолютно «природными». Наглядный пример — ситуация с цветением водорослей в реках, озерах и морях по всей планете.

В последние десятилетия мы все чаще слышим об аномальном распространении водорослей, выделяющих токсины. Токсичные водоросли называют одной из самых вероятных причин экологической катастрофы в Авачинской бухте на Камчатке, аналогичные явления наблюдаются на озере Ведлозеро в Карелии, на пляжах Черного моря, на Байкале, в Финском заливе и Чудском озере.

В Арктике цветение водорослей ускоряет таяние ледников: темный цвет растительности негативно сказывается на способности льда отражать солнечные лучи.

ibrahim-mohamed-vddm1b-n65q-unsplash-960x554Современные биологи относят этот вид организмов [в смысле сине-зелёные водоросли, но не диатомовые, или не динофлагелляты!] к бактериям, хотя раньше они считались растениями из-за внешнего сходства и способности к фотосинтезу. Активное размножение цианобактерий приводит к загрязнению воды. Выделяемые сине-зелеными водорослями токсины поражают живые организмы, что приводит к заморам рыбы. Для людей питье такой загрязненной воды и купание в водоемах c повышенным содержанием цианобактерий может привести к болезням желудочно-кишечного тракта, почек, печени, аллергическими реакциями на коже.

petlya-obratnoj-svyazi-czveteniya-vodoroslej

«Цветные» приливы и их последствия

«Водоросли — это фотосинтезирующие макро- и микроорганизмы, лежащие в основе пищевых цепей в водоемах, — рассказывает Юлия Губелит, старший научный сотрудник лаборатории пресноводной и экспериментальной гидробиологии Зоологического института РАН. — Они являются первичным пищевым звеном для множества животных. По видовому составу водорослей в водоеме можно определить его состояние с точки зрения использования человеком. В последние десятилетия воздействие человека на природу усилилось, что, вместе с изменениями климата, повлекло изменениям в водоемах. Отсюда и пошло массовое цветение цианобактерий и динофитовых водорослей: эти виды способны синтезировать вещества, которые токсичны для других водорослей, животных и человека. Например, «красный прилив», образованный динофитовыми микроводорослями, привел к массовой гибели животных на Дальнем Востоке в 2020 году.

Кроме микроскопических водорослей, в последние три десятилетия в прибрежной зоне мелководных озер и морей стали наблюдаться так называемые «зеленые» и «золотые» приливы. Первые образованы зелеными макроводорослями из родов Cladophora, Spirogyra и Ulva (в обиходе — «тина» и «морской салат»), вторые — бурыми саргассовыми водорослями. Все эти явления наносят большой вред как флоре и фауне, так и человеку». 

Водоросли необязательно бывают токсичными. Спавшая вода в Озере Кояш в Опукском природном заповеднике Крыма обнажила часть дна и водоросли, которые придают Кояшскому озеру розовый цвет. Фото: Сергей Мальгавко / РИА Новости

Водоросли необязательно бывают токсичными. Спавшая вода в Озере Кояш в Опукском природном заповеднике Крыма обнажила часть дна и водоросли, которые придают Кояшскому озеру розовый цвет. Фото: Сергей Мальгавко / РИА Новости

Как правило, токсичные водоросли размножаются в теплых водах: в более холодных климатических зонах пик их цветения приходится на летний сезон. Водные экосистемы оказываются уязвимыми к изменениям температуры: сейчас же все чаще в разных уголках планеты наблюдаются аномальные повышения температуры поверхностных вод в реках и озерах. По данным исследования, проведенного журналом Nature, они носят волнообразный характер, и год от года продолжительность теплых периодов растет вместе с температурой воды.

По прогнозам экологов, в XXI веке волны тепла в водоемах будут наблюдаться не только летом и распространятся на несколько сезонов. Некоторые озера будут оставаться аномально теплыми в течение всего года, что сказывается на составе воды. Тем самым потепление поставит под угрозу биоразнообразие озер и прилегающих территорий — «цветение» сокращает насыщение воды кислородом и делает ее слишком токсичной для многих видов рыб.

«У нас на даче в Токсово цветет озеро, — рассказывает Анна Емельянова, жительница Санкт-Петербурга. — Из-за этого вода оказывается менее насыщенной кислородом, и в озере становится меньше рыбы. Если цветение будет усиливаться, есть риск, что исчезнет вся популяция. С реакциями у людей в наших широтах я не сталкивалась, а вот в Уругвае, где я прожила несколько лет, власти нередко объявляют тревогу из-за цветения цианобактерий, и ограничивают купание в водоемах. Приходилось видеть местных жителей с симптомами отравлений: кожными реакциями, рвотой, повышением температуры».

Моря меняют цвет

Аналогичные явления наблюдаются и в океане: изменение климата приводит к повышению температуры воды на поверхности, из-за чего водоросли начинают цвести более интенсивно. К примеру, недавний снимок Земли из космоса показал скопление водорослей в Тихом океане у берегов Японии размером более 500 км в длину и 200 км в ширину!

Содержащаяся в некоторых морских водорослях домоевая кислота и другие токсины могут вызывать неврологические патологии. Эпилептическим припадкам и дезориентации в пространстве оказываются подвержены не только люди, но и, например, каланы, употребляющие в пищу рыбу и моллюсков. 

Точных данных по числу пострадавших от цветения водорослей, нет, как и статистики их влияния на популяции животных. Однако случаи разрушения экосистем и массовой гибели животных от «цветущих» водоемов фиксировали на всех континентах, кроме разве что Антарктиды. Очевидно, что эту проблему не решить моментально, но некоторые профилактические меры все же возможны.

Экологическая ситуация на Камчатке

Клешня краба и погибшая ларга, выброшенные на берег Халактырского пляжа на полуострове Камчатка. Причиной замора морских животных был красный прилив. Фото:Александр Пирагис / РИА Новости

Экологическая ситуация на КамчаткеМожно ли победить водоросли?

Как считают эксперты ВОЗ, пока главным способом предотвращения вреда от водорослей остается информирование населения о существующей опасности. Жители прибрежных территорий, в том числе медицинские работники и сотрудники коммунальных служб, а также туристы должны знать о рисках питья из загрязненных водоемов и купания в них.

Если борьба с изменением климата — это глобальная и кажущаяся почти утопической задача, то очистка водоемов — цель гораздо более реальная. Для того чтобы предотвратить цветение рек, озер и прудов вовсе не нужно перестраивать всю энергетическую систему и структуру экономики. Достаточно просто своевременно обновлять и совершенствовать системы очистки сточных вод, и минимизировать использование удобрений в сельском хозяйстве. Вода, предназначенная для питья и личной гигиены, тоже должна проходить дополнительную обработку от водорослей и их токсинов.

«На вопрос, можно ли как-то предотвратить цветение водоемов или использовать водоросли в хозяйственных целях, нет общего ответа, — говорит Юлия Губелит. — Если говорить о цианобактериях и динофитовых водорослях, то максимум, что мы можем сделать — минимизировать поступление питательных веществ (фосфора и азота) со сточными водами. Для этого нужны современные очистные сооружения и технологии.

С «красными приливами» все обстоит гораздо сложнее, потому что они носят глобальный характер и важную роль в их возникновении играет изменение климата и увеличение продолжительности переходных сезонов: весны и осени. Также глобальный характер носят «зеленые» и «золотые» приливы. В последние годы массовое развитие зеленой водоросли спирогиры стало проблемой озера Байкал. С этим явлением пытаются бороться, снижая сбор неочищенных сточных вод. Также разрабатываются новые методы использования масс зеленых и бурых водорослей. Например, кладофора — хороший источник тонкой целлюлозы, а все водоросли в целом — идеальное натуральное удобрение для сельского хозяйства».

Водоросли фукус (бурые) в Онежском заливе в районе мыса Глубокий. Фото: Владимир Трефилов / РИА Новости

Водоросли фукус (бурые) в Онежском заливе в районе мыса Глубокий. Фото: Владимир Трефилов / РИА Новости

Так или иначе моментального эффекта от профилактических мер не будет: снижение числа «цветений» произойдет только со временем — этот процесс может занять десятки лет. Но если не предпринимать никаких мер по уменьшению сбросов сточных вод, «цветение» будет усиливаться, а водоемы становиться непригодным для многих живых организмов и хозяйственного использования. Государствам и предприятиям необходимо гораздо более тщательно подходить к вопросам очистки воды и обязательствам по климату. Только тогда водоросли останутся для нас безобидной водной растительностью, а не превратятся в еще одну страницу климатического хоррора. 

Источник Экосфера

В камчатской экологической катастрофе признали виновными одноклеточные водоросли

На продолжающемся сейчас заседании Ученого совета ДВФУ заведующий лабораторией экологии и эволюционной биологии водных организмов Школы естественных наук Кирилл Винников представил научный доклад с итогами комплексной экспедиции к месту экологического инцидента на Камчатке. С учетом всех данных, которые были собраны в ходе экспедиции исследователями ДВФУ и других научных организаций (институтов ДВО РАН, МГУ, Greenpeace), авторы делают вывод: непосредственной причиной событий стало бурное размножение одноклеточных водорослей, известное как «красный прилив». Снимок экрана от 2022-09-17 13-44-17Авторы рассказали о том, что комплексное исследование экспедицией ДВФУ позволило отвергнуть все техногенные, вулканогенные и сейсмические версии произошедшего на Камчатке, а версия цветения одноклеточных водорослей была подтверждена трижды: обнаружением самих водорослей как в воде в высокой концентрации (до 800 000 клеток на литр), так и в придонном слое, обнаружением самого токсина (метилового эфира окадаевой кислоты) и анализом концентрации хлорофилла в воде, сделанном со спутниковых снимков. Кроме этого, данную версию подтверждает избирательность гибели морских организмов: погибли почти все морские ежи, в то время как другие виды морских животных практически не пострадали. Снимок экрана от 2022-09-17 14-02-00Снимок экрана от 2022-09-17 14-02-24

Снимок экрана от 2022-09-17 14-02-45Снимок экрана от 2022-09-17 14-03-03Снимок экрана от 2022-09-17 14-03-19Снимок экрана от 2022-09-17 14-05-52Обнаружение следов распада гептила лишь в одной из 20 проб, проанализированных на химфаке МГУ, по словам исследователей, не может объяснить всей картины происходящего, особенно избирательной гибели морских организмов и того, что гибель гидробионтов происходила и на западном побережье Камчатки. Однако появление следов распада гептила в зоне интенсивного судоходства требует дальнейшего расследования, о чем ранее заявил губернатор Камчатки Владимир Солодов.

В ближайшем будущем наш портал опубликует еще несколько материалов, посвященных ситуации на Камчатке.

Источник Indicator.ru

Обвиняемые — водоросли. К событиям сентября — октября 2020 года на Камчатке

Экологический детектив глазами участника событий
Сегодня на Ученом совете ДВФУ был представлен доклад с итогами комплексной экспедиции к месту экологического инцидента на Камчатке. Авторы делают вывод: непосредственной причиной событий стало бурное размножение одноклеточных водорослей, известное как «красный прилив». О том, как исследователи пришли к такому выводу, — в колонке одного из участников экспедиции, доцента кафедры экологии Школы естественных наук ДВФУ Владимира Мордуховича.

Расследование произошедшего у берегов Камчатки фактически завершено. 23 октября были озвучены результаты работы Российской академии наук. У меня эти результаты не вызывают сомнений, но уверен, их будут обсуждать и, наверняка, критиковать. Мне кажется, было бы правильным чуть подробнее рассказать, почему же именно водоросли стали одними из основных подозреваемых в произошедшем. Практически сразу после появления первых сообщений в СМИ версия о «красных приливах» была озвучена многими морскими биологами — например, тут, тут и вот тут — и активно обсуждалась среди моих коллег во Владивостоке как одна из возможных и высоковероятных. Как же этим сумасшедшим ученым пришло в голову переложить ответственность на такие хрупкие, такие изящные одноклеточные организмы?

Представители динофлагеллят: 1, 2 – Gyrodinium fusus; 3, 4 – Protoceratium reticulatum Фото: Г.В. Коновалова/М.С. Селина/Биота российских вод Японского моря/

Представители динофлагеллят: 1, 2 – Gyrodinium fusus; 3, 4 – Protoceratium reticulatum
Фото: Г.В. Коновалова/М.С. Селина/Биота российских вод Японского моря/

5 – Gonyaulax digitalis; 6 – Amylax triacantha, 7 – Gonyaulax verior; 8 – Pronoctiluca pelagica; 9 – Karenia mikimotoi; 10 – Akashiwo sanguineum Фото: Г.В. Коновалова/М.С. Селина/Биота российских вод Японского моря/

5 – Gonyaulax digitalis; 6 – Amylax triacantha, 7 – Gonyaulax verior; 8 – Pronoctiluca pelagica; 9 – Karenia mikimotoi; 10 – Akashiwo sanguineum
Фото: Г.В. Коновалова/М.С. Селина/Биота российских вод Японского моря/

Во-первых, морским биологам хорошо известно, что цветения микроводорослей, в том числе масштабные, охватывающие десятки и сотни километров, являются у берегов Камчатки явлением характерным, часто регистрируемым. Правда, 6 октября на Халактырском пляже мы с коллегами из ДВФУ озвучивали эту версию под тяжелыми и недоуменными взглядами серферов, блогеров, активистов. Для части собравшихся, в том числе и тех, кто прожил на Камчатке многие годы, информация о частых здесь цветениях морских вод и гибели в прошлом людей в результате отравления фитотоксинами была абсолютно новой.

К настоящему времени многие уже прочитали или кратко ознакомились с публикацией 1995 года Галины Коноваловой «Красные приливы» у Восточной Камчатки». Особенно хотелось бы отметить масштабность выявленных в прошлом цветений и акватории, где они регистрировались. Так, у Галины Владимировны приводится сообщение капитана дальнего плавания С. П. Лебедева:
«Район […] промысла между мысом Наварин и мысом Олюторский оказался, в отличие от предыдущих лет, в это время года совершенно пустым. Никакой жизни на поверхности моря не наблюдалось. Вся видимая поверхность была покрыта коричнево-красными полосами, располагавшимися с одинаковыми интервалами с севера на юг».

Снимок экрана от 2022-09-17 13-04-40Если посмотреть на карту, речь идет об обширной открытой акватории Берингова моря. А вот цитата из работы 1992 года:

«Начиная со второй половины 80-х годов «цветение» воды в обширном регионе дальневосточных морей России приобретает не только новый количественный, но и качественный характер. Оно становится более интенсивным и устойчивым, появляются КП, вызванные видами не только редкими, но и новыми для дальневосточных морей (Коновалова, 1988, 1992). […] По наблюдениям с вертолета в сентябре 1990 г. пятна и полосы разнообразных оттенков красного цвета были отмечены вдоль всего восточного прибрежья Камчатки от зал. Корфа до южной оконечности полуострова (Н. Г. Клочкова, личн. сообщ.). Особенно интенсивными они были у пос. Тиличики (зал. Корфа), в Кроноцком и Авачинском заливах (Авачинская губа) и у м. Лопатка. В мае 1991 г. после сильного шторма мною наблюдался интенсивный «прилив» горчично-желтого цвета по всей прибрежно-прибойной полосе Авачинского залива, вызванный «цветением» диатомовых водорослей в апреле-мае у берегов, сконцентрированных нагонными ветрами».

Обращаю внимание на географию отмеченных «приливов», в частности их интенсивное развитие в Авачинском заливе, а также сезоны: цветения могут возникать и весной, и летом, и осенью, более того, они могут возникать и в зимний период.

Итак, еще раз, хорошо известно, что у берегов Камчатки (в том числе и в Авачинском заливе) в прошлом многократно наблюдались цветения микроводорослей, некоторые из которых стали причиной гибели людей. Интересно, что в августе 2020 подтвердилось цветение у берегов Чукотки динофлагеллятов рода Alexandrium, представители которого могут продуцировать сакситоксин.

Второй важный момент — симптомы отравления у людей: повреждения глаз и кожи, першение в горле, тошнота, желудочно-кишечных расстройства, температура. Все эти симптомы известны при отравлениях токсинами морских микроводорослей. Воздействие может происходить при прямом контакте с водой, содержащей токсины, или через образующиеся аэрозоли, а также при поступлении с пищей. С самими токсинами, основными симптомами отравлений, особенностями идентификации токсинов можно познакомиться в обзорах на русском и на английском.

Для тех, кому научные публикации покажутся скучными и долгими, приведу здесь две ссылки с короткими объяснениями, что же такое красные приливы, и перечислением некоторых симптомов: раз и два.

Третье, цветения микроводорослей могут приводить к гибели различных гидробионтов, причем при развитии как токсичных, так и не токсичных видов (например, за счет изменения прозрачности воды, накапливания в жабрах, уменьшения содержания растворенного кислорода). Исследования демонстрируют возможность негативного воздействие токсинов и на позвоночных, и на беспозвоночных животных, в том числе и морских ежей (например, эта работа, эта и вот эта). Имеется множество описанных, хорошо задокументированных примеров изменений в морских экосистемах в результате цветений микроводорослей, часто приводящих к массовой гибели гидробионтов. Так, например, в Новой Зеландии уменьшение численности морских ежей в 2004 году в ряде прибрежных сообществах связывают с цветением динофлагеллят рода Ostreopsis. Представители этого рода долгое время отмечались только в водах тропических областей, однако в последние десятилетия они все чаще регистрируются в умеренных поясах. Температура воды у восточной Камчатки для массового развития известных видов Ostreopsis пока еще, наверное, холодновата, но это не означает, что не могли активно развиваться другие микроводоросли. Крайне показательный пример связан с событиями у берегов Калифорнии в конце августа 2011 года. На протяжении порядка 100 км в прибрежных сообществах практически полностью исчезли многочисленные ранее морской еж Strongylocentrotus purpuratus и морская звезда Leptasterias sp., повышенная смертность отмечалась для скрытопластинчатого хитона Cryptochiton stelleri, морской звезды Pisaster ochraceus, сублиторальных морских ежей. Все упомянутые виды в массе обнаруживались в выбросах на берегу.

Картина, так напоминающая произошедшее на Камчатке, со смещением к чуть более мелководным сообществам! Волновое воздействие в период описываемых событий было типичным для региона, температуры воды и воздуха также в пределах нормы (колебались в диапазоне 10–14 градусов Цельсия). Предшествовало гибели бентосных гидробионтов активное «цветение» динофлагеллят рода Gonyaulax, представители которого продуцируют йессотоксины.

Таким образом, после изучения первых данных о произошедшем на Камчатке у исследователей были все основания рассматривать «красные приливы» как одну из возможных причин. И далее началась обычная работа по проверке гипотез. Сразу необходимо отметить, что при этой работе ученые не просто отклоняли остальные причины и цветение называется по остаточному принципу, как наименее противоречащее фактам. Нет, были выявлены факты, прямо подтверждающие эту гипотезу: данные о содержании хлорофилла в воде в течение сентября — октября 2020 года, обнаружение обширных «пятен» на море, информация о наличии токсинов в воде и гидробионтах, видовом составе фитопланктона, характер изменений в морских сообществах.

Произошедшее, на мой взгляд, является уроком для всех вовлеченных: блогеров, СМИ, пользователей социальных сетей, исполнительной власти, надзорных органов, жителей Камчатки, ученых. И, конечно, очень хочется, чтобы из этого урока были сделаны выводы.

Автор: Владимир Мордухович, Источник Indicator.ru

Камчатский инцидент: штрихи к натюрморту

Колонка научного редактора Indicator.Ru
Что мы знаем об экологической катастрофе на Камчатке и какие уроки стоит из нее извлечь? Отвечает очевидец событий — научный редактор Indicator.Ru Алексей Паевский.

На самом деле, все планировалось иначе. Я должен был просто слетать на Камчатку, посмотреть, что там и как, возможно — поговорить с губернатором Владимиром Солодовым, прилететь во Владивосток, поговорить с учеными, которые провели масштабные исследования на месте происшествия (и достаточно широко вокруг него), и после написать некий суммирующий материал, рассказать о выводах, к которым пришли ученые, о том, как они пришли к таким выводам, и о том, что делали и планируют делать власти в связи со случившимся.

Но почти всю эту работу сделали за меня. Владимир Солодов нашел время в своем плотном графике для личной встречи и дал мне умное и обстоятельное интервью (он вообще старался освещать новые данные по ситуации на Камчатке лично в своих аккаунтах в социальных сетях, находя время и для этого). Кирилл Винников на Ученом совете ДВФУ сделал очень информативный доклад о том, что тремя разными и независимыми друг от друга способами было доказано, что «виновниками» случившегося на Камчатке стали динофлагелляты — быстро размножившиеся водоросли. А участник экспедиции Владимир Мордухович вызвался своими словами рассказать о том, как появилась версия про водоросли и каков научный контекст «красных приливов».

Казалось бы, три материала, появившиеся таким образом (плюс репортаж моего коллеги с круглого стола, который провели Академия наук и Минприроды) должны были полностью расставить точки над i в этой ситуации. Однако мне, наверное, все-таки есть что сказать в дополнение. Так что позвольте мне, особенно не повторяя предыдущие материалы, сначала подвести итоги, а затем расставить несколько акцентов, которые были важными лично для меня в поездке, в камчатском инциденте и в его освещении.

Итак, что же произошло? Судя по всему, начало развития ситуации на Камчатке нам стоит отнести к 6 сентября, когда впервые было зафиксировано недомогание серферов, катавшихся на волнах на Халактырском пляже. Однако на их сообщения и жалобы поначалу не обратили внимания. Только тогда, когда в конце сентября шторм вынес на берег умершие организмы, началось движение.

По просьбе губернатора Камчатки Владимира Солодова ректор ДВФУ Никита Анисимов за полдня собрал междисциплинарную команду (от биологов до радиохимиков) и отправил их на место событий. Кроме этого, в исследованиях принимали участие специалисты из МГУ, Дальневосточного отделения РАН, ученые камчатских институтов (в том числе НИИ вулканологии), cпециалисты из Greenpeace. Кроме них, разумеется, присутствовали Роспотребнадзор и Следственный комитет.

Всем участникам удалось наладить между собой прекрасное взаимодействие и координацию.

Снимок экрана от 2022-09-17 13-39-03Вначале было выдвинуто несколько версий. В «антропогенных» присутствовали загрязнение акватории с судна, с одного из полигонов с захороненными токсичными веществами, выброс самого Петропавловска-Камчатского. Среди природных наличествовали вулканическая, сейсмическая и «водорослевая» версия (так называемые «красные приливы»). Исследователи провели множество полевых исследований (морские экспедиции с погружением, вертолетные, автомобильные).

Всеми специалистами было отобраны сотни проб воды, грунта и гидробионтов, которые исследовались на Камчатке, во многих лабораториях во Владивостоке и в Москве (ДВФУ, МГУ, ТИБОХ ДВО РАН, ИБХ РАН и другие учреждения). Кроме этого, много проб приносили волонтеры и местные жители. Уже через неделю практически все версии, кроме версии с выделением токсинов бурно размножившимися одноклеточными водорослями, отпали. Эта версия была подтверждена тремя способами: изучением концентрации хлорофилла по спутниковым снимкам, обнаружением самого токсина в пробах и находкой нескольких видов динофлагеллят в пробах. Кроме того, косвенным подтверждением стала избирательная гибель гидробионтов (что отбрасывает версию с гептилом, которая возникла из-за того, что в одной из 20 проб, исследованных в МГУ, найдены следы распада гептила).

Ну а теперь — несколько дополнительных штрихов.

Первый, не совсем связанный с ситуацией. Для многих людей научная журналистика стала чисто компьютерной работой — пересказ пресс-релизов, работа с научными статьями. Однако для меня (не претендую на истину) очень важен синоптический (в евангельском смысле) момент. То есть важно видеть своими глазами, бывать в лабораториях и на конференциях, общаться с учеными, подниматься на 5100 метров в обсерваторию ALMA, побывать на атомной электростанции и так далее. Вот и здесь мне было важно самому побывать на берегу Тихого океана (и увидеть, что он не завален трупами морских животных на два метра, как можно было подумать из сообщений некоторых блогеров), лично и неформально поговорить с губернатором Камчатки, посмотреть, как анализируются пробы, и так далее. Это очень важный момент, правда. Даже поговорить в гостинице или в магазине с «простыми» людьми — важно узнать, о чем говорят не имеющие отношения к науке.

Второй — о пробах. Судя по многим блогам, постам и прочим материалам, для большинства людей «пробы показали» визуализируется примерно, как в сериале «След», одном из важнейших элементов популяризации науки в нашей стране (я не шучу, и в этом отношении в основном сериал прекрасен). Но анализ проб там происходит, конечно, феерично: что угодно кладем в пробирку, пробирку запихиваем в центрифугу или в шейкер, после чего через несколько секунд на экране компьютера показывается или результат секвенирования ДНК, или элементный анализ сплава, или масс-спектр, или результат хроматографии. Поэтому нам надо гораздо чаще говорить о том, КАК ученые получают свои результаты. О том, что проба должна быть правильно отобрана и правильно зарегистрирована, а затем о том, как получается этот результат, какова методика и какова чувствительность метода, что означают полученные цифры и с чем их можно сравнивать. Например — найдены фенолы в количестве больше нормы в два-четыре раза. Что это значит? Это значит, что город живет, суда ходят, но причиной замора это стать не может.

Как стоит рассказывать? Ну, например, если мы говорим, что найдены токсины динофлагеллят, то нужно добавить ответы на вопросы «Что? Где? Как?» То есть: в пробах, собранных на Халактырском пляже, обнаружен метиловый эфир окадаевой кислоты. Исследование проводилось в Тихоокеанском институте биоорганической химии (ТИБОХ) методом ультравысокоэффективной жидкостной хроматографии высокого давления в сочетании с масс-спектрометрией высокого разрешения и тандемной масс-спектрометрией высокого разрешения в режиме регистрации отрицательных ионов. А когда мы говорим о найденных одноклеточных водорослях, нужно обязательно сказать, как были определены конкретные виды (на момент моего визита в ДВФУ их определили визуально при помощи микроскопов, и началось генетическое подтверждение конкретных видов).

Снимок экрана от 2022-09-17 13-41-52Третий — об открытости. Меня, конечно, снова обвинят в продажности и проплаченности, но то, как вели себя власти (и особенно губернатор Камчатского края), меня поразило своей открытостью. Все данные анализов публиковались на специальной карте на сайте правительства края с указанием мест забора проб, чуть ли не каждый день губернатор выходил в эфир и публиковал посты (сам, я ручаюсь) — а ведь надо понимать, какой график должен быть у руководителя региона во время ЧП. При этом взаимодействие с экологами и общественниками велось одинаково дружелюбно вне зависимости от политических взглядов.

Четвертый — о хайпе. Разумеется, нашлись те, кто не мог не хайпануть. Например, Пивоваров, который уцепился за единственную пробу с продуктами распада гептила — и в результате декану химфака МГУ, достойнейшему человеку и отличному химику, члену-корреспонденту РАН Степану Калмыкову пришлось в отдельном видео разъяснять, почему одна положительная проба из 20, взятая в районе интенсивного судоходства и в стороне от места событий, не может перевесить 19 отрицательных проб. За что Калмыкову отдельный респект. В отличие от тех, кто в первые дни после событий дружно хихикали и репостили мем, что

«исследование, конечно же, покажет, что Камчатка сама себя отравила».

И оно действительно это показало. Камчатка НА САМОМ ДЕЛЕ сама себя отравила. Так бывает в природе. И что, извинимся? Нет, конечно.

Пятый — о бравурности. Значит ли то, что «виноваты водоросли», что все хорошо? Нет, нет и еще раз нет! Как подчеркнули исследователи ДВФУ, на самом деле ситуация показала несовершенство существующих протоколов, принятых при экологическом ЧП. Ведь первые анализы, которые брались по запущенному стандартному протоколу, не смогли установить причину случившегося, и пришлось вызывать десант ученых. Более того, пока не существует единой системы экологического мониторинга, которая могла бы своевременно обнаружить подобные явления (а они будут повторяться [а также учащаться и утяжеляться]). И главные «подозреваемые» первых дней никуда не делись: полигоны остались, и с ними нужно что-то делать. Как и почти сотня кораблей, затопленных у берегов Камчатки.

Шестой — о будущем. Очень хочется, чтобы это происшествие стало для нас не только уроком, но и стимулом для дальнейших действий. Необходимо, чтобы все научные результаты, которые получены в результате экспедиции, были опубликованы в научном журнале или в монографии. Необходимо усилить исследования экосистем океана, чтобы лучше понимать, что выступает «спусковым крючком» подобных явлений, как минимизировать последствия от них, как их вовремя заметить. Судя по всему, усилия властей Камчатки и ДВФУ приведут к тому, что в Петропавловске-Камчатском и Владивостоке появится специальный центр подобных исследований. Международную конференцию на Камчатке тоже обещали. Важно также менять систему контроля за поступающей на наш стол рыбой — ведь далеко не на все токсины динофлагеллят ее проверяют (кажется, только окадаевую кислоту смотрят).

Кстати, Владимир Солодов говорит, что на федеральном уровне создание системы мониторинга, равно как и рекультивация полигонов, уже поддержано. Надеюсь, что это тоже будет доведено до конца. И что следующим поводом для моего визита на Дальний Восток будет не экологическая катастрофа, а крупная научная конференция или открытие Центра исследований мирового океана.

Источник Indicator.ru

Снимок экрана от 2022-09-19 13-30-05Владимир Солодов: «Когда появлялись первые публикации, я подумал, что это фейк»

Глава Камчатского края об экологической катастрофе
Когда начали выяснять обстоятельства загрязнения, могут ли одноклеточные водоросли быть его причиной, какие небольшие ежедневные действия могут улучшить экологию, а также каким должен быть образ власти, чтобы ей доверяли люди в экстренной ситуации, — об этом научный редактор Indicator.Ru Алексей Паевский поговорил с губернатором Камчатки Владимиром Солодовым.

— Давайте начнем с того, как вы сами узнали о ситуации? Из СМИ, соцсетей, от помощников?

— Как только я приехал работать на Камчатку, наладил систему обратной связи. Здесь не очень много людей, поэтому можно выстраивать прямые контакты. Я не раз встречался с серферами, мы с ними обсуждали, как будет развиваться эта индустрия на Камчатке. Основной контакт, основной способ доносить информацию, что беспокоит людей, — это соцсети. В данном случае это был пост в Instagram, который я увидел 29 сентября. В тот же день я попросил взять пробы, поскольку серферы беспокоились, что состояние океана странное, у них появились жалобы на самочувствие, и никто не берет пробы. Ко мне было обращение, чтобы взяли пробы и проанализировали. Работу начали 29 сентября.

— Это же вы пригласили коллег с Дальнего Востока, из ДВФУ?

— Да, я пригласил, это была моя просьба к ректору Никите Анисимову. Они очень быстро откликнулись, фактически день в день прилетели. Надо сказать, что одновременно началась и работа по линии с Академией наук. Эту большую работу провела Ирина Яровая — она подключила РАН. Президент Академии Александр Сергеев подключил вице-президента Андрея Адрианова — он специалист по морской биологии, работает в этой сфере и сам с Дальнего Востока. И по его линии были подключены научные институты во Владивостоке и Москве.

— Были ли подключены камчатские ученые?

— Да, конечно, они были подключены. Помимо этого, я их попросил осуществлять на месте координацию всех ученых. Приехало очень много научных групп, надо координировать, кто куда едет, кто не едет, как пробы забирать, передавать… Этим занялся Алексей Юрьевич Озеров, директор Института океанологии и сейсмологии. Он, кстати, очень быстро отсек версию с вулканическим происхождением тех явлений, которые мы наблюдаем. Он очень авторитетный и сильный руководитель, у него хорошая материальная база, и именно его я попросил осуществлять координацию, потому что в данном случае важна не его научная специальность, а способность скоординировать работу. Кроме того, у него хорошие компетенции по анализу снимков, космическому мониторингу и смежным направлениям, по химии. Активно участвует отраслевая наука — Росрыболовство, Камчатский государственный и технический университеты, КамчатНИРО (Камчатский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии — прим. Indicator.Ru).

— Какие версии рассматривали прежде всего? Их же было достаточно много.

— Когда происходят тревожные события в океане — тем более, что когда внешне видны изменения цвета, — любой человек думает про внешние загрязнения, какой-то разлив. Конечно, не скрою, и я думал, что это попадание каких-то веществ техногенного происхождения и отравление океана.

«Не дожидаясь проб, мы начали обследовать все потенциальные источники техногенного загрязнения — городские выпуски, свалки, все остальное. И только когда мы стали понимать, что все пробы дают либо отрицательные анализы, либо незначительное превышение нормы, а ученые стали подробно изучать версию с красными приливами, токсичными микроводорослями, — она стала основной. Для меня как для неспециалиста поначалу она выглядела очень экзотично. Когда появлялись первые публикации, я подумал, что это фейк. Комичная абсолютно история. Но мы мало знаем про океан — и это еще одно тому подтверждение, что такие «невозможные» и не укладывающиеся в наши представления о реальности вещи происходят. Как можно получить ожог слизистой из-за контакта с водой, в которой находятся динофлагелляты — это еще раз подчеркивает, что нам надо больше знать про океан, на берегу которого мы живем».

— Вы чуть ли не каждый день у себя в соцсетях лично выкладывали отчет о новых результатах. Я читал не только их, но и комментарии. Конечно, недовольные и неверующие всегда есть… Вы же тоже наверняка видели эти комментарии, как вы к ним относитесь?

— Конечно, я не все комментарии успеваю читать и не считаю это самоцелью. Особенно в Instagram — так комментарии очень эмоциональны, но не конструктивны, носят либо негативный, либо позитивный характер, но бессодержательны. Соцсети — это, с одной стороны, донесение информации, с другой — обратная связь, но комментарии нерепрезентативны. С самого начала я каждый день из первых уст рассказывал подписчикам, что было сделано. В этот раз я активно задействовал Facebook. В условиях, когда в России, к сожалению, сложилось недоверие к власти, когда происходит такое экологическое происшествие или другие неприятные события, все сразу начинают думать, что власть что-то скрывает. Просыпаются фобии, которые наверное, с советского времени в нас сидят, и все ждут, когда по телевизору покажут «Лебединое озеро» [тут г-н губернатор врёт — фобии рождены 30 годами «реформ», когда каждое действие власти что-то у людей отнимало, грабило их в пользу богатых. В СССР было наоборот. Прим.публикатора]… Чтобы с этим бороться, рецепт только один — максимальная прозрачность.

Если просто сказать «мы не обманываем» — нам никто не поверит. Поэтому я считаю важным менять стереотип о власти как о закрытой, отделенной от людей структуре, которая враждебно относится к независимым экологам и мешает им заниматься их работой. Я постарался выстроить нашу работу по принципу полной публичности, реагирования на содержательные предложения или дополнительную информацию. Несколько дней назад были обнаружены выбросы гидробионтов на западном побережье Камчатки, в районе реки Озерная — это чуть севернее окончания полуострова… Вечером мне прислали информацию те, кто занимается промыслом на побережье. На следующий день утром мы организовали вертолет — кстати, я хочу поблагодарить самих предпринимателей, которые организовали бесплатный вертолет, — чтобы ученые слетали, взяли пробы и изучили состояние придонного слоя океана. И рассказывать из первых уст важно, потому что изначально сложилась асимметрия между происходящим здесь в реальности и освещением в интернете. Если почитать соцсети и блогеров, то складывалось ощущение, что тут все берега завалены слоем мертвых животных толщиной в метр. Несмотря на то что событие действительно масштабное и нам еще предстоит его оценивать, таких проявлений не было. И важно это донести, сказать, что мы ничего не собираемся скрывать, но надо трезво оценивать масштаб. Поэтому я стараюсь вести именно такую политику, и думаю, что она позволила создать атмосферу взаимного доверия. Многие специалисты полагают, что это происходит впервые при катастрофе такого масштаба. Недавно на круглом столе в Общественной палате, где были разно настроенные люди, отмечали, что нас отличает открытость и направленность на сотрудничество, безотносительно того, какую организацию представляет эколог, какие у него политические взгляды и так далее.

— Насколько я понимаю, сейчас картина примерно понятна. Естественно, нужно выяснять детали, но механика более-менее ясна…

— Понятна часть механизма — что произошла гибель придонного слоя в океане, от 20 до 30 метров. Дальше мы видим, что в целом экосистема живая, что причиной гибели, скорее всего, были токсичные микроводоросли, но не знаем, почему это произошло именно сейчас и в таком масштабе. Это главный вопрос. Я глубоко убежден, что человек все же тем или иным способом косвенно связан с этим — через влияние на климат, накопленный вред океану. Важно сценарно проиграть все, что происходило и привело к такому взрывному росту количества микроводорослей. Второй момент — мы не знаем, какие последствия нас ждут, какое влияние будет оказано на морских млекопитающих. Мы должны понять, можем ли превентивно воздействовать на это.

— Тогда следующий вопрос превращается в два. Первый — какие действия — вас как губернатора и ученых — планируются для изучения этого? Второй — насколько я знаю, у вас запланирован ряд мероприятий для улучшения экологической ситуации на Камчатке, не связанных с тем, что произошло. Каких?

— Первое, что нам надо сделать, — безотносительно катастрофы — наводить порядок с экологической ситуацией на Камчатке и с объектами накопленного экологического вреда. У нас много полигонов, они находятся в разном состоянии, многие из них не поставлены на официальный учет, за них никто не несет ответственность. Эта ситуация абсолютно неприемлема, и ее нужно ликвидировать в кратчайшие сроки. Тут мы, краевые власти, конечно, сами не справимся, я уже обратился в правительство Российской Федерации. Помимо полигонов это и рекультивация свалок, которые находятся в приливной зоне, и вопросы постепенной ликвидации и приведения в нормативное состояние городских стоков, которые далеки от желаемого состояния, это и подъем затопленных судов, которые находятся в акватории Авачинской бухты. Только официально их 84. Есть поручение правительства, что этим будет заниматься и Минтранспорта, и подведомственные структуры. Это первый большой блок вопросов.

Второй блок — мне кажется, то внимание, которое было привлечено к происшествию на Камчатке, для меня является еще одним аргументом, что нам надо становиться модельным регионом по экологическому мышлению. Много предстоит сделать.

«Главную роль играют проекты каждодневного экологического активизма. Сейчас многие говорят — как помочь? Очень просто — не надо чистить океан, мы сейчас не сможем это сделать. Надо переставать загрязнять и портить. Один из примеров — это история со сбором покрышек (местные жители могли сдавать на утилизацию любые старые покрышки за 100 рублей за штуку — прим. Indicator.Ru), мы ее инициировали не сейчас, с августа прорабатывали, просто запуск пришелся на эти дни — так совпало. На самом деле, это были страшные картинки, как выглядел наш город. Эффект многократно превзошел мои ожидания: за три дня было собрано 228 тонн покрышек. Важно, что за это деньги получают непосредственно люди, за волонтерский труд. Но на этом не нужно останавливаться. В перспективе — мораторий на использование пластиковых пакетов, популяризация раздельного сбора мусора, запрет воздушных шариков. Это необычная тема, но наполненные гелием шарики, улетающие в небо, наносят огромный вред птицам. Важно, чтобы люди каждый день вносили вклад в защиту экологии и меняли свое мышление».

Третье направление — у нас пока нет единой системы мониторинга опасных явлений. Мы опираемся на разовые свидетельства неравнодушных людей. Но нам надо комплексно реагировать на происходящее на суше и в Мировом океане. Все технические возможности для этого есть. Сейчас, отматывая назад, ученые находят очень тонкие механизмы измерения. Мы можем установить, что сливает в воду каждое судно, можем проследить динамику хлорофилла водорослей, которые размножаются в акватории. Но ведь необязательно ждать большого негативного феномена, чтобы начать этим заниматься. Это надо улавливать превентивно и собирать всю информацию на одной площадке, все сотни проб, которые берутся разными структурами. И важно сделать это публичным, чтобы каждый человек имел к этому доступ и мог как-то в этом участвовать, приложить свои фото или видео. Такая система позволит полно и оперативно реагировать на подобные экологические события. Человечество влияет на планету, это ведет к дестабилизации экологической обстановки, и, к сожалению, такие события будут происходить.

И последнее — нам нужно довести научные исследования до результата. Должен быть реализован комплексный научный проект, который ответит на причины возникновения, масштаб, а также на то, какие компенсаторные действия для сохранения животных, попавших в зону риска, мы можем предпринять. Популяцию морских ежей мы уже не спасем — расчеты касаются только того, как быстро она восстановится. Но многие опасения касаются того, как будет выглядеть популяция морских млекопитающих — каланов, нерп, — какие негативные изменения будут запущены. Я думаю, что нам нужно очень пристальное внимание этому уделить, воспользоваться этой проблемой, чтобы привлечь внимание к нашим морским млекопитающим, принять меры к их защите. У нас есть научные исследования млекопитающих, мы устанавливаем защитные зоны вокруг лежбищ, чтобы рыболовство не препятствовало их нормальной жизни… но надо предпринимать еще дополнительные меры.

— Последний вопрос, не связанный с причиной моего визита сюда. Я все-таки представляю издание, которое пишет о науке в России… Основная наука на Камчатке околоэкологическая — экология, биология, зоология. А какая еще наука есть на Камчатке?

— У нас в регионе есть несколько научных организаций, но в перспективе я вижу, что их необходимо усиливать и делать ставку на актуальные для Камчатки сферы. Помимо экологии и изучения антропогенного воздействия, это изучение вулканической и сейсмической активности. В этом плане Камчатка — уникальное место. Например, прямо сейчас извергается Ключевская сопка, и, естественно, для вулканологов России Камчатка — это Мекка. Я хочу, чтобы она стала Меккой для всего остального мира, чтобы мы стали мировым центром вулканологии. И, конечно, это изучение рыбы. Наша уникальная лососевая путина — это ресурсы акватории. Здесь пока наука носит прикладной характер: ведут учет лосося, сколько рыбы заходит в конкретную реку, чтобы подсчитать, какой объем может быть изъят. Но надо совмещать такие исследования с фундаментальными, которые смогут объяснять те ошибки, которые происходят. Например, в этом году был переоценен в пять раз объем горбуши на восточном побережье. Наверно, это значит, что нам надо глубже копать и изучать причины и следствия, фундаментально исследовать, что происходит в природе.

Источник Indicator.ru

Об авторе Редактор