Создание американской читающей нации в годы Второй мировой войны

Print PDF

Йони Аппельбаум

Сто двадцать два миллиона девятьсот пятьдесят одна тысяча и тридцать один том книг на фронте

Резюме. Воюя с гитлеровской Германией и её союзниками, американский империализм (редкий случай!) «работал» на прогресс, причём не только вовне, но и внутри. Как в крестьянине или ремесленнике борются труженик и собственник, в людях господствующего класса, капиталистах борются прибыльщик-наживала и гражданин, понимающий свою (ключевую) роль в организации производства и социальную ответственность, желающий быть полезным стране и обществу. Обычно, конечно, доминирует первое, давая пищу левой критике капитализма. Второе показывает себя, а то и делается заметным в эпохи общественного прогресса, скажем, побуждая до трети российских предпринимателей и их топ-менеджеров идти на службу большевикам, организатор производства в них победил прибыльщика.

Участие США в войне с Гитлером вызвало аналогичный подъём, и американские книгоиздатели решили рискнуть прибылью, послать солдатам на фронте серьёзные книги за низкую цену и тем самым создать массового читателя этой литературы (дотоле  отсутствовавшего среди простонародья), сформировать его вкус. Идея оправдалась сполна: полки, полные книг, перестали быть знаком элитности, книги в мягкой обложке потеряли своё позорное клеймо, Издательская индустрия сколотила настоящее состояние, сделав ставку на прогрессивные действия — развитие интеллекта простых американцев. Характерно, что после первой мировой — бессмысленной империалистической бойни — с чтением всё было прямо наоборот.

Текст крайне рекомендуется всем верящим в «тупых пиндосов»: увы, главный противник — и нас, коммунистов, и нас, россиян и, шире, жителей периферии миросистемы пока что самая передовая страна в смысле главного для прогресса — производства и распространение знания, от науки и технологий до разных форм образования. Хотя КНР поднимается и наступает на пятки, РФ же увы….

***

В 1943 году, на переломе Второй мировой, американские книгоиздатели решили рискнуть. Огромными тиражами они начали поставлять для армии и флота дешевые книги в мягкой обложке. Книги отгружали подразделениям, разбросанным по всему земному шару.

Рискованным стал выбор книг. Вместо того, чтобы отправить солдатам и морякам книги, которые они “действительно” хотели, издатели решили отправить лучшее из того, что могли предложить. В следующие четыре года издатели разослали по военным базам и кораблям 122 951 031 том, среди которых были и самые именитые и интересные авторы.

“Некоторые издатели считают, что их бизнес будет разрушен”,

— поделился со слушателями радиокомментатор Х. В. Кальтенборн, в 1944-м году.

“Но я предсказываю — американские издатели сейчас сотрудничают в эксперименте, который впервые сделает из нас нацию читателей”.

Кальтенборн оказался абсолютно прав. Повсюду, от маленьких островов на Тихом океане до раскинувшихся по Европе армейских баз, солдаты открывали для себя захватывающее удовольствие от чтения хороших книг. Отдав лучшее, что она могла предложить, книжная индустрия создала для себя огромный рынок. И, что более важно, издатели “демократизировали” удовольствие от чтения, сделав литературу, поэзию и историю доступными для всех.

Серьезные книги, “большую литературу”, до войны сложно было найти. В 1931 году издательства заказали исследование отрасли, по результатам которого выяснили, что их читательская аудитория невелика по численности. Главным ограничителем выступили цены — девятнадцать из двадцати книг, проданных крупными издательствами, стоили больше двух долларов. Роскошная цена, даже для времен до Великой Депрессии.

Но и те, кто мог позволить себе книги, находили их с трудом. В двух из трех округов в Америке не было книжного магазина, универмага, аптеки или другого розничного магазина, в котором продавали бы достаточно книг, чтобы владельца этого магазина занесли в учетную карточку в издательстве. В сельских районах, в маленьких городишках и даже городах среднего размера преданные читатели покупали свои книги так же, как покупали товары для дома — выбирали их по названиям и описанию в рекламных каталогах, после чего заказывали по почте.

Однако вместе с большой литературой существовал еще один, менее престижный “класс” книг, распространенный широко и пользовавшийся успехом.

Дешевую мистику, вестерны и комиксы, изданные в виде газет, в мягких обложках, на дешевой бумаге, расхватывали со стендов газетных киосков и лотков уличных торговцев. И такие книги, разумеется, стоили меньше, чем книги в твердом переплете.

На протяжении 1920-х и 30-х годов издатели пытались использовать формат малых книг, «покетбуков», для публикации более широкого ассортимента книг. За редким исключением, их усилия шли прахом.

И только в 1939 году два новых игрока на рынке изменили сложившееся равновесие.

Издательства Pocket Books и Penguin Books предложили американским читателям сочетание новых названий и переиздание некоторых авторов “большой литературы” в формате дешевых покетбуков. И, что важнее, оба издательства пробили себе путь в коммерческую розницу. Их книги можно было приобрести везде, где была хоть какая-то малая торговля. Всего за четвертак американцы могли купить книгу — по всему городу, от вокзалов до аптек, от бакалеи до газетных киосков.

За один 1939-й американцы купили 6 миллионов книг в мягкой обложке, а к 1943 году только Pocket Books издали 38 миллионов томов. “Это невероятно”, как высказывался глава Random House. “И это устрашает”.

У старых издателей были веские причины для страха. Они строили свою бизнес-модель на продаже премиального продукта богатой аудитории. Нежданный-негаданный поток книг в мягкой обложке угрожал смыть, затопить их изысканную индустрию, подорвать ее престиж.

Дешевый, одноразовый формат, как оказалось, лучше всего подходит для книжек невеликой “высокой ценности”. Решение владельцев Penguin Books и Pocket Books включить некоторых авторов большой литературы в свои издательские списки угрожало стабильности премиальной книжной торговли — даже с учетом того, что оба новых издательства работали в низшем ценовом сегменте. [Так развитый капитализм «работает» на уничтожение привилегий, связанных с доступом к знанию, с хорошим образованием — и, в конечном счёте, на социальный прогресс. Прим.публикатора]

Книги в мягкой обложке увеличили размеры книжного рынка — но этот рынок все еще оставался разделенным.

А затем начала война. Ключевые участники книжной торговли создали Комитет книг военного времени, надеясь, что использование книг поможет стране в её военных усилиях. В феврале 1943 года участники Комитета выступили с дерзким заявлением. Они предложили напечатать и поставить в войска миллионы книг — и стоимостью всего за шесть центов за том.

Книги в твердом переплете невозможно было производить так дешево. В отличие от журналов. Поэтому Комитет решил использовать журнальные печатные станки: текст печатали в двух копиях на каждой странице, затем страницы разрезали пополам и собирали, перпендикулярно переплету. В результате получались своеобразные книги: широкие, ширина “длиннее” высоты, и с двумя колонками текста, чтобы облегчить чтение при слабом свете. Такие книги получили название “армейской редакции”, Armed Services Editions.

Однако реальные инновации здесь заключались не в технологии производства, а в идеологии. Издатели предложили отправить на фронт книги в мягкой обложке, но с теми текстами, которые ранее были доступны только в “элитном” твердом переплете.

План, поражающий своими амбициями, конечно же вызвал изрядный скептицизм среди издателей. У которых, к тому же, попросили пожертвовать права на печать самых лучших авторов, на самое ценное имущество. Поэтому председатель Комитета, В. В. Нортон, обратился не только к патриотизму своих коллег-издателей, но и к их жажде прибыли.

“Результат сотрудничества пойдет только на пользу отрасли и будущему спросу на книги”,

объяснял Нортон.

“Сам факт, сама возможность для миллионов людей узнать, что такое книга, что можно получить от неё — вероятно, уже сейчас, и тем более в послевоенные годы, окажет колоссальное воздействие на будущее развитие отрасли”.

Согласились не все. Некоторые издатели опасались, что книги, зарезервированные для солдат, “вернутся” с фронта и затопят гражданский рынок. Другие беспокоились, что солдаты, которые привыкнут на фронте к книгам за шесть центов, ни за что не захотят в мирной жизни купить “твердый переплет” за два доллара.

Однако даже те, кто скептично отнёсся к плану Комитета, как к бизнес-идее, согласились переуступить права на художественные произведения. Ведь кроме деловой “стороны”, программа Комитета стала идеологическим заявлением, американскими ценностями, поднятыми на щит. Свое желание распространить литературу комитет обозначил как идею, противостоящую нацистской идеологии, нацистской практике сожжения “неугодных” книг.

“Людям из стран Оси силой запретили доступ к фактам нашего времени. Их принуждают и им говорят, что они должны думать”,

- писали в редакторской колонке The New York Times.

“[Но] Люди нашей свободной нации обеспечены истиной — так, как ее понимают свободные люди. И они уверены в своем праве думать так, как они захотят”.

Армия и флот одобрили план, и с июля 1943 года книги начали рассылать по всему миру. В управлении Комитета поставили цель собирать и отправлять по книжной коробке на каждые 150 солдат и моряков. Причем рассылать всем-всем-всем, отправляя коробки даже в небольшие изолированные подразделения.

К весне 1945 года, по плану Комитета, для армии и флота ежемесячно отгружали 155 000 книжных коробок. В каждую коробку упаковывали по 40 новых книг. Куда бы они ни прибывали — солдаты рвались вскрыть их как можно скорее и начать читать.

“Потрепанные, заплесневелые, размякшие от воды, книги распространяются по фронтам”,

- писал военный репортер на юго-западе Тихого океана.

“Поскольку эти книги такие, какие они есть, поскольку их можно сунуть в набедренный карман или упаковать в плечевой ранец — мужчины читают их, причем там, где мужчины никогда раньше не стали бы читать”.

Будучи на Маршалловых островах, один лейтенант сообщал, что видел людей, жадно поглощающих книги под тусклым светом фонарика, укрывшись от непогоды едва наполовину. И люди продолжали читать даже после того, как отвыла сирена воздушной тревоги, после того, как они забивались в окопы, укрываясь от налета. Другой солдат писал домой, что

“книги продолжают читать до тех пор, пока они не разваливаются в руках”.

И даже когда миллионы книг перебирались через океан, спрос на них постоянно превышал предложение. Служивший в Европе пехотинец вспоминал, что книги стали для солдат “настоящим спасением” (“real life saver”), но жаловался, что офицеры, тыловики и второй эшелон постоянно расхватывали книги до того, как они просочатся к линии фронта. Другой рядовой, сумевший найти всего две книги за три с половиной года, в конце концов, отчаявшись, обратился к начальству — быть может он просто купит себе книги, за свой счет?

Книги стали “столь же популярны, что и девушки с пин-ап постеров, передавала военная радиостанция, дислоцированная в Новой Гвинее. И, правда, эти два формата часто служили одним и тем же целям. “Основные фавориты”, — как показало январское исследование 1945-го, — “это романы, в которых откровенно описываются сексуальные отношения (независимо от тона, литературных достоинств и точки зрения (point of view), независимо от того, серьезная книга или юмористическая, очаровывает ли она своим романтизмом, или дико скучна)”. Секс продавался. Как и вестерны с мистическими детективами.

Несмотря на это, Комитет прикладывал усилия, чтобы склонить выбор солдат на фронте в сторону более “литературной” части книжного спектра. Один из первых планов, составленных в армии почти через неделю после Перл-Харбора, предусматривал, что в войска пойдут книги “популярного или развлекательного характера, а также картинки и мультфильмы, в большом количестве”. Армейские офицеры хотели просто развлечь свои войска. Когда Комитет взял обеспечение войск книгами под свой контроль, его руководство решило реализовать куда как более “высокие” цели.

Коробки на 30-40 книг, тысячами отправлявшиеся через океан каждый месяц, могли содержать в себе “This is Murder, Mr. Jones” или вестерны Зейна Грея. Но также в них упаковывали стихи Карла Сандбурга, роман “Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена” Лоренса Стерна или труды о создании современной Британии. Ранее почти все эти книги были доступны только в дорогостоящем твердом переплете. И что особенно впечатляет — некоторые из сборников “большой литературы”, которые отправляли на фронт, предназначались исключительно для солдатского чтения.

Нортон объяснял, что Комитет поставил перед собой целью предложить “новые книги и книги непреходящей духовной ценности”, которые, к тому же, напоминали бы солдатам и морякам

“об их связи с родной страной, чтобы они понимали, как идет жизнь в стране”.

Комитет по книгам хотел не только развлекать, но и просвещать и вдохновлять бойцов и офицеров.

Издатели смешивали высокий идеализм с просвещенным эгоизмом — и у них получалось. Застрявшие на заокеанских базах, скучающие воины брались за книги, за которые они, возможно, не взялись бы никогда — с благодарностью, что вообще есть хоть что-то, что можно читать. Некоторые из солдат и офицеров возмущались, что “застряли” с трудами по истории, поэзией и романами. Но многие другие, напротив, после первого знакомства с “серьезными” книгами осознавали, насколько захватывающим может быть чтение.

У одного из военных, рядового морпеха (GI) Джо Аллена, имелось не самое банальное мнение об идущем книжном “процессе”. Джо Аллен работал в Комитете книг военного времени, позже покинул его и отправился добровольцем на фронт, рядовым, где наблюдал, как работает распространение книг.

“Вы прививаете им, осознаете вы это или нет, вкус к хорошему чтению, который, несомненно, сохранится, когда мы победим”,

— писал Аллен .

“Я видел много людей, у которых никогда раньше не хватало терпения, или не возникало желания прочесть книгу — но теперь они берут том от Комитета, увлекаются и просят больше и больше”.

Солдаты “приобретают новую привычку — читать»,

- соглашался с мнением Аллена лейтенант с Тихого океана, который писал на родину, что

“это [эта привычка] приведет к дополнительному спросу на книги, в будущем”.

Книги принадлежали солдатам. Они делились ими друг с другом, передавали по кругу. Они разрезали их на части, чтобы получить или отдать отдельный эпизод, отдельную часть книги. Они читали книги вслух приятелям. Литература, уже не ограниченная имущественными порогами, уже не принадлежавшая только тем, кто мог себе ее позволить, стала общим боевым достоянием.

Летчик-истребитель, воевавший на Китайско-Бирманско-Индийском театре писал, что его британские коллеги называли программу “сокрушительной” (smashing), услужливо уточняя, что имели ввиду “супер-пупер” (super-dooper) и ничего иного¹.

“Книги формата Armed Services Editions”, — писал истребитель, — “поместили хорошую литературу на демократический уровень малых сих (small d), уровень, на который она никогда не опускалась ранее”.

Выбор некоторых авторов был своеобразными. В 1945 году Комитет решил отправить на передовую старый роман Фицджеральда, который ранее не добился успеха у публики. В 1944-м продали всего 120 копий романа, в 1945-м еще 33. К солдатам через океан уплыли 155 000 копий “Великого Гэтсби” — тираж, который превзошел все предыдущие тиражи романа, вместе взятые. “Поддержка” Комитета повлияла на дальнейшую судьбу “Великого Гэтсби” — роман стал одним из величайших издательских успехов 20-го века.

Но во время войны издание книг Armed Services Editions воспринималось издателями, скорее, как источник значимых краткосрочных издержек.

Так, если говорить о читательских предпочтениях то, пожалуй, ни одна книга не приводила к большему накалу страстей, чем “Дерево растет в Бруклине” Бетти Смит, бескомпромиссный роман взросления. На островах Тихого океана счастливый солдат, получивший новую копию романа, чуть ли не “подвывал от радости”. И также знал, что ему придется буквально что спать на ней, если он хочет, чтобы книгу не “позаимствовали” и она оставалась у него достаточно долго, чтобы успеть её прочитать.

Двадцатилетний морской пехотинец, прошедший через ад двух лет непрерывных боев, писал со своей больничной койки, что “Дерево растет в Бруклине” заставила его снова почувствовать себя человеком. Он признавал, что это должно быть “необычно, для закаленного в боях морпеха, заниматься столь чрезмерно чувственным и женским делом, как рыдать над куском художественного произведения”, но всё равно перечитывал книгу, уже в третий раз.

Полковник, командующий зенитным батальоном, писал из Франции, что застал одного из солдат, читающего “Дерево растет в Бруклине”… под огнём немецкой артиллерии, которая била по позициям батальона.

“Он начал читать нам отрывок … и мы смеялись, как бешеные, между залпами. Правда, было очень смешно”.

Позже, под обстрелом, полковник, крепкий орешек из Вест-Пойнта, нашел собственную копию книги. И не смотря на то, что его ранили и прижали вражеским огнем, ему всё равно хотелось открыть роман и начать читать.

“Мне было так интересно”,

— вспоминал он в письме издателю.

Но “Дерево растет в Бруклине” не было ни старой классикой, на которую истекли авторские права, ни книгой, которая страдала от недооценки читателей и томилась в издательских списках. Ничуть, роман Бетти Смит стал бестселлером в 1943 году. В формате Armed Services Editions напечатали 52 000 экземпляров и отправили их на фронт. В 1944-м роман поднялся до третьего места, по популярности, когда Комитет издал второй тираж Armed Services Editions, уже в 76 000 экземпляров. Читатели в тылу покупали “Дерево растет в Бруклине” в дорогом твердом переплете. Фронтовики читали книгу бесплатно. Для изданий формата Armed Services Editions установили ничтожно малые суммы роялти с каждого тома, который делился между автором и издателем. Оба, таким образом, отказывались от огромной потенциальной прибыли, вместо этого позволив издать книгу в упрощённом армейском варианте. Это был акт патриотизма — и также и авантюра для издателей, ставка на то, что они выиграют в долгосрочной перспективе.

И это правда казалось авантюрой. Уверенности, что солдаты и офицеры продолжат читать после возвращения домой, не было ни у кого. Тем более, уверенности, что фронтовики вновь выберут “серьезные” книги большой литературы, когда цены вернутся к довоенному уровню. Опыт, связанный с Первой мировой, также был негативным: продажи стагнировали и во время войны, и упали в двадцатые. Издатели опасались, что ситуация повторится. Во время Второй мировой войны солдаты прибегали к чтению от скуки, или сражаясь с отчаянием.

“Они читали книги, потому что стоял выбор, или ничего не делать … или читать”,

- писал Уиллис Джейкобс, рядовой, вернувшийся с войны обратно на должность профессора английского языка. Дома, в мирное время, у бывших военных появится выбор из множества альтернатив, конкурирующих за их внимание. И как здесь убедить бывших солдат покупать дорогие книги? Особенно если они привыкли читать их, как одноразовые покетбуки?

Джейкобс сам предложил ответ. Ветераны продолжат читать, если книги останутся повсеместно доступными. Если их будут продавать в виде покетбуков в газетных киосках, аптеках и бакалейных лавках, если предлагать также много наименований, как в годы войны, если сделать их почти такими же дешевыми. “Это положение дел уже укоренилось в солдатской среде; оно может в равной степени помочь отвоевать гражданский рынок”, — подводил итог Джейкобс. Некоторые солдаты могут отказаться от книг, но “привычки чтения, приобретенные миллионами … вряд ли могут быть утрачены так легко», — соглашались в Time.

“И аппетит публики наверняка подпитает и простимулирует массовое книгоиздание и распространение, в беспрецедентных масштабах”.

В 1946 году продажи книг в мягкой обложке, как и ожидалось, резко упали. Удивительно, однако, что упала прибыль только с “легких” жанров, с книг “несерьезного”, “бульварного” содержания. “Серьезные” издания, твердый переплет, сохранили уровень продаж.

Издатели сделали выводы, скорректировали планы и удвоили усилия в области маркетинга. Они нашли тысячи новых розничных точек для распространения — в точности, как предлагал Джейкобс. Они расширили ассортимент авторов для книг в мягкой обложке, предлагая вместе с “бросовыми” вестернами и мистериями крупную форму: романы, исторические и научные труды, сборники поэзии.

Продажи взлетели. К 1950 году издатели продали 214 миллионов копий из 642 отдельных наименований книг в мягкой обложке. Этого количества было достаточно для того, чтобы каждый взрослый человек в стране мог купить себе пару книг.

Без желания разрушить традиционный рынок, Х. В. Кальтенборн пророчествовал в 1943 году, что дешевые и доступные книги помогут книжной отрасли процветать.

“Книги завтрашнего дня будут продаваться публике и за десять центов, и за два доллара. И издания за десять центов только поддержат двухдолларовые, сделают их более популярными, чем сегодня”.

Единственный промах Кальтенборна — он чуть ошибся с ценами. Книги в мягкой обложке после войны продавали за четвертак (25 центов). Во всем остальном он был абсолютно прав.

Неожиданно, если сравнивать с временами до войны, любой желающий получил возможность заполнить полки и шкафы книгами. Книги в мягкой обложке потеряли своё “позорное” клеймо. Книги формата Armed Services Editions

“подготовили молодое поколение к идее, что можно прекрасно чувствовать себя в доме, на полках которого стоят книги в мягких обложках”.

Новая технология, которую сперва боялись и презирали, оказалась спасением для книжной торговли. Многие читатели, которые начинали с мягких обложек, затем приобретали книги в твердом переплете — увеличивая прибыль издательств и предоставляя им огромный рынок сбыта.

Те из военных, кто, вернувшись, пошел в университеты, по военным льготам — покупали книги в мягкой обложке для учебных курсов. “Расцвели” и преуспели десятки коммерческих книжных клубов, ежемесячно посылая своим членам новые тома по подписке. Когда-то признак элитного статуса, полки, полные книг, преобразились в признак и “маркер” принадлежности уже к среднему классу, растущему в числе.

Послевоенные десятилетия стали годами бума для книготорговли, чья аудитория взрывообразно увеличилась, а продажи сперва удвоились, а затем — удвоились снова.

“Никто в этом мире, насколько я знаю”,

— однажды заметил социальный критик Х. Л. Менкен, —

“… еще не потерял деньги, недооценив интеллект простого народа”.

Книги формата Armed Services Editions — подлинная авантюра для издателей — смогли создать у людей аппетит к большему, к лучшей литературе. Издательская индустрия сколотила настоящее состояние, сделав ставку на интеллект простых американцев. Миллионов простых американцев.

И доказала неправоту Менкена.

Источник в The Atlantic

Перевод Максима Дмитриева

Примечание