Женщины и общественные изменения в Южной и Северной Корее: марксистский и либеральный подходы

Print PDF

Исследования положения женщин в обществе расходятся в оценках типа общественной системы, наиболее благоприятной для эмансипации женщин. Согласно западному подходу модернизации, индустриализация устраняет традиционные ограничения для женщин и изменяет традиционное разделение труда по гендерному признаку, способствуя тем самым их эмансипации. Согласно этой точке зрения, угнетенное положение и маргинализация женщин в капиталистических обществах — это отклонение от провозглашаемых на Западе принципов равенства, свободы и справедливости. Исторический анализ показывает, что результаты модернизации в основном доставались мужчинам, поскольку только они работали в общественной сфере, а женщины оставались ограничены домашней сферой. Таким образом, предполагается, что проблема гендерного неравенства может решаться в рамках капиталистической системы посредством правовых реформ и изменения социальных установок. Эта точка зрения также подразумевает, что женщины могут обрести свободу путем интеграции в процесс модернизации и общественную сферу капиталистических структур.

Марксистская точка зрения, напротив, исходит из того, что корни гендерного неравенства, как и других форм общественного неравенства, включая классовую иерархию, лежат в институте частной собственности. Частная собственность опирается на институт семьи, который позволяет сохранять богатство через наследование по отцовской линии. В буржуазной семье женщина — собственность мужа [она скорее не частная собственность, т.е. капитал, приносящий прибыль, а зависимая или неоколониальная страна, эксплуатируемая так, как сегодня развитые капстраны эксплуатируют «третий мир» вопреки формальному равенству и управлению странами третьего мира победившими национально-освободительными движениями; напротив, неоколониальная эксплуатация успешней колониальной благодаря отсутствию затрат на развитие территории и снятию ответственности за её население. Прим. публ.]. В ее обязанности входят неоплачиваемый домашний труд и воспроизводство. Таким образом, согласно этой точке зрения, женщины — это пролетариат, эксплуатируемый своими мужьями-буржуа. Соответственно, угнетение женщин — это структурная проблема, которая не может быть решена в рамках капитализма. Лишь социалистическая революция способна покончить с подчиненным положением женщин, поскольку в конечном итоге освобождает их от неоплачиваемого домашнего труда и вовлекает в общественное производство.

Социалистическая система Северной Кореи и капиталистическая система Южной Кореи — это идеальные лаборатории для эмпирической проверки этих двух точек зрения. В данной работе анализируется, как различные модели общественных изменений повлияли на положение корейских женщин. Сравнивая положение женщин в Северной и Южной Корее, мы исследуем влияние этих моделей на их статус. Рассматриваются следующие вопросы: положение женщин в традиционном обществе, роль женщин и их вклад в революционные изменения в соответствующих обществах, а также взаимосвязь между социалистической революцией и положением женщин в послереволюционной Северной Корее и взаимосвязь между капиталистическим экономическим развитием и положением женщин в Южной Корее.

Северная Корея — крайне закрытая система, и недостаток данных существенно ограничивает любое исследование этой страны. Лишь немногие ранние исследования затрагивали проблемы женщин. Большинство из них представляли собой краткие отчеты о поездках в Северную Корею с целью сбора фактов. Как отмечает один из исследователей, тема положения северокорейских женщин

«примечательна своим отсутствием в большинстве исследований о женщинах в постреволюционных обществах» (Halliday 1985:50).

Настоящее исследование основано главным образом на северокорейских источниках, включая женский журнал, речи президента Ким Ир Сена, газеты и другие правительственные издания. Также были использованы источники южнокорейского правительства.

Корейские женщины до 1945 года

В традиционном корейском обществе женщины жили в рамках общественной системы, где родовые и патриархальные порядки диктовали правила повседневной жизни. До правления династии Ли (1392–1910), когда в качестве официальной идеологической основы общества было принято неоконфуцианство, женщины, по-видимому, имели больше прав и свободы и пользовались более высоким статусом (Kim 1976:37), хотя это не означает, что женщин считали равными мужчинам. В эпоху Силла (IV в. – 918 г.) на престол взошли три королевы, и все женщины этого периода имели право быть главами семей. В эпоху Корё (918–1392 гг.) и мужчины, и женщины имели равное право на наследство, а повторные браки женщин были общественно приемлемыми.

Однако конфуцианская идеология, прочно укоренившаяся во время правления династии Ли, сильно ограничила свободу женщин. С семилетнего возраста мальчики и девочки воспитывались раздельно. Мужчины жили в своей части дома, расположенной ближе к входу (саранчхе), а женщины —во внутренней (анчхе). Основанное на жесткой общественной иерархии, где важную роль играли возраст, пол и класс, общество требовало от женщин следования конфуцианским идеалам и воплощения конфуцианских добродетелей. Добродетельная женщина должна была подчиняться мужчинам на протяжении всей своей жизни: в молодости — отцу, в браке — мужу, а, если муж умирал, — сыну. В учении Конфуция также перечислены «семь зол», оправдывающих изгнание жены из семьи:

неповиновение свекрам, отсутствие сына, прелюбодеяние, ревность, наследственная болезнь, болтливость и воровство (Kim 1976:52).

В браке у женщин не было права голоса. Например, ее брак устраивали родители, и после свадьбы она становилась частью семьи мужа. В соответствии с новой идеологией у женщин даже не было имен, вместо этого их называли по отношению к другим мужчинам. Они не были продолжательницами рода, поскольку семейный реестр (хочжу) составлялся по мужской линии [! редкий случай большей приниженности женщин, чем в исламе или индуизме, самых «отличившихся» по этой части религиях. Прим.публ]. Женщины не могли владеть собственностью или работать вне дома, а на улице должны были скрывать лица.

Более того, вдовам не разрешалось повторно выходить замуж. Они должны были совершить самоубийство, чтобы продемонстрировать верность мужу (Kim 1976: 85–86, 99). Эти правила были более строгими по отношению к женщинам высшего класса, поскольку простолюдинки должны были участвовать в различных видах хозяйственной деятельности вне дома. Тем не менее с приходом конфуцианской идеологии во времена династии Ли женщины всех классов стали бесправными и зависимыми от мужчин.

Однако в XIX веке различные движения принесли изменения в эту общественную систему. Новые школы мысли, такие как cирхак («реальные знания») и тонхак («восточное учение»), в сочетании с западным влиянием через христианство, уделяли много внимания правам человека и равенству людей, независимо от социального класса или пола. Их последователи выступали за улучшение положения женщин и всеобщее образование для мужчин и женщин. В последний период правления династии Ли миссионеры поощряли женское образование [Пример наверно, единственного плюса колониализма — распространение прогрессивных идей, до которых данное общество не доразвилось самостоятельно, причём им здорово придаёт в убедительности очевидная материальная сила, заставляющая туземцев склониться. Прим.публ.].

В 1886 году была основана первая женская школа — Ихва Хактан [характерно, что миссионерами. Прим.публ.]. По иронии судьбы, в это время мужчины, получившие образование на Западе, чаще подчеркивали необходимость женского образования, чем сами женщины (Kim 1976: 10). Мужчины-реформаторы, например Со Джэпхиль и Юн Чжи Хо, выступали за освобождение женщин в рамках деятельности своих своих организаций — Клуб независимости и первую неправительственную газету «Tongnip Shinmun».

Под влиянием этих реформаторских движений в 1898 году была создана первая корейская организация, отстаивающая права женщин — «Chanyang-hoe», которая опубликовала первую декларацию о правах женщин в Корее (Yu 1987:20):

«Почему наши женщины должны жить на то, что зарабатывают их мужья, как дурочки, находясь всю жизнь в четырех стенах и подчиняюсь правилам, выдуманным мужьями? В просвещенных странах и мужчины, и женщины равны. Навыки женщин ничем не отличаются от тех, что есть у их мужей… Мы хотим открыть школу для девочек, чтобы женщины стали равными мужчинам».

[Характерно, что 400 лет столь жёсткого угнетения вполне достаточны, чтобы произвести отбор господствующих мужчин и подчиняющихся женщин на чисто биологическом уровне, но нет — и после этого люди требуют равенства при первой возможности. Это даёт надежду всем программам социального освобождения, и марксистским особенно. Прим.публ.].

Правительство отреагировало на это, хоть и не сразу, открыв в 1908 году (Hansong) первую государственную школу для девочек – среднюю женскую школу Хансон. В 1899 году была основана еще одна группа по защите прав женщин – Yo-u-hoe («Ассоциация подруг»). Она провела первую сидячую забастовку в знак протеста против таких обычаев, как конкубинат. В начале XX века появилось множество женских организаций. Но вскоре, после аннексии Кореи японцами в 1910 году, они были подавлены, поскольку активистки также принимали участие в движении за независимость. С тех пор вплоть до освобождения Кореи в 1945 году женское движение посвятило себя достижению независимости страны, а не феминистским вопросам.

Во время японского правления было создано несколько подпольных патриотических женских организаций, в том числе Патриотическая женская лига и Корейское патриотическое женское общество. Они собирали средства для сопротивления и вели антияпонскую пропаганду. Многие женщины активно участвовали в организации и деятельности Движения 1 марта в 1919 году. Многие из них были арестованы и заключены в тюрьмы. Несколько учащихся погибли. Среди них – Ю Гвансун, ученица школы Ихва, которая скончалась в результате пыток в возрасте шестнадцати лет.

Хотя политическая деятельность женщин была в основном сосредоточена на движении за независимость и осуществлялась под руководством женщин-патриоток, некоторые религиозные и гражданские организации также занимались феминистской деятельностью с целью улучшения социального и экономического положения женщин. Среди этих организаций были организации, созданные социалистками, которые выступали за эмансипацию женщин путем экономической независимости в рамках социалистической системы. Одной из таких организаций была Kyungsung Yoia Chongnyon Dongmaeng, которая выступала за революционную классовую борьбу за освобождение женщин через организацию пролетарок. Среди основательниц этих групп были жены лидеров корейского коммунистического движения (Kim and Kim 1986: 153-156).

Хотя женское движение способствовало осознанию женщинами своего угнетенного положения, их участие в борьбе за независимость не привело к значительным изменениям в их положении в обществах после освобождения. Были героини и мученицы независимости, но за исключением некоторых коммунисток, они не принимали непосредственного участия в боевых действиях. В результате женщины не получили контроля над средствами принуждения, которые, по мнению Джанет Салафф и Джудит Меркл (1970:182), могли бы дать им власть. Конкретной информации о коммунистических женских армейских подразделениях во время движения за независимость нет. Однако в речи, произнесенной в мае 1946 года перед Женским союзом, президент Северной Кореи Ким Ир Сен утверждал, что партизанки

«сражались с оружием в руках за свободу и независимость своей страны, за эмансипацию корейских женщин и равенство полов».5

Он добавил, что в антияпонской партизанской армии

«женщины были полностью на равных с мужчинами; все они получали революционные задания; они находили задачи, соответствующие их способностям и склонностям, и выполняли их» (Kim II Sung Works, 1980: 185).

В более поздней речи он высоко оценил борьбу женщин за освобождение, отметив, что они посвятили

«рассвет своей молодости борьбе… проливая свою кровь в чужих горах и пустынях Маньчжурии»6.

Эти заявления подтверждают, что некоторые коммунистки действительно участвовали в сражениях.

В интервью с западными учеными официальные представительницы Корейского союза демократических женщин [ныне Социалистический союз женщин Кореи] подчеркнули, что женщины внесли большой вклад в антияпонское движение, участвуя

«в вооруженной борьбе наравне с мужчинами» (Halliday 1985:55).

Сегодня Северная Корея прославляет Ким Чен Сук (покойную жену президента Кима и мать его наследника Ким Чен Ира) как революционерку и коммунистку, ведущую женщин к освобождению. Считается, что она участвовала в сражениях в революционную эпоху.7 В ее родном городе Хверён был создан «Революционный мемориал», где на выставке демонстрируется оружие, с которым она сражалась против японцев. С конца 1960-х годов Северная Корея отмечает день ее рождения. Ее достижения в революционный период были высоко оценены в газетах, публикациях Демократической женской лиги, комментариях Центральной радиостанции, стихах, песнях и лозунгах, таких как «Учитесь у товарища Ким Чен Сук». Женский журнал «Женщины Кореи» также опубликовал множество статей, восхваляющих ее: в июньском номере 1987 года был опубликован 26-страничный специальный репортаж, посвященный 70-летию со дня ее рождения, а статьи о ней снова появились в октябрьском и декабрьском номерах 1989 года и в декабрьском номере 1990 года.

Хотя степень участия коммунисток в движении за независимость, особенно в непосредственной вооруженной борьбе, возможно, не была достаточно значительной, чтобы повлиять на их положение после обретения независимости, в Северной Корее их роль высоко оценивается. С другой стороны, нет никаких указаний на участие некоммунисток в непосредственных сражениях.

[Независимо от их участия, коммунистическая теория предписывает эмансипацию женщин также как устранение угнетения труда капиталом в рамках строительства социализма. Подобная эмансипация была произведена во всех социалистических странах, хотя правящими партиями там руководили мужчины, и дала приближение к реальному равенству полов значительно большее, чем в любой из капиталистических стран.

Да и там сколько-нибудь значимый прогресс в эмансипации происходил благодаря усилиям коммунистов, социалистов, где они были слабы, всё ограничивалось риторикой “феминизма”, а декларации равноправия женщинам были бесполезны, даже когда (или если) их удалось вырвать. Прим. публ.].

Положение женщин в Южной и Северной Корее

Экономическая сфера

Южная Корея

Основной стратегией экономического развития Южной Кореи стала трудоемкая индустриализация, ориентированная на экспорт. Экспорт Южной Кореи вырос с $41 млн в 1961 году до $65 млрд в 1990 году, в основном за счет производственных отраслей. Сравнительное преимущество Южной Кореи в мировой торговой системе заключается в изобилии дешевой рабочей силы: страна эффективно мобилизовала большое количество низкооплачиваемой и неквалифицированной рабочей силы, в основном молодежи и женщин. Это позволило Южной Корее специализироваться на экспорте трудоемких продуктов. Доля обрабатывающей промышленности составляет 83% экспорта Южной Кореи, около 25% ее ВНП и от 5% до 10% процентов ее годового роста (Jacobs 1985: 159).

Быстрый рост этой отрасли хорошо отражается в изменении структуры рабочей силы: в период с 1960 по 1990 год доля рабочей силы в первичном секторе сократилась с 81% до 18%, в то время как доля вторичного и третичного секторов выросла с 5% до 28% и с 14% до 54% соответственно (EPB 1961 и 1990).

Стратегия развития Южной Кореи изменила роль женщин в национальной экономике. В период с 1963 по 1990 год число трудящихся женщин увеличилось в 14 раз. Экономически активное женское население в возрасте 14 лет и старше увеличилось с 2 миллиона в 1960 году до 6 миллионов в 1985 году, при этом средний темп роста был выше, чем у мужчин (EPB 1960 и 1985)8, и продолжил расти до 7,5 миллионов в 1990 году (EPB 1990). Уровень участия женщин в рабочей силе за этот период вырос с 28% до 47% с 1960 по 1989 годы, в то время как этот же показатель среди мужчин снизился за эти годы (EPB 1989).

Более тщательное изучение структуры рабочей силы показывает, что женщины сыграли решающую роль в успехе обрабатывающей промышленности, «двигателя» экономического развития Южной Кореи. Как видно из таблицы 1, доля женщин, занятых в первичном, вторичном и третичном секторах в 1963 году, составляла 69%, 7% и 24% соответственно. С годами в этой структуре произошли радикальные изменения, в результате чего в 1990 году эти доли изменились до 20%, 28% и 52%. Наибольший рост наблюдался во вторичном секторе: число занятых женщин увеличилось в 11 раз, с 186 000 до 2 058 000.

Быстрый рост числа работниц промышленности привел к расширению «женских отраслей», где женщины составляют более половины всех работников. К ним относятся текстильное и швейное производство, производство резиновых и пластиковых изделий, электронных товаров, обуви, фарфора и керамики (Cho 1985:84). Эти «женские отрасли» обеспечивали 70% от общего объема экспортных доходов в 1975 году: около 80% женщин в производственном секторе производили продукцию, ориентированную на экспорт, в 1970-х годах (Cho 1985:84). На протяжении 1980-х годов более 70% женщин-работниц промышленности были заняты в производственном секторе, и они составляли около 40% рабочей силы в обрабатывающей промышленности (MOL 1980-1989). Эти статистические данные показывают, насколько важную роль женщины [точней, их эксплуатация] играли в авангарде промышленности и стали важнейшей силой для ее развития.

Женщины Южной Кореи также стали играть все более важную роль в сельском хозяйстве. В период с 1965 по 1990 год доля женщин в сельскохозяйственной отрасли выросла с 30% до 46% (EPB 1965 и 1990). Поскольку большинство молодых и экономически активных мужчин и женщин покинули деревни в поисках работы в быстро развивающемся городском промышленном секторе, сельское хозяйство осталось уделом пожилых людей, в основном женщин, оставшихся в сельской местности. В 1990 году замужние женщины составляли 99% женской рабочей силы в сельском хозяйстве и рыболовстве, в то время как молодые незамужние женщины составляли только один процент (EPB 1990). В то же время, в период с 1963 по 1985 год доля экономически активных женщин в фермерских хозяйствах выросла с 57% до 76%, что было быстрее, чем в несельскохозяйственных домохозяйствах, где она выросла с 47% до 58% (EPB 1985).

Таким образом, очевидно, что женщины Южной Кореи играют значительную роль в национальной экономике. Их вклад наглядно отражен в резком увеличении числа женщин-работниц в сельскохозяйственном секторе и значительном росте участия женщин во вторичном и третичном секторах экономики.

Несмотря на широкое участие женщин в экономическом развитии, их экономическое положение далеко от удовлетворительного. Фактически существует большой разрыв между вкладом женщин в экономику и их экономическим вознаграждением. Это проявляется в низкой заработной плате женщин, длительном рабочем дне и сохраняющемся разделении труда по гендерному признаку.

Даже беглый анализ показывает, что женщины получают менее половины заработной платы своих коллег-мужчин. До 1987 года средняя заработная плата женщин всегда была менее половины заработной платы мужчин. Только в 1988 году женщины начали получать половину средней заработной платы мужчин. В период с 1980 по 1988 год Южная Корея занимала первое место по разнице в заработной плате между мужчинами и женщинами среди 21 страны, по которой были доступны данные (МОТ, 1990). Согласно отчету Министерства труда Южной Кореи об уровне заработной платы в промышленности, обрабатывающая промышленность, где занята большая часть женщин, сохраняет самый низкий уровень заработной платы среди всех отраслей и является единственной отраслью, в которой заработная плата всегда была ниже средней (MOL 1975-1989).

Данные, опубликованные Международной организацией труда (1990) за 1988 год, показывают, что средняя заработная плата женщин в процентах от средней заработной платы мужчин в обрабатывающей промышленности составляла 67% в Коста-Рике, 89% в Парагвае, 59% на Кипре, 68% в Чехословакии [очень странная цифра, непонятно как посчитанная; впрочем, в 1990 г. и не такое бывало], 89% в Шри-Ланке, 58% в Сингапуре и 74% в Гонконге. Даже по сравнению со многими странами третьего мира Южная Корея с показателем 51% демонстрирует значительную разницу в заработной плате.

Разница в заработной плате наблюдается не только между мужчинами и женщинами, занятыми в промышленности и имеющими низкий уровень образования и квалификации, но и между работниками с более высоким уровнем образования. В 1989 году разница в заработной плате между мужчинами и женщинами с высшим образованием составляла 100 к 68 в пользу мужчин (MOL 1989b). Кроме того, разница в заработной плате увеличивается с увеличением стажа работы. В 1989 году начальная разница в заработной плате между мужчинами и женщинами составляла всего 100 к 78. Эта разница усиливается, о чем свидетельствует тот факт, что средняя заработная плата всех работниц составляет примерно половину заработной платы мужчин.

Рост разницы в заработной плате в зависимости от стажа работы ясно виден на примере промышленности. В 1989 году разница в заработной плате между мужчинами и женщинами, проработавшими менее года, составляла 100 к 65. Это соотношение для женщин неуклонно снижалось до 61, 57, 53 и 51 по мере увеличения стажа работы до одного-двух лет, трех-четырех лет, пяти-девяти лет и десяти-четырнадцати лет соответственно (MOL 1989b). Таким образом, разница в заработной плате, вероятно, будет увеличиваться по мере накопления трудового опыта.

В Южной Корее женщины работают больше часов, чем мужчины. В 1983 году среди 17 стран, по которым были доступны данные, Южная Корея была единственной страной, где женщины работали больше часов, чем мужчины. Средняя продолжительность рабочего времени для женщин составляла 53,7 часа в неделю, а для мужчин – 51,7 часа (ILO, 1984). Более того, в период с 1975 по 1983 год продолжительность рабочего времени мужчин увеличилась на 6,1%, а женщин — на 9,6% (ILO, 1984).

Рабочее время женщин было не только более продолжительным, чем у мужчин, но и увеличивалась более быстрыми темпами. В 1988 году Южная Корея по-прежнему была единственной страной, где рабочее время женщин было длиннее, чем у мужчин, среди 15 стран, предоставивших данные для Международной организации труда. В сфере производства женщины работали в среднем 245 часов в месяц в 1984 году, что на 4 часа больше чем мужчины (MOL 1984b). Женщины работали в среднем 9,7 часов в день, что превышает установленный законом 8-часовой рабочий день, по сравнению с 9 часами у мужчин. Хотя в 1989 году разница уменьшилась, такая же тенденция сохранилась (MOL 1989b).

Еще одним аспектом профессионального статуса женщин является половая сегрегация на рынке труда. Несмотря на рост доли женщин-работниц в экономике увеличился, структура гендерного разделения остается неизменной. Например, в 1989 году женщины составляли лишь 1,9% в традиционно мужских сферах, таких как административный и управленческий секторы (MOL 1989b). В этом случае преобладание мужчин еще более выражено, так как только 0,2% от общего числа трудящихся женщин работали в этой сфере. Хотя женщины составляли 22% в профессиональных секторах – это всего 5,9% от общего числа женской рабочей силы, и, кроме того, около 80% из них были учителями и медсестрами (MOL 1989b).

В других профессиональных областях женщины занимали лишь незначительное положение. Очевидно, что административные и управленческие должности по-прежнему занимают в основном мужчины. С другой стороны, канцелярская работа остается преимущественно за женщинами. Процент женщин-работниц в этой области вырос с 5,6% в 1960 году до 36% в 1989 году (MOL 1989b).

Таким образом, в Южной Корее еще рано говорить об экономическом равенстве мужчин и женщин. Некоторые даже указывают на дискриминацию по гендерному признаку как на катализатор быстрой индустриализации Южной Кореи. Гендерная дискриминация обеспечивает промышленность дешевой рабочей силой и, таким образом, повышает ее конкурентоспособность в международной экономической системе. Ирония заключается в том, что дискриминационные практики способствовали быстрому экономическому росту страны, а сам рост, в свою очередь, усугубил дискриминацию.

Северная Корея

Согласно классической марксистской теории, в частности теории Фридриха Энгельса, гендерное равенство является результатом экономического освобождения, а участие женщин в экономическом производстве за пределами дома ведет к их полной эмансипации. Энгельс утверждает:

«Первой предпосылкой эмансипации женщины является возвращение всего женского пола к общественному производству».

Ким Ир Сен поддержал эту идею:

«Женщины могут достичь полной эмансипации только в том случае, если они будут с не меньшей преданностью и сознательностью, чем мужчины, стремиться решать проблемы, возникающие на производстве фабрик и в сельской местности» (Kim II Sung Works 1980:354).

Опираясь на этот постулат марксистской экономики, Северная Корея начала привлекать женщин к занятости, которая должна была привести к их экономической независимости.

Для строительства социалистической Северной Кореи правительство инициировало массовую мобилизационную кампанию под названием Чхолимма («Крылатый конь») в конце 1950-х годов [движение, однотипное со стахановцами в СССР]. Ее целями стали достижение «революционного подъема социалистического строительства» и реализация индустриализации путем мобилизации масс. В этой кампании политика в отношении женщин была сосредоточена на концепции Энгельса «эмансипация через труд», исходя из того, что эмансипация женщин может быть достигнута только через верность задаче режима по построению социалистической Кореи. Поэтому женщинам было велено направить свою энергию на производительный труд, чтобы помочь построить социалистическую страну. Ким Ир Сен сформулировал эту мысль в речи на Национальном съезде матерей 16 ноября 1961 года:

Важным вопросом в работы Союза женщин в прошлом было искоренение неграмотности и борьба с феодальными представлениями, ставшими частью угнетения женщин. Но сейчас эта работа, похоже, не имеет больше того значения в нашем обществе. Сегодня Союз женщин должен активно проводить кампанию для привлечения женщин к социалистическому строительству и создания условий для их труда (Kim II Sung Selected Works, 1976:227).

В результате женщин призывали играть роль

«одного из колес повозки в деле национального строительства».

Чтобы мобилизовать женщин, режим работал над обобществлением домашнего труда. По словам Ленина, хотя труд является необходимым условием для эмансипации женщин, настоящая эмансипация начнется

«только там и тогда, когда начнется «массовая борьба против этого мелкого домашнего хозяйства».

Это перекликается с высказыванием Энгельса, который говорил, что истинное равенство наступит только тогда, когда

«частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль, уход за детьми и их воспитание станут общественным делом».

В 1946 году Ким Ир Сен выступал за то, чтобы государство приняло меры об общественном воспитании детей, чтобы поощрять женщин к участию в общественной жизни (Kim II Sung Works 1980: 194). В 1970 году Пятый съезд Корейской рабочей партии (КРП) сделал освобождение женщин от тяжелого бремени домашних обязанностей одной из главных целей партии. Это было отражено в статье 62 социалистической конституции 1972 года, которая предусматривает льготы для поощрения участия женщин в общественной жизни, включая оплачиваемый отпуск по беременности и родам, роддомы, бесплатные ясли и детские сады, а также сокращенный рабочий день для многодетных матерей.

В то же время Закон о воспитании детей 1976 года и Социалистический трудовой кодекс 1978 года предусматривали, что женщины, имеющие троих и более детей в возрасте до 13 лет, получают за 6 часов работы оплату 8-часового рабочего дня. В законодательных положениях было четко указано, что государство и общество несут ответственность за воспитание детей и защиту трудящихся матерей.

С началом движения «Чхоллима» домашняя работа северокорейских женщин начала обобществляться благодаря созданию яслей, детских садов, прачечных и эффективной пищевой промышленности. В 1949 году в Северной Корее было всего 12 яслей и 116 детских садов, но к 1961 году это число выросло до 7600 яслей и 45 тысяч детских садов, которые охватывали около 700 тысяч детей. В 1976 году сообщалось, что почти 100% из 3,5 миллиона детей могли посещать более чем 60 тысячи яслей и детских садов (Kim II Sung, 1976). Создана также сеть услуг по доставке еды на дом для занятых трудящихся женщин. Одна из участниц Женского союза так рассказывает об обобществлении домашнего труда (Halliday, 1985:53):

Воспитанием детей занимается государство. Если нужно погладить и постирать одежду, то для этого созданы прачечные. Развита пищевая промышленность, поэтому продукты можно купить в любое время. Так что же остается делать в семье?

Хотя ее слова — это явное преувеличение, рассказы перебежчиков из Северной Кореи подтверждают, что в стране принимают меры по обобществлению домашнего труда.10 Женщин привлекают участвовать в технической революции, осваивая хотя бы один технический навык, который позволяет освободиться от тяжкого труда.11

Все эти меры и массовая мобилизационная кампания «Чхоллима» значительно расширили участие женщин в сфере труда. Доля женщин в рабочей силе, которая в 1956 году составляла лишь 20% от общего числа, неуклонно росла. В период с 1956 по 1964 год годовой темп роста женской рабочей силы превышал 19%. В настоящее время женщины составляют около 49% от общей численности рабочей силы. Данные за 1980 год показывают, что женщины составляли 56% рабочей силы в сельском хозяйстве, 45% в промышленности, 20% в горнодобывающей промышленности, 30% в лесном хозяйстве, 15% в тяжелой промышленности и 70% в легкой промышленности (Lee 1988:194).

В сфере образования женщины составляли 80% учителей начальной школы, в средней и старшей школе, техникумах и вузах их доля составляла 3%, 30% и 15% соответственно. Среди специалистов и технических работников женщины составляли лишь 14,6% в 1963 году, однако в 1989 году это число возросло до 37% (Kim 1990:189). Число женщин-специалистов и технических работников увеличилось в 10,6 раза в период с 1963 по 1989 год, в то время как доля мужчин увеличилась только в 2,5 раза. Женщины играют особенно заметную роль в сельском хозяйстве, легкой промышленности и образовании.

В последнее время Северная Корея испытывает серьезные экономические трудности [вызванные гибелью мировой системы социализма и блокадой со стороны империалистических стран]. Объем ее торговли сократился с 5,2 млрд. долл. в 1988 г. до 4,5 млрд. долл. в 1990 г. Из-за растущего торгового дефицита внешний долг увеличился с 4,7 млрд долларов в 1987 году до 6,7 млрд долларов в 1989 году, а годовой темп экономического роста снизился с 3,35 в 1987 году до 2,4% в 1989 году. В 1990 году Северная Корея впервые зафиксировала отрицательный темп роста в размере -3%. Сам Ким Ир Сен признал, что северокорейский народ не живет богатой жизнью.12

Чтобы повысить низкий уровень жизни и бороться с повсеместной нехваткой продовольствия и потребительских товаров, Северная Корея объявила 1989 год «годом легкой промышленности» и запустила новую кампанию по интенсификации труда «Скорость 1990-х». По мере того как Северная Корея переносила акцент с тяжелой промышленности на легкую, некоторые женщины были мобилизованы в домашние производственные бригады, созданные для продвижения побочного производства. Ожидается, что мобилизация женщин, в основе которой лежит новый акцент на легкой промышленности и кампания по интенсификации труда, будет усиливаться по мере роста общественного спроса на потребительские товары.

Тем не менее, вряд ли можно сказать, что северокорейские женщины достигли экономического положения, равного статусу мужчин. Есть признаки того, что структура заработной платы мужчин и женщин в Северной Корее не является справедливой, хотя официальной информации об уровне заработной платы нет. Согласно одному источнику, распределение доходов между мужем и женой таково, что доход мужа всегда выше (Kim 1990:194). Это указывает на то, что муж остается основным источником дохода в обычной семье, а жена приносит дополнительные деньги. Разница в заработной плате также отражает неравное представительство женщин в различных профессиональных сферах, что указывает на разделение труда по гендерному признаку. Женщины сосредоточены в профессиях с низким уровнем заработной платы. Например, месячная зарплата учителя начальной школы составляет от 80 до 120 вон, в то время как зарплата университетского преподавателя составляет от 100 до 250 вон.13 Женщины составляют более 80% учителей начальной школы, но только 15% преподавательского состава вузов.

С конца 1980-х годов женщины (особенно те, кто состоит в браке с мужчинами с высоким доходом) все чаще увольняются после замужества. 14 Таким образом, уровень участия замужних женщин в рабочей силе снизился, и, по имеющимся данным, большинство замужних женщин не работают вне дома (Kim 1990:187). Этому изменению способствовали несколько факторов. Одним из них является спад национальной экономики, который сокращает экономические возможности, особенно для замужних женщин, которые, как предполагается, в первую очередь подлежат увольнению. Кроме того, некоторые замужние женщины добровольно уходят с работы, потому что могут получать доход, участвуя в производственных бригадах, не выходя из дома. Это снижает их двойную нагрузку, связанную с работой по дому и экономической занятостью, хотя и увеличивает их экономическую зависимость.

Все это свидетельствует о том, что дискриминация в отношении женщин, глубоко укоренившаяся в конфуцианской культуре, по-прежнему существует в Северной Корее, несмотря на социалистическую идеологию и законодательные положения, предписывающие равенство. Таким образом, северокорейские женщины не смогли достичь экономического равенство, и последние тенденции не дают оснований для оптимизма в этом якобы раю, где, как утверждается, женщины уже достигли освобождения [но точно достигли большей эмансипации, чем в Южной Корее, как минимум до начала кризиса].

Социальная сфера

Южная Корея

После обретения независимости Конституция Южной Кореи 1948 года ввела юридическое равенство полов. Статья 8 гарантировала равенство всех граждан и запрещала любую политическую, экономическую и социальную дискриминацию по признаку пола, религии или социального положения. В отличие от женщин на Западе, которым приходилось бороться за свои права, Конституция гарантировала равенство для мужчин и женщин. Однако, хотя женщины активнее участвовали в жизни общества (особенно в образовании и экономике), эта конституционная гарантия не повысила социальный статус женщин.

Ярким примером является семейный кодекс Южной Кореи, принятый в 1957 году и вступивший в силу в 1960 году. Закон содержал множество положений в области брака, развода и наследования, выгодных лишь мужчинам. Чтобы изменить этот дискриминационный закон, коалиция из 61 женской организации сформировала Женское общество за пересмотр семейного права в 1973 году. В 1975 году Общество предложило пересмотр семейного права Национальному собранию. Однако, столкнувшись с растущей оппозицией пересмотренному законопроекту со стороны конфуцианцев, организации пришлось пойти на уступки. Например, редакция семейного кодекса 1977 года сохранила патрилинейную семейную систему, которая назначала старшего мужчину главой семьи, ходжу (hoju). Старший сын семьи не мог отказаться от своей роли даже в силу возраста: даже двухлетний мальчик мог стать ходжу (Yoo 1985:833). Кодекс также включал другие дискриминационные практики, такие как разница в границах, определяющих отношения с семьями мужа и жены, и ограничивал роль жены в процедурах усыновления, опеки, разделе имущества и разводе.

Несмотря на неудачи, борьба за продвижение прав женщин за пересмотр семейного права продолжалась и, наконец, в декабре 1989 года принесла плоды. Хотя новые изменения (вступившие в силу в январе 1991 года) не отменили полностью спорную систему семейной иерархии, они значительно ограничили власть главы семьи и изменили наследование главенства в семье на систему преемственности. Например, новый закон позволил старшему сыну уступить свою «должность» главы семьи другому члену семьи. Новый закон также разрешил разведенной женщине требовать долю имущества в соответствии с ее вкладом в его приобретение и разрешил ей опеку над своими детьми (что раньше было исключительным правом мужа). Спор об опеке решается в судебном порядке.

Новый семейный кодекс может показаться победой женщин, но почти трехдесятилетняя борьба, потребовавшаяся для его принятия, указывает на то, что культурное наследие конфуцианства остается сильным, что препятствует реализации полностью эгалитарной социальной системы. Даже новая редакция семейного кодекса сохраняет пункты, дискриминирующие женщин, включая положение о том, что старший сын автоматически назначается главой домохозяйства (если он не отказывается от этого права).

Северная Корея

Одной из целей коммунистической революции стало изменение традиционной структуры общества и освобождение угнетенных. Руководители государства сделали это ключевой задачей в процессе построения режима. Еще в 1946 году они начали ряд кампаний и реформ, включая семейную и земельную реформы, а также национализацию всех предприятий, которые принадлежали японским капиталистам или корейским коллаборационистам. Вместе с тем Временным народным комитетом были обнародованы различные законы, способствующие изменениям в обществе, такие как Закон о земельной реформе, Закон о равенстве полов, Закон о труде и Закон о национализации важнейших отраслей промышленности.

В марте 1946 года была проведена аграрная реформа, в ходе которой было конфисковано приблизительно миллион чонбо (chongbo) земли для безвозмездного перераспределения среди примерно 724 тысяч бедных и безземельных крестьян. Женщинам были выданы равные наделы земли, как отметил Ким Ир Сен:

«Во время аграрной реформы женщины в деревне получили свою долю земли наравне с мужчинами и стали владеть землей, как и все остальные крестьяне» (Kim Il Sung works 1980:185).

Наиболее прогрессивным изменением в традиционном положении женщин стал Закон о равенстве полов, обнародованный 30 июля 1946 года. Призванный «изменить старые феодальные отношения между полами» и побудить женщин к «полноценному участию в культурной, общественной и политической жизни», закон определил равные права во всех сферах, право на свободный брак и развод, а также равные права на наследование имущества и раздел имущества в случае развода. Закон положил конец бракам по договоренности, многоженству, системе наложничества, купле-продаже женщин, проституции и явлению профессиональных артисток [кисэн — утончённые куртизанки, аналог японских гейш]. Таким образом, впервые в истории женщины получили юридическое равенство с мужчинами.

Трудовое законодательство Северной Кореи определяет права женщин на рабочем месте. Статьи с 14 по 17 предусматривают права матерей и беременных женщин, включая 77 дней отпуска по беременности и родам с полной оплатой, [15] оплачиваемые перерывы для кормления ребенка во время работы, запрет на сверхурочный труд и работу в ночное время для беременных или кормящих матерей и перевод беременных на более легкую работу с равной оплатой труда. Более того, Закон о национализации важнейших отраслей промышленности, положивший начало ликвидации частной собственности, ослабил экономическую мощь патриарха. Позже, в начале 1950-х годов, руководство Северной Кореи ускорило национализацию оставшейся частной промышленности, торговли и транспорта и коллективизировало сельское хозяйство с помощью кооперативов. Перемены формы собственности на средства производства завершились к концу 1950-х годов.

Как и призывал Энгельс, элементами общественной экономики стали коллективы, а не отдельные семьи. Всеобщая коллективизация сельского хозяйства и промышленности, вместе с движением «Чхоллима», в значительной степени способствовала ослаблению патриархальной власти: ликвидация частной собственности привела к уничтожению наследования, что разрушило материальную основу традиционного патриархата.

В 1946 году была создана массовая организация женщин, Демократический женский союз Северной Кореи, для объединения женского движения под эгидой ТПК, и в следующем году Северная Корея отменила систему патрилинейного семейного реестра, заменив ее новой системой регистрации граждан. Эти кардинальные изменения оказали глубокое влияние на традиционные патриархальные системы, особенно на структуру семьи: кланы в конечном итоге исчезли, система семейных родословных книг была полностью уничтожена, и начала зарождаться система нуклеарной семьи. Политика, начавшаяся еще в 1946 и 1947 годах, заложила основу для освобождения женщин от феодального патриархата семейной и общественной систем. Эти правовые гарантии были позже закреплены Конституцией Корейской Народно-Демократической Республики 1949 года, Социалистической конституцией 1972 года и другими документами Северной Кореи.

Несмотря на эту программу, предоставление равных прав по закону было недостаточным для освобождения женщин от патриархата, отчасти потому, что эти права были дарованы женщинам сверху почти в одночасье. Учитывая авторитарную культуру корейского народа, концепция равенства была чужда как мужчинам, так и женщинам и встречала сильное сопротивление. Накануне первых демократических выборов в Северной Корее мужчины открыто выступали как против права женщин голосовать, так и против избрания женщин в Народный комитет. В этом стремлении мужчины мобилизовали все доступные им средства, включая воздержание от голосования, чтобы помешать избранию женщин.

Ким Ир Сен отреагировал на насущную необходимость пробуждения и просвещения людей в кампании за равные права. Он произнес многочисленные речи, расширил Женский союз и начал масштабную кампанию по ликвидации неграмотности среди женщин, чтобы они осознали свои права. В речи на праздновании Демократических выборов 1 ноября 1946 года в Пхеньяне он указал:

«[Некоторые] говорят, что женщины не должны избираться в народные комитеты и даже что им не должно быть разрешено участвовать в выборах. Это неправильно. Женщины — это половина населения. Если половина людей не участвует в избрании органа власти или в его работе, такую власть едва ли можно назвать подлинной народной. Женщины — это великая сила, многие из них участвуют в работе по восстановлению нашей страны не менее достойно, чем мужчины. В нашей стране женщины по закону равны с мужчинами. Поэтому Закон о равенстве полов должен полностью действовать на выборах, потому только в таком случае это будут подлинно демократические выборы (Kim II Sung Works 1980:463).

Освобождение женщин от патриархальных семейных и общественных систем с самого начала объявлялось неотъемлемой частью строительства социалистического государства, и для этой цели были созданы впечатляющие институциональные механизмы. Тем не менее, идея о превосходстве мужчин, прочно укоренившаяся в корейском обществе, помешала достижению полного общественного равенства для северокорейских женщин. От женщин по-прежнему ожидают следования конфуцианским добродетелям, подчинения мужьям и самопожертвования (Cho 1990:162). В домохозяйстве разделение труда по-прежнему зависит от пола. Как показало недавнее исследование, почти 80% северокорейских мужчин считают домашние обязанности делом женщин (Cho 1990:164). [Иными словами, препятствием к полной эмансипации оказывается дикость ещё докапиталистического периода, воспроизводящаяся в сознании людей и при отсутствии к этому материальных предпосылок при социализме. Прим. публ. ].

Политическая сфера

Южная Корея

Наименее благоприятны условия для южнокорейских женщин в политической сфере — наиболее типично мужской области. На протяжении всей истории лишь горстке из них удалось добиться сколько-нибудь значительных политических постов. При японском владычестве женщины начали участвовать в движении сопротивления, и многие из них боролись за независимость страны. Таким образом, ранний опыт женщин в политике зародился из уникальной политической ситуации. Среди женщин-лидеров движения сопротивления трое стали известными политиками: Им Ён Син, Пак Сун Чон и Пак Хён Сук. Все они попали в тюрьму за участие в Движении Первого марта и стали важными фигурами на политической сцене правительства Южной Кореи.

Вскоре после освобождения в 1945 году Им Ён Син основала первую политическую партию женщин — Национальную партию корейских женщин. Пак Сун Чон создала Женский союз за строительство нации, призванный способствовать активному участию женщин в процессе строительства нации. Позже она возглавила Корейскую женскую ассоциацию, созданную в 1948 году. Пак Хён Сук основала Северное объединение женского товарищества. Она тесно сотрудничала с Американской военной администрацией, которая позже назначила ее одной из четырех женщин-членов в 45-местное Переходное законодательное собрание Южной Кореи (Lee 1989:240).

Они вместе работали над тем, чтобы привлечь женщин к политическому процессу строительства нации. Их сопротивление японцам и активное участие в создание первого [репрессивного и весьма коррумпированного] режима Южной Кореи [а также прислуживание американским оккупантам] были вознаграждены. В 1948 году Им была назначена министром торговли и промышленности, а в 1952 году Пак Хён Сук — министром без портфеля (см. таблицу 2). Обе также дважды избирались депутатами Национального собрания. Пак Сун Чон, которая пять раз избиралась в Собрание, стала важной деятельницей оппозиции после того, как в 1953 году порвала связи с президентом Ли Сын Маном. Она была единственной женщиной-политиком, пережившей недолговечную Вторую республику (1960—1961). В 1950 году Ким Хвал Ран была назначена министром и была выбрана одним из делегатов, представляющих Южную Корею на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций в 1948 году вместе с Им и Мо Юн Сук. Они в значительной степени повлияли на то, что ООН признала Южную Корею единственным легитимным правительством на полуострове.

Все эти женщины — первопроходцы в политике получили свои должности благодаря необычайным личным заслугам как борцы за независимость и политические активисты. Их достижения открыли им дверь на политическую арену, которая веками была закрыта для женщин. Поэтому их нужно рассматривать как изолированные случаи, а не как типичный случай для женщин Южной Кореи.

В отличие от президента Ли, который включил нескольких женщин в свою администрацию, в Третьей и Четвертой республиках при президенте Пак в кабинете министров женщин не было, и ни одна женщина не была избрана в Национальное собрание от его партии. В этот период только Пак Сун Чон, Ким Ок Сон и Ким Юн Дык смогли быть избраны в Национальное собрание (как показано в таблице 3). Однако после введения системы пропорционального представительства несколько женщин были назначены в законодательный орган в качестве функциональных представителей. За последние четыре десятилетия общее число женщин в любом Национальном собрании никогда не превышало 12 человек. Наибольший процент женщин был зафиксирован в 1973 году и составил всего 5,5%, а средний показатель представительства составляет всего 2% (см. таблицу 4). Процент женщин неуклонно снижался с 5,5% в 1973 году до 1,0% в 1992 году. В общей сложности 64 места в Собрании занимали женщины, но большинство из них (48) были назначены по системе пропорционального представительства. Только 16 мест были получены женщинами на выборах. За последние четыре десятилетия их заняли лишь семь разных женщин. Все, кроме одного избранного члена (Пак Хён Сук), были переизбраны как минимум на один срок. Среди тех, кто был назначен по системе пропорционального представительства, менее 10% были вновь назначены на свой пост. Тенденция к снижению представительства женщин в политике отражается в количестве женщин-кандидаток в избирательных округах, которое сократилось с 22 на первых выборах в Собрание до семи на двенадцатых (Yoon 1986:39). Хотя 14 и 19 женщин баллотировались на 13-е и 14-е выборы в Собрание соответственно, ни одна из них не была избрана.

Женщины, которые достигли высокого положения в системе власти, особенно избранные по системе пропорционального представительства, часто ограничивались рассмотрением женских вопросов. Они выступали скорее как представительницы женщин, а не как профессиональные политики. В результате их участие было сосредоточено на теме, которая не имела особого значения в рамках законодательной работы. Вследствие этого их власть была относительно невелика.

Как видно из таблицы 2, девять женщин занимали должности в кабинете министров. Однако почти четверть века прошло между окончанием службы Пак Хён Сук в 1954 году и назначением другой женщины. Половина женщин-министров прослужила менее года. После 1982 года ни одна женщина-министр не назначалась на другие должности в кабинете, кроме бюро по делам женщин, Второго министерства политических дел. Ни одна женщина никогда не занимала высшую политическую должность — пост президента. В 1960 году Пак Сун Чон безуспешно баллотировалась на этот пост, получив только один из 253 поданных голосов на непрямых выборах. На следующую по значимости должность вице-президента Им Ён Син баллотировалась в 1952 и 1960 годах как кандидат от Национальной партии корейских женщин, но получила только 2,6 и 0,9% голосов на этих выборах соответственно.

В 1983 году более 21% сотрудников государственных органов были женщинами, по сравнению с 16,8% в 1978 году (MGA 1984). Однако их практически нет на высоких государственных должностях. В 1983 году почти 90% чиновниц занимали должности ниже шестого разряда, а половина от общего числа принадлежали к самому низкому девятому разряду (MGA 1984). Примерно один процент занимал должности в высших пяти разрядах.

В 1988 году проблема неравного представительства женщин на государственных должностях по-прежнему оставалась актуальной. Женщины составляли 23% государственных служащих, но 92% из них занимали должности ниже шестого разряда, и только 1% входили в пятерку высших разрядов (MGA 1989). Женщины были представлены только в 35 из 364 министерских комитетов, и среди более чем 7000 членов было только 156 женщин (2,2%) (Yoon 1986:43). Почти 80% из них были сосредоточены в комитетах Министерства образования и Министерства здравоохранения и общественных дел. Во всех других министерствах в комитетах было менее десяти женщин-членов (Yoon 1986:43). Такая же тенденция наблюдается и в членстве в партиях. Соотношение мужчин и женщин среди членов партий увеличилось с 8:2 в 1970-х годах до 6:4 в 1983 году. Однако женщины, как правило, не допускаются в руководящие органы и редко выдвигаются в округах — оплотах партии, поэтому количество женщин не имеет большого значения с точки зрения власти. Женщины практически не участвуют в процессе принятия политических решений, несмотря на то, что составляют более половины избирателей страны. Они не имеют власти в политических структурах и, соответственно, не имеют права голоса при принятии решений о распределении ресурсов в обществе.

Северная Корея

Ким Ир Сен (1971, в Kim Il Sung Selected Works 1976) отмечал, что очень мало женщин среди политических кадров, по сравнению с их долей в населении, и даже те находятся на постах второстепенной важности. Участие женщин в общественных и политических делах активно поощрялось, и к 1972 году женщины составляли более 20% Верховного народного собрания (ВНС) (см. Таблицу 5). В местных собраниях провинций, городов и уездов женщины занимали от 20 до 26% мест с 1956 года. В отчете 1976 года отмечалось, что женщины составляли одну треть всех депутатов представительных правительственных организаций, от Верховного народного собрания (ВНС) до местных народных собраний (Rodong Shimmun 1976).

Хотя женщины занимают около трети представительских должностей в нижних эшелонах власти, они по-прежнему значительно недопредставлены на верхних уровнях, за исключением ВНС, который не считается реальным центром принятия решений. Если проанализировать более влиятельные органы, такие как Центральный комитет (ЦК) и Политбюро ТПК и Административный совет (Кабинет министров), становится ясно, что очень немногие женщины занимали руководящие должности. Как показано в таблице 6, доля женщин-членов ЦК колебалась от 2,4% до 6,9% для полноправных членов и от 10% до 15,5% для кандидатов в члены. До VI съезда партии только 16 разных женщин занимали должности полноправных членов Центрального комитета, из которых шесть были переизбраны. В высшем руководящем органе ТПК, Политбюро, работала только Пак Чон Э. Чон Кён Хю была назначена заместителем члена Политбюро на шестом съезде, а позже к ней присоединилась Ким Бок Шин. Таким образом, до сих пор только три женщины поднялись на самый высокий уровень властной структуры. В Административном совете женщины занимали в среднем две должности из более чем 30 в каждом кабинете (см. таблицу 7). Северокорейские женщины не были интегрированы в центр принятия решений страны, хотя были хорошо представлены на нижних уровнях властной иерархии.

Сравнение положения женщин в Южной и Северной Корее

После обретения независимости в 1945 году жизнь женщин в Южной и Северной Корее претерпела радикальные изменения. Однако, как было отмечено ранее, ни социалистическая революция в Северной Корее, ни стремительная модернизация в Южной не привели к освобождению женщин [идеальное состояние достигнуто не было, да, но в каждый момент времени КНДР продвинулась ближе к нему, чем оккупированная США территория на юге полуострова].

Как в Северной, так и в Южной Корее женщины занимают низшее социальное положение в патриархальных общественных системах, сталкиваются с дискриминацией в экономической сфере и исключены из политического процесса. Однако социалистическая революция в Северной Корее, по-видимому, оказалась более успешной в улучшении положения женщин по сравнению с периодом до обретения независимости, чем стремительная индустриализация Южной Кореи. Главы Северной Кореи стремились изменить традиционную семейную, экономическую и общественную системы, введя новые правовые и социальные механизмы, направленные на достижение равенства. В 1946 году северокорейским женщинам были предоставлены равные права на наследование имущества и его раздел в случае развода.

В Южной Корее женщины боролись за эти права на протяжении трёх десятилетий, и только в 1989 году они наконец-то смогли их получить. Ещё в 1947 году Северная Корея отменила систему патрилинейного семейного реестра, которая существовала в Южной Корее. Несмотря на трёхдесятилетнюю борьбу, южнокорейские женщины не смогли добиться ее отмены. Очевидно, что лидеры Северной Кореи были решительно настроены на искоренение феодальной семейной системы. Ким Ир Сен неоднократно поднимал этот вопрос в своих выступлениях, активно пропагандируя равенство прав. В Южной Корее, несмотря на громкие заявления о равенстве женщин и о необходимости отмены традиционной семейной системы, государство не предпринимало никаких реальных действий, сопоставимых с теми, что были реализованы в Северной Корее для изменения социальных и семейных структур. Политика Северной Кореи, направленная на улучшение положения женщин, сыграла значительную роль в повышении их статуса в этом обществе.

Наиболее явные изменения для северокорейских женщин произошли в экономической сфере. Акцент режима на освобождение через труд и отмену частной собственности способствовал ослаблению экономической власти патриарха. Благодаря оплачиваемой работе женщины обрели экономическую независимость, что повысило их статус в семье. Кроме того, обобществление домашней работы и воспитания детей значительно облегчило бремя трудящихся женщин, позволяя им сосредоточиться на профессиональной деятельности. Было принято множество прогрессивных мер, направленных на поощрение участия женщин в экономической жизни: пятимесячный полностью оплачиваемый отпуск по беременности и родам; бесплатные ясли и детские сады; шестичасовой сокращенный рабочий день с полной оплатой для матерей с тремя и более детьми в возрасте до 13 лет. Тем не менее, у нас нет информации о том, насколько полно были реализованы эти положения. Однако, согласно различным сообщениям северокорейских перебежчиков, эти меры в той или иной степени вступили в силу.

Участие южнокорейских женщин в экономической жизни за последние три десятилетия также значительно возросло. Женщины были активно вовлечены в процесс модернизации, хотя и на самом низком уровне. Тем не менее, Южная Корея, похоже, сильно отстает от Северной Кореи в освобождении женщин от тяжелого бремени домашнего труда. В то время как в 1976 году в Северной Корее почти 100% детей посещали государственные ясли и детские сады, в Южной Корее закон о создании яслей был принят только в 1990 году. Как мужчины из Северной, так и из Южной Кореи, похоже, неохотно разделяют домашние обязанности. Как упоминалось ранее, почти 80% северокорейских мужчин по-прежнему считают домашнюю работу женским делом. Мужчины в Южной Корее также вносят едва заметный вклад в домашний быт. Было подсчитано, что мужчины в Южной Корее тратят на работу по дому полчаса по сравнению с пятью с половиной часами для женщин (Korean Women Today, 1991). Хотя домашний труд остается закрепленным за женщинами в обеих Кореях, законодательные положения и институциональные механизмы Северной Кореи для обобществления домашнего труда и защиты трудящихся женщин впечатляют больше, чем достижения в Южной Корее.

Женщины Северной Кореи получили больше возможностей участвовать в политической жизни, особенно на низших уровнях власти, благодаря позитивным мерам, таким как система квот, которая ещё не внедрена в Южной Корее. Женщины составляют не менее 20% от общего числа представителей на местном уровне. С 1972 года их доля в ВНС также составляет 20%, за исключением периода с 1982 по 1986 годы. В среднем их представительство в Центральном комитете Коммунистической партии Северной Кореи составляет 4,4% (см. таблицу 6). Представительство женщин в Северной Корее значительно выше, чем в Южной, где их доля в Национальном собрании составляет в среднем всего два процента. Более того, женщины-члены правительства в Северной Корее служат дольше, чем в Южной. В то время как половина южнокорейских депутаток находятся на своем посту менее года, все северокорейские депутатки работают более года (см. таблицы 2 и 7).

На самом деле, за исключением Пак Чон Э, которая занимала свой пост всего один год, три женщины: Пак Ен Син, И Хо Хек и И Ян Сок — проработали в правительстве шесть лет, а ещё три: Хо Чон Сук, Юн Ги Чжон и Ким Бок Син — более десяти лет. Все они, кроме Пак, были назначены на свои должности повторно, чего нельзя сказать о кабинетах министров Южной Кореи.

Кроме того, четыре из девяти женщин, которые входили в состав южнокорейского кабинета министров, занимали должность в управлении по делам женщин, которое было вторым министерством по политическим вопросам. После 1982 года ни одна женщина-министр не была назначена на какую-либо другую должность в кабинете министров. Таким образом, можно предположить, что социалистическая революция в Северной Корее оказала более глубокое влияние на положение женщин, чем капиталистические реформы в Южной Корее.

Проблемы и перспективы

В своей теории социального неравенства Герхард Ленски (Gerhard Lenski) (1966) определил три источника власти, влияющих на неравенство в обществе: власть собственности (экономическая власть), власть статуса и власть силы. Как говорилось выше, ни северокорейские, ни южнокорейские женщины не обладают полной властью собственности, несмотря на значительные успехи в этой области, и они далеки от власти статуса. Кроме того, женщины в обеих Кореях практически не участвуют в вооруженных силах — важном источнике власти [характерно, что в СССР всё было совершенно иначе]. На вопрос о самом высоком звании, занимаемом женщиной в армии, представительница Женского союза Северной Кореи не смогла ответить, кроме как сказать, что некоторые женщины имели звание полковника в качестве глав военных госпиталей (Haliday 1985:54).

Эта неспособность дать дальнейшие комментарии о воинском звании женщин говорит о том, что в северокорейских вооруженных силах нет выдающихся женщин. Женщины там явно не получили контроля над средствами принуждения.

Южнокорейские женщины также не смогли обрести власть силы ни во время движения за независимость, ни во время Корейской войны. Хотя были героини и бойцы движения за независимость, и есть некоторые указания на то, что организованные Женские королевские войска за независимость (Women’s Independence Royal Troops) неофициально существовали (Lee 1989:62-63), они не участвовали в настоящих боевых действиях и не получили контроля над средствами принуждения. Учитывая тот факт, что военный опыт был одним из важных квалификационных требований для вхождения во властные структуры южнокорейского общества, понятно, почему мужчины монополизировали власти в Южной Корее. В обеих Кореях лишь горстка женщин играла роль в иерархии политического руководства стран. Но поскольку женщины не были организованы как женщины, результат, используя термин Джанет Салафф (Janet Salaff) и Джудит Меркл (Judith Merkle), заключался не в институционализации женской власти, а в «системе звезд». Отдельные женщины становились значимыми в обществе как «символы исполнения революционных обещаний, но это не было результатом прекращения угнетения женщин как категории» (Salaff and Merkle 1970:182).

В Северной Корее проблема организации женщин как женщин в основном проистекает из глубоко укоренившейся конфуцианской культуры и главного постулата марксистской теории, согласно которому женщины не будут свободны в полной мере, пока коммунизм не победит, потому что «женский вопрос» подчинен «классовому». Поэтому любая попытка организовать массы вокруг проблем женщин считается «эгоистичной» и «раскольнической». А женщин, ограничивающихся женским вопросом, считают буржуазными. Женщинам велят добиваться равенства сообща с мужчинами, а думать лишь о своем положении как женщин. Ким Ир Сен недвусмысленно дал понять это, когда назвал женские организации, требующие освобождения «вне экономической и производственной деятельности и всей другой общественной деятельности», «клубами богатых женщин». Соответственно, феминизм, который ставит заботы женщин на первое место, считается злом и контрреволюцией. Многие левые женщины, а также мужчины выступают против феминизма как эгоистичного и буржуазного и рассматривают женские проблемы как периферийные по отношению к пролетарской борьбе. Эта идеологическая доктрина препятствовала женскому движению в Северной Корее. Поэтому кампания по освобождению женщин от угнетения была оставлена на ТПК, чьи цели и стратегии определялись мужчинами.

Женщины веками были отодвинуты на обочину южнокорейского общества — без собственности, силы и статуса. Что может объяснить маргинализацию половины населения? Во-первых, нельзя игнорировать конфуцианскую культуру. Традиция мужского превосходства неоконфуцианства все еще очень жива в системах убеждений людей. Корейцы больше всех в мире — наравне с индийцами и тайванцами — мечтают о сыновьях. Общенациональное исследование показало, что более 90% корейских женщин по-прежнему хотят иметь сыновей (Yu 1987:24). Процесс модернизации внес некоторые изменения в системы ценностей людей: так, лишь 5% мужчин в Южной Корее выступали против женской занятости (Kim 1985:8). Однако современность не заменила традицию. Другое исследование показало, что мужчины одобряют работу женщин только в том случае, если они остаются дома, пока их дети маленькие (Cho 1987:60). В Южной Корее сосуществуют конфликтующие современные и традиционные ценности, что делает роли женщин гораздо более сложными и уязвимыми.

Эти культурные особенности стали причиной множества дискриминационных практик в процессе найма и карьерного роста женщин. Они также являются основой для невысокого уровня ответственности женщин за свою работу, отсутствия гарантий занятости и их низкой лояльности к компании. Женщины склонны воспринимать свою работу как временную, поскольку существует традиция уходить с работы после замужества, а их доход рассматривается как дополнение к семейному бюджету.

Это восприятие углубляет зависимость женщин от мужчин и усиливает устойчивость ориентированной на мужчин патриархальной культуры. Несмотря на стремительную индустриализацию, урбанизацию, расширение образовательных прав и информационные кампании конфуцианские ценности все еще глубоко укоренены в обществе.

В дополнение к культурному наследию конфуцианства институциональные факторы также объясняют отсталость женщин в Южной Корее. Основные институты в Южной Корее подкрепляют или увековечивают представление о неравенстве между мужчинами и женщинами. Первичные агенты социализации подчеркивают различные гендерные роли. Например, школьные программы предлагают бизнес и промышленные курсы для мальчиков и курсы по ведению домашнего хозяйства для девочек. Учебники описывают стереотипные гендерные роли и изображают идеальную женщину как «почтительную дочь, хорошую мать, жертвующую сестру» (Yu 1987:24). Институт семьи увековечил традиционный патриархат через систему семейного реестра, основанную на мужской линии. На законодательном уровне некоторые профессии были запрещены для женщин, а система заработной платы, в свою очередь, институционализировала маргинальную заработную плату для женщин, обосновывая это тем, что их обеспечивают мужчины-главы домохозяйств. Заработная плата женщин не включает семейные, образовательные и жилищные пособия, обычно встречающиеся в заработной плате, выплачиваемой главам домохозяйств (Tak 1986:89). Там, где превосходство мужчин прочно встроено в основные институты общества, меры по разрушению патриархата не приносят плодов в одночасье. Трехдесятилетняя борьба за ликвидацию системы главы семьи потерпела неудачу, потому что власти боялись, что это «потрясет корни самой нации» (Yoo 1985:830).

Другая проблема — отсутствие институциональных механизмов для реализации правовых обязательств в отношении гендерного равенства. Конституция, а также недавно принятое трудовое законодательство признают принцип гендерного равенства. Но устойчивость дискриминационных практик показывает, что эти гарантии почти не функционируют. Например, поправки 1989 года к Закону о равных возможностях трудоустройства (Equal Employment Opportunity Act) предусматривают равенство женщин и мужчин при приеме на работу, обучении, продвижении по службе и выходе на пенсию и предписывают защиту материнства через систему годового отпуска по уходу за ребенком и двухмесячного оплачиваемого отпуска по дородовому и послеродовому уходу. Однако для полного осуществления замысла Закона необходимы более институционализированные и организованные механизмы системы ухода за детьми. Закон, предусматривающий создание яслей для работающих матерей, не был принят до декабря 1990 года. Ирония в том, что закон с самого начала был спорным. Многие женские организации энергично протестовали против закона, потому что считают, что он не отражает интересы бедных трудящихся матерей. В недавнем опросе 57% замужних женщин в промышленных районах обосновывали отсутствие у себя работы обязанностями по уходу за детьми, и 79% женщин-специалистов указали уход за детьми как основную трудность в их жизни (Korean Women Today 1989:4). Тем не менее, центры дневного ухода начали открываться только в 1988 году, и к июню 1989 года только 12 отраслей в Сеуле и Пусане открыли детские сады на предприятиях (Korean Women Today 1985:4-5). Двойное бремя трудящихся женщин требует институционализированного решения даже больше, чем изменения установок в традиционных гендерных ролях.

Наконец, маргинальный статус женщин в Южной Корее также является структурным явлением. Успех трудоемкой, экспортоориентированной экономики Южной Кореи основан на дешевой, неквалифицированной, рабочей силе молодых женщин. В мировой капиталистической экономической структуре центр, стремясь найти самую дешевую рабочую силу для наибольшего накопления капитала, обратился к периферии. В Южной Корее проникновение транснациональных корпораций резко ускорилось в период с 1962 по 1974 год. Количество транснациональных компаний увеличилось более чем в 12 раз за этот период с 70 до 879 (Alschuler 1988:137). Эти транснациональные корпорации (ТНК) обеспечили 31,4% экспорта Кореи до 1974 года, и их инвестиции в период с 1962 по 1982 год были сосредоточены на обрабатывающей промышленности, составляя от 68% до 99% их общих инвестиций. ТНК, пришедшие на периферию (такую как Южная Корея), извлекают выгоду из существующих гендерных неравенств и эксплуатируют дешевую рабочую силу перифери». Одно исследование показало, что все ТНК «принимают традиционное отношение к женщинам, когда они оправдывают выплату женщинам более низкой заработной платы… и ожидают большего уважения к власти и добросовестности в работе от [женщин]» (Lim 1978:41). Женщины-работницы, сбежавшие от патриархального угнетения и «освобожденные» благодаря знакомству с современными ценностями ТНК и достижению экономической независимости, подвергаются новым формам эксплуатации. ТНК в Южной Корее вкладывали большие средства в обрабатывающую промышленность, где занято более 70% женщин-работниц. Как говорилось ранее, именно обрабатывающий сектор сохранял самые низкие зарплаты среди отраслей и является единственным экономическим сектором с зарплатой ниже среднего уровня в Южной Корее.

ТНК в Южной Корее пользовались «фактической экстерриториальной неприкосновенностью» при принятии различных экономических решений «без корейского юридического контроля и вмешательства» (Jacobs 1985:159). Главной заботой правительства Южной Кореи было сохранение дешевой и дисциплинированной рабочей силы для облегчения накопления капитала и соответствия структурным требованиям «зависимого развития». Этот альянс между государством и ТНК заставил одного руководителя американской ТНК в Южной Корее заявить, что «в наших собственных эгоистических интересах иметь сильное правительство, которое контролирует… труд, чтобы все процветало, и мы могли продолжать получать прибыль». Периферийное положение Южной Кореи в мировой капиталистической экономической системе наложило структурные ограничения, которые сделали необходимым эксплуатацию существующих гендерных неравенств. Примечательно, «как красиво международный капитализм сотрудничал с традиционной патриархальной системой, чтобы эксплуатировать женщин-работниц в периферийных экономиках, таких как Корея». Это отражает предпосылку, что как внутренние, так и международные капиталистические системы структурированы так, чтобы максимизировать прибыль, используя угнетенных членов общества, тем самым делая оставляя их на обочине экономической и политической системы.

Вкратце, видимая отсталость южнокорейских женщин проистекает не только из традиционных культурных характеристик патриархата, но также из институционализации этих традиционных элементов в сочетании с отсутствием институциональных механизмов для реализации гендерного равенства, что дополнительно усиливается структурными особенностями капитализма. Таким образом, «капиталистический патриархат» может быть тем, что лежит в основе маргинального положения южнокорейских женщин в экономическом, социальном и политическом плане. И наоборот, видимая отсталость северокорейских женщин проистекает главным образом из приверженности Северной Кореи марксистской идеологии, которая выступает против феминизма как противоречащего классовой борьбе. Короче говоря, основные препятствия для эмансипации женщин, по-видимому, носят идеологический характер в Северной Корее и институциональный и структурный в Южной Корее.

Примечания

1. Для общего обзора положения корейских женщин см. также Kendall and Peterson (1983).

2. Учёные направления сирхак учились в Китае в XVII и XVIII веках, где познакомились с западными идеями. Тонхак начался с Чхве Чхэ-у в сильной оппозиции к сохак (западное учение), западному влиянию католицизма. Тонхак делал упор на национализм и новые социальные ценности, которые должны были заменить традиционные.

3. Например, Буддийская женская ассоциация (1920), YWCA (1922), Choson Yosong Dongwoo-hoe (Корейская женская лига) (1924), Kyungsung Yoja Chongnyon Dongmaeng (Лига женщин-молодёжных лиг Кёнсона) (1925), Yosong Haebang Dongmaeng (Лига освобождения женщин) (1925), Pro Yosong Dongmaeng (Лига женщин-пролетариев) (1926) и Кунухве (Kunu-hoe) (1927).

4. Например, Ким Чен Сук (Kim Jong Suk), покойная жена президента Ким Ир Сена (Kim Il Sung), и Ким Хвак Сил (Kim Whak Sil), которую называли «женщиной-генералом» Антияпонской партизанской армии, участвовали в реальных боях (Choson Yosong), февраль 1960:13 и июнь 1987:12-37). Кроме того, Choson Yosong публиковал истории о некоторых женщинах, участвовавших в вооруженной борьбе (например, Hwang 1960; Lim 1960; Pak 1963).

5. Его речь была обращена к работницам-коммунисткам Женского союза, которые должны были присутствовать на Первой конференции Демократического женского союза Северной Кореи, «О будущих задачах Женского союза», 9 мая 1946 г., Kim Il Sung Works 1980:185. Женский отряд, состоящий примерно из тридцати двух женщин, упоминается в Suh 1988:42.

6. Его речь, «Поздравления с основанием журнала «Женщины Кореи»», 6 сентября 1946 г., Kim Il Sung Works 1980:354.

7. По некоторым данным, она спасла жизнь Ким Ир Сена (Kim Il Sung) в 1939 году. Suh 1988:51.

8. В 1986 году минимальный возраст для работников был повышен с 14 до 15 лет.

9. «Обязанности матерей в воспитании детей», речь на Национальном собрании матерей, 16 ноября 1961 г., Kim Il Sung Selected Works III 1976:227.

10. Однако разнообразие продуктов, которые можно купить в магазинах, крайне ограничено.

11. Техническая революция является одной из программ «тройной революции» в области техники, культуры и идеологии, которая началась под лозунгом «Давайте соответствовать требованию чучхе в идеологии, технике и культуре». Это рассматривается как предпосылка успешного строительства социализма через движение Чхоллима. Подробное о тройной революции и идеологии чучхе см. Park and Park 1990: глава III.

12. В интервью Mainichi Shimbun 19 апреля 1991 г. См. North Korea News 1991.

13. О месячных зарплатах см. Lee 1983:45.

14. Около 70% женщин бросают работу после вступления в брак. См. Hankuk Ilbo 1991.

15. Позднее он был увеличен до 150 дней. По некоторым данным, некоторые женщины добровольно отказываются от длительного отпуска по беременности и родам, чтобы показать свою преданность стране, но неизвестно, насколько широко распространена эта практика.

16. «Накануне исторических демократических выборов», речь на Пхеньянском праздновании Демократических выборов, 1 ноября 1946 г., Kim Il Sung Works 1980: 463.

17. С 1989 года набор местных государственных служащих девятого класса больше не зависит от пола.

18. «О революционизации и превращении женщин в рабочий класс», речь на IV съезде Демократического женского союза Кореи, 7 октября 1971 г., Kim Il Sung Selected Works VI 1976: 105—126.

19. В промышленном секторе средняя продолжительность занятости женщин составляет всего 2 года (см. Tak 1986:98). Это явление усугубляется тем, что преобладающая часть (90%) женщин в легкой промышленности являются незамужними и моложе 30 лет.

20. См. Таблицу 8.1 в Haggard 1990: 202.

21. «Цитата месяца», Multinational Monitor, декабрь 1982:10, цит. по: Kowalewski 1989:84.

22. Hagen Koo, цит. по: Yoo 1985:847.

23. Термин социалистической феминистки Зиллы Айзенштейн (Zillah Eisenstein), обозначающий «взаимно усиливающее диалектическое отношение между капиталистической классовой структурой и иерархической гендерной структурой», цит. по: Jaquette 1982:276. Подробности см. Eisenstein 1979.

Таблицы

Таблица 1: Занятые женщины по областям (в тысячах человек, %)

Год	Общее число	Первичный сектор, %	Вторичный сектор, %	Третичный сектор, %
1963	2,674	68,7	7,0	24,3
1976	4,820	49,5	21,4	29,1
1980	5,222	39,0	22,3	38,7
1985	5,833	27,8	23,2	49,0
1990	7,341	20,4	28,0	51,6
Источник: Совет по экономическому планированию, Республика Корея, Ежегодный отчет об обследовании экономически активного населения, каждый год.

Таблица 2: Женщины-члены кабинета министров

Дата назначения	Министерство	Имя	Срок полномочий
1948	Министр торговли и промышленности	Им Ён Син (Yim Young Shin)	10 месяцев
1950	Министр информации	Ким Хвал Ран (Kim Whal Ran)	4 месяца
1952	Министр без портфеля	Пак Хён Сук (Park Hyun Sook)	2 года
1979	Министр образования	Ким Ок Гиль (Kim Ok Gil)	5 месяцев
1982	Министр здравоохранения и социальных дел	Ким Чон Рье (Kim Chong Rye)	3 года
1988	Министр Второго министерства политических дел	Чо Кён Хи (Cho Kyung Hee)	9 месяцев
1988	Министр Второго министерства политических дел	Ким Ён Чжон (Kim Young Jung)	1 год
1990	Министр Второго министерства политических дел	Ли Ге Сун (Lee Gye Soon)	2 года
1991	Министр Второго министерства политических дел	Ким Кап Хён (Kim Kap Hyun)

Таблица 3: Избранные женщины-законодатели (1948—1989)

Национальное собрание	Имя
1-е (1948)	Им Ён Син (Yim Young Shin)
2-е (1950)	Пак Сун Чон (Park Soon Chon), Им Ён Син (Yim Young Shin)
3-е (1954)	Ким Чхоль Ан (Kim Chol An)
4-е (1958)	Ким Чхоль Ан (Kim Chol An), Пак Хён Сук (Park Hyun Sook), Пак Сун Чон (Park Soon Chon)
5-е (1960)	Пак Сун Чон (Park Soon Chon)
6-е (1963)	Пак Сун Чон (Park Soon Chon)
7-е (1967)	Ким Ок Сон (Kim Ok Son)
8-е (1971)	-
9-е (1973)	Ким Ок Сон (Kim Ok Son), Ким Юн Дык (Kim Yun Deuk)
10-е (1978)	Ким Юн Дык (Kim Yun Deuk)
11-е (1981)	Ким Чон Рье (Kim Chong Rye)
12-е (1985)	Ким Чон Рье (Kim Chong Rye), Ким Ок Сон (Kim Ok Son)
13-е (1988)	-
14-е (1992)	-

Таблица 4: Женщины-законодатели в Национальном собрании

Собрание	Всего мест	Места женщин	% женщин
Учредительное (1948)	200	1 (1)	0,5
2-е (1950)	210	2 (2)	1,0
3-е (1954)	203	1 (1)	0,5
4-е (1958)	233	3 (3)	1,3
5-е (1960)	201	1 (1)	0,5
6-е (1963)	175	2 (1)	1,1
7-е (1967)	175	3 (1)	1,7
8-е (1971)	204	5 (0)	2,5
9-е (1973)	219	12 (2)	5,5
10-е (1978)	231	8 (1)	3,5
11-е (1981)	276	9 (1)	3,3
12-е (1985)	276	8 (2)	2,9
13-е (1988)	299	6 (0)	2,0
14-е (1992)	299	3 (0)	1,0
Примечание: Цифры в скобках — избранные законодатели от избирательных округов. Всего женщин: 64 (16 избранных). Среднее: 2,0%

Таблица 5: Процент женщин-членов ВНС (Верховного Народного Собрания)

ВНС	Дата	% женщин
1-е	август 1948	12,1
2-е	август 1957	12,6
3-е	октябрь 1962	9,1
4-е	ноябрь 1967	16,0
5-е	декабрь 1972	21,0
6-е	декабрь 1977	20,8
7-е	февраль 1982	15,0
8-е	декабрь 1986	21,1
9-е	май 1990	20,1

Таблица 7: Некоторые женщины-члены Кабинета министров

Кабинет	Год назначения	Министерство	Имя	Срок полномочий
1-й	1948	Министерство культуры и пропаганды	Хо Чон Сук (Ho Chong Suk)	9 лет
	1957	Министр юстиции	Хо Чон Сук (Ho Chong Suk)	1 месяц
2-й	1957	Министр юстиции	Хо Чон Сук (Ho Chong Suk)	2 года
	1961	Министр сельского хозяйства	Пак Чон Э (Pak Chong Ae)	1 год
	1962	Министр торговли	Ли Ян Сук (Yi Yang Suk)	1 месяц
3-й	1966	Министр культуры	Пак Ён Син (Pak Yong Sin)	1 год
	1967	Министр промышленности продовольственных товаров и товаров повседневного спроса	Ли Хо Хёк (Yi Ho Hyok)	1 год
	1967	Министр текстильной и бумажной промышленности	Ли Ян Сук (Yi Yang Suk)	1 год
4-й	1967	Министр промышленности продовольственных товаров и товаров повседневного спроса	Ли Хо Хёк (Yi Ho Hyok)	5 лет
	1967	Министр культуры	Пак Ён Син (Pak Yong Sin)	5 лет
	1967	Министр текстильной и бумажной промышленности	Ли Ян Сук (Yi Yang Suk)	5 лет
5-й	1972	Нет женщин-министров	—	—
6-й	1980	Министр финансов	Юн Ги Чон (Yun Gi Jong)	2 года
	1981	Вице-премьер	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)	1 год
7-й	1982	Министр финансов	Юн Ги Чон (Yun Gi Jong)	4 года
	1982	Вице-премьер	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)	4 года
8-й	1986	Председатель Комитета по внешнеэкономическим связям	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)	4 года
	1986	Вице-премьер	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)	*
	1986	Министр финансов	Юн Ги Чон (Yun Gi Jong)	4 года
9-й	1990	Председатель Комиссии лёгкой промышленности	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)	наст. время
	1990	Вице-премьер	Ким Бок Син (Kim Bok Sin)
	1990	Министр финансов	Юн Ги Чон (Yun Gi Jong)	наст. время

Источник Women in International Development, Michigan State University, 1992