Грузия под английским владычеством

«Наша дорога ведет к Европе, дорога России – к Азии. Я знаю, наши враги скажут, что мы на стороне империализма. Поэтому я должен сказать со всей решительностью: я предпочту империализм Запада фанатикам Востока!»

Глава правительства Грузии меньшевик Жордания, член ЦК РСДРП, в своей речи 16 января 1920 года

М.Н. Покровский

«Я сам горячий сторонник держав Согласия и, будучи по профессии публицистом (!), и до войны и во время нее писал всегда в защиту Англии и Франции»,

— бия себя в грудь, уверял Ной Николаевич Жордания первого же английского солдата, удостоившего своим посещением Тифлис, — генерала Форестьера Уоккера. Мы не останавливаемся на своеобразном понимании обязанностей публициста, по своему профессиональному призванию долженствующего защищать ту или другую империалистскую державу. Были когда–то еще публицисты социалистического толка, защищавшие интересы рабочего класса, а не той или другой комбинации банкиров и промышленников. Но оставим это, — все равно у Ноя Николаевича ничего не вышло. Уоккер в ответ вежливо промолчал, а его «старшой», известный генерал Миллн, английский представитель при самом Деникине, попросту не принял членов грузинского правительства, когда те вздумали нанести ему визит в бытность Миллна в Тифлисе. И снова, — так как Миллн физически не мог услышать уверений Жордании, — последний должен был распинаться перед одним из его подчиненных, генералом Кори:

«Я лично 25 лет и многие из теперешних членов правительства пропагандировали в пользу англичан, но теперь я должен сказать, что подобное обхождение со стороны британских властей расхолаживает нашу работу»…

Бедные. Двадцать пять лет служили верой и правдой — и что же? Даже на порог не хотят пустить.

Жордания чуть не плакал, вопиял: «Мы не привыкли к такому обращению!», и Кори решил его несколько приласкать.

«Ген. Миллн, без сомнения, в следующий раз посетит господина президента, — уверял он. — Насколько мне известно, глава правительства бывал в Англии, говорит по–английски, и будет очень приятно, если президент опять посетит нас».

Празднование первой годовщины «независимой» Грузии

Жордания был несколько утешен и благодарил, но анекдоты в том же роде видимо, повторялись, и ко времени разговора Гегечкори с Уордропом меньшевики уже хорошо знали, что за прежнюю службу больше словесной ласки от англичан не получишь. Англичане — люди практические, им нужны не чувства, а поступки, а какими чувствами поступки сопровождаются, это даже довольно безразлично.

И вот, пережив трех английских генералов, которые все, как один, «возвращаясь в Англию, без сомнения, отзывались неблагоприятно о нашей стране» вследствие «предвзятого чувства раздражения» по отношению к бывшим германским союзникам, Гегечкори решил четвертого взять за рога и изложить ему деловую программу меньшевистского правительства. Благо и времени оставалось немного: это было в сентябре 1919 г., англичане собирались уходить, и меньшевики рисковали так и остаться при своей неразделенной любви к «владычице морей».

«Деловую программу» меньшевиков нужно изложить их собственными словами. Гегечкори говорил Уордропу:

«Теперь я позволю себе развить перед вами точку зрения моего правительства. Мы великолепно понимаем, что без могущественного союзника Грузии трудно будет добиться признания своей независимости, ибо не только мы, но и сравнительно большие государства Европы, более обеспеченные в финансовом отношении, не могут существовать в настоящий момент без поддержки извне. Правительство Грузии сознает, что оно должно опереться на какой–нибудь крепкий государственный организм, и это сознание продиктовало нам определенную ориентацию на Англию. Конечно, мы знаем, подобная помощь со стороны Соединенного королевства должна быть компенсирована нами в том или ином направлении. К сожалению до сих пор мы не можем получить ответа на этот, столь существенный для нас, вопрос. Я резюмирую все сказанное мною: при создавшейся конъюнктуре Грузия не может одна без поддержки пройти сквозь горнило испытаний, она просит помощи у Англии и хочет знать, чего захочет Англия взамен. Высказанное мною положение есть результат совещаний правительства, и нужно сказать, что по этому вопросу у нас не было никаких разногласий».

И эти люди говорили и говорят о «независимой» Грузии! Эти люди, которые еще в 1919 г. не мыслили себе маленьких стран иначе, как в виде «лоцманов» при больших империалистских акулах², которые считали это, в буквальном смысле слова, лакейское положение при империалистах нормальным, естественным и готовы были даже за него платить, что потребуют, — эти люди говорят теперь об угнетении и собираются «освобождать»! Эти «освободят», будьте уверены…

Так как англичане не требовали «компенсаций», то приходилось придумывать: чего же, собственно, они хотят? В этом печальное отличие политического лакея от обыкновенного: обыкновенный соображает, что ему запросить; политический — чего от него запросят. Прежде всего, «конечно», наши войска всегда будут к вашим (англичан) услугам, но их может оказаться «недостаточно». Из дальнейшей неясной — или искаженной стенографисткой — фразы Гегечкори видно, что он считал грузинскую армию еле достаточной для «поддержания порядка» только в одной Армении. История показала, что он и в этом ошибался. Но как бы там ни было, слабая или сильная, армия «независимой» Грузии предоставлялась в распоряжение английского империализма. Но меньшевистское правительство мучила мысль: а если этого англичанам покажется недостаточно? Тем более, что взятый за рога английский бык, кроме невнятного мычания, ничем на предложения меньшевиков не ответил.

Тогда решили выпустить последнюю стрелу из колчана, причем у Гегечкори почему–то (устал, что ли), вдруг перестал ворочаться язык, и «предельное» меньшевистское предложение изрек его товарищ, Сабахтаришвили.

«Наши предложения таковы: Грузии передают Батумскую область, в которой она организует власть, опираясь на широкие народные массы. Муниципальное управление города организуется на выборных началах. Порт предоставляется англичанам как военная база и угольная станция на Черном море».

Грузинская армия в Сочи. 1918 г. Здесь и далее: Безугольный А.Ю. Демократическая республика Грузия и ее вооруженные силы. 1918-1921 гг.

Это — предложение необычайной важности и актуальности. Несомненно, что оно составляет основу и теперешних англо–меньшевистских переговоров. Передача Батума англичанам означала передачу английскому империализму Закавказья. Вот за какую цену надеялись купить тифлисские меньшевики помощь Англии против турок — и против большевиков: Гегечкори говорил об «осложнениях с юга и с севера». Вот почему он надеялся, что «Грузия, являющаяся дорогой в Переднюю Азию, должна заинтересовать Великобританию, и последняя безусловно протянет руку помощи грузинскому народу, который через ряды столетий пронес светоч культуры и цивилизации» (!). Раз шла речь о добыче империализма, без «культуры и цивилизации», конечно, не могло обойтись.

Нас могут обвинить, что эти отрывки мы нарочно сочинили, — как некогда Герцен и Щедрин сочиняли отрывки из дневника Погодина, впоследствии, впрочем, по опубликовании подлинного дневника, оказавшиеся необыкновенно правдоподобными. Но нет — это стенограмма в ряду других стенограмм, относящихся к тем же переговорам. В них масса деловых подробностей, исключающих всякую возможность «сочинения», — читатели увидят это, когда мы опубликуем полный текст в «Красном архиве».

Неудивительно, что Уордроп мало заинтересовался предлагаемым меньшевиками военным союзом. Буржуазная армия Грузии, непрерывно «усмирявшая» собственных крестьян и рабочих, едва ли на много увеличила бы военные силы английского империализма в Передней Азии. Но читатель может удивиться, что англичанин, что называется, ухом не повел при виде такой жирной приманки, как Батум. Ларчик однако открывается просто: англичане и так считали Батум в своем кармане. Отняв его у турок, они его грузинам не передали, а как они организовали его управление, это опять нужно рассказать словами Гегечкори. «Английские власти, заняв город, не доверяя нам и не зная на кого опереться, поручили оставшимся русским чиновникам организовать управление Батумской областью. Кто были эти господа и какова их политическая физиономия, вы можете установить из того факта, что они первые приветствовали турок и явились в свое время их проводниками при взятии Батума. Созданный ими совет по управлению делами Батумской области вскоре был распущен английским военным командованием ввиду полнейшего бесправия, воцарившегося в этом крае. Сейчас там царит безвластие, и, очевидно, обоюдные наши интересы властно диктуют создать в Батумской области известный правопорядок».

Увы! О «правопорядке» английские Скалозубы заботились всего менее, а когда это понятие заползало, по случайности, в их мозги, правопорядком для них оказывались просто–напросто порядки царской России. В чрезвычайно любопытном «Мемуаре грузинской социалистической делегации на люцернской конференции для рабочей фракции палаты общин» мы читаем:

«Город Батум и вся Батумская область временно оккупированы британскими войсками на основании перемирия с Турцией… Что делает британский генерал–губернатор там? Он передал управление батумским муниципалитетом так называемой временной комиссии девяти, состоящей поголовно из русских реакционеров, по собственному назначению. Когда грузины запротестовали против этой несправедливости, британский генерал лишь в ничтожном меньшинстве допустил их участие в городском самоуправлении. Что же касается устройства новых демократических выборов в городское самоуправление, которых потребовали грузины, британский генерал–губернатор наотрез отказал им в этом. Таким образом, население города лишено даже того элементарного права, которым оно пользовалось во время царизма, когда все самоуправление города, несмотря на националистическую политику русского правительства, находилось в большинстве в грузинских руках. Еще хуже обстоит дело в провинции, где начальниками участков и округов, — словом, чиновниками, — британским генерал–губернатором назначаются исключительно русские реакционеры, перешедшие к нему на службу от ген. Деникина. Дело дошло до того, что старый царский губернатор Батумской области, генерал Романовский–Романько восстановлен в своей прежней должности».

Но пристрастие англичан к «русскому стилю» не было ограничено какими–нибудь географическими пределами и отнюдь не распространялось только на Батум. Добрая половина наших стенограмм занята наступлением на Грузию Деникина, вступившего на территорию теперешней Абхазской республики, занявшего Гагры, «стратегический ключ Грузии», и собиравшегося двигаться дальше при помощи танков, аэропланов и крейсера, предоставленных в его распоряжение англичанами. Последним Деникин объяснял свои действия тем, что грузины заняли Гагры «по наущению германцев» — и, поводимому, англичане, по крайней мере те, которые состояли при Деникине, этому верили. Это вызывало у Жордании громкие вопли, к которым английские генералы относились, как к крику капризного ребенка. Временами это отношение принимало характер явного издевательства, — особенно в этом силен был генерал Уоккер. Грузины хотели перевезти десант через Поти; портовая администрация, терроризованная англичанами, отказывалась это допустить без разрешения последних; англичане же отказывали в разрешении на том основании, что они «не имеют права вмешиваться во внутренние дела Грузинской республики». Десант посадить не удалось.

В конце концов Жордания шел уже на то, чтобы «совершенно бесспорная грузинская территория» (собственно, бесспорная абхазская территория) была объявлена нейтральной зоной и «занята британскими или итальянскими войсками». Но оказалось, что и этого мало: англичане предлагали превратить в нейтральную зону весь Сухумский округ. Это довело Жорданию уже совершенно до белого каления; но в ответ на его яростные реплики его собеседник (на этот раз гея. Бич) хладнокровно заметил.: «Сухумский округ, это — второстепенный вопрос». А в ответ на заявление председателя грузинского правительства, что генерал Бриггс — англичанин, состоявший при Деникине — в этом деле представляет не британские, а деникинские интересы, последовал не менее хладнокровный ответ:

«Генерал Бриггс очень любит Деникина, а Деникин — Бриггса».

Притом — же Деникин признает «автономию» (!) Грузии, — о чем же беспокоиться. И англичане преспокойно отправляли по грузинским железным дорогам к Деникину, воевавшему с Грузией, артиллерию и снаряды из бывших русских крепостей Закавказья, доставшихся в их руки по Версальскому миру.

Пробить эту стену тупоумия и нахальства было совершенно невозможно, и Жордании оставалось, в утешение себе, говорить в глаза англичанам столько неприятных вещей, сколько он мог собрать.

«До прихода к нам союзников, — говорил он, — мы ни с кем не воевали и нигде не имели врагов. Единственной угрозой нашему благосостоянию были большевики, но мы отогнали их за Сочи, и наше государство было избавлено от этой опасности. Повторяю, что со всеми окружающими мы жили в мире. С приходом союзников картина резко изменилась: мы все время воюем. Прежде всего, предательское нападение Армении, затем наступление добровольцев и, наконец, вторжение на нашу территорию турецкотатарских полчищ со стороны Ардагана на Ахалцых».

Тут было, конечно, не без фантазии: не говоря уже о расстрелах большевиков и о войне с грузинским крестьянством, меньшевистское правительство воевало с турками, и именно неудачный ход этой войны заставил его пригласить в Грузию германцев. Но что с приходом союзников дело нисколько не улучшилось, это — несомненный факт, и несомненно, что это должно было наводить на размышления даже тех, кто сочувствовал меньшевикам.

«После всего изложенного мною, — говорил Жордания, — в голову каждого грузина вкрадывается неотвязчивая мысль, почему все это происходит после прихода союзников на нашу территорию».

На все это был один ответ, ясный и определенный. Какое нам дело до ваших национальных интересов и до всяких других «второстепенных вопросов», — почти этими словами говорили английские генералы, — когда Грузия нам нужна, прежде всего, как плацдарм для борьбы с большевизмом. Ген. Бич говорил:

«Соглашение с Деникиным сильно подняло бы Грузию в глазах цивилизованного мира, борющегося с большевизмом. В Европе сказали бы, что маленькая Грузия, так много потерявшая и пострадавшая в сочинском вопросе, настолько проявила способность к мудрой государственности, что во имя борьбы с большевизмом принесла жертву, войдя в соглашение с добровольческой армией, и этим дала возможность Деникину перебросить крупные силы с Черного моря на большевистский фронт. Даже с точки зрения экономической (хотя я не социалист) полагаю, что это соглашение сыграет большую роль в открытии границы, в деле снабжения страны хлебом, товарообмене и пр.».

Ген. Бич был, конечно, не социалист, — совсем не социалист. Он был просто военный человек; а коль война, так по–военному. С плацдармом и обращаются, как с плацдармом. И грузинских железнодорожников не только заставляли перевозить оружие к Деникину, который воевал с Грузией и стоял на грузинской территории, но и обращались с ними так, что это должен был отметить даже двадцатипятилетний защитник английских интересов и великий поклонник английских железнодорожных порядков (см. стенограмму разговора с английским железнодорожным ген. Броудом, от 6 февраля 1919 г.) Жордания.

«К сожалению, происходит много эксцессов на почве обслуживания английских поездов, и виновниками является английская поездная прислуга. Бьют и самих агентов, и довели служащих до того, что последние грозят забастовкой».

Плацдарм, так плацдарм. Ничего не поделаешь. А так как плацдарм обнаруживал строптивость, то по отношению к нему принимались соответствующие меры. Читатель уже заметил выше, в словах ген. Бича, выразительную фразу о том, что уступки грузин Деникину «сыграют большую роль в открытии границы». Это не пустая фраза. Высокоцивилизованная покровительница семь месяцев держала Грузию в настоящей блокаде. Но это нужно рассказать словами самих английских союзников. На первом свидании с Кори (третьим по счету английским генералом) Гегечкори говорил:

«К нам не пропускают ни одного парохода с грузом из–за границы, тогда как в Константинополе скопилось громадное количество всевозможных товаров. Нельзя ли снять блокаду с нашего побережья и прислать нам что–нибудь? Это, так сказать, ознаменовало бы ваш (Кори) приезд и сыграло бы громадную роль в наших отношениях. По имеющимся у меня достоверным сведениям, один из пароходов, направляющихся в Одессу, не попал туда, вследствие занятия ее большевиками. Половина груза этого парохода снята в Констанце; Нельзя ли вторую половину направить к нам в Грузию?.. Вчера вы просили нас, генерал, говорить чистосердечно обо всем, и вот я скажу, что за 7 месяцев пребывания в нашем крае британских сил мы не получили из Англии ни одной вещи, ни одного зерна»;

За семь месяцев было доставлено 3 генерала, много синяков грузинским железнодорожникам, еще больше снарядов для Деникина и ни одного зерна хлеба для грузинского населения. Еще бы, — ведь целью были вовсе не интересы этого населения, целью была борьба с большевиками. А ради этой высокой цели население плацдарма могло и поголодать. Деникин был понужнее их.

Жордании за двадцать пять лет его верной службы британскому империализму не приходилось подниматься так высоко. Каждого приезжающего английского генерала он встречал надеждой, что «мы сообща будем дружно работать», и каждому потом приходилось говорить кислые слова, вплоть до того, что «Грузия разочаровалась в Великобритании». Но разочаровался — не разочаровался, а работать заставляли, — и цитированный нами «деловой» разговор Гегечкори с Уордропом об условиях найма англичанами грузинских меньшевиков хронологически заканчивает серию цитируемых нами стенограмм.

Британский бронеавтомобиль Остин 3-й серии в составе грузинской армии, на борту надпись на грузинском языке სამშობლო — «самшобло» («Родина»), 1917 – 1921. Под надписью სამშობლო изображена эмблема автомобильных частей РИА.

Всех перлов этих последних мы, конечно, не выписали. Кто интересуется образцами классической прозы II Интернационала, прочтет все целиком в «Красном архиве». В одном должен покаяться. Мне долго казалось, что «лакеи Антанты», это — фраза, митинговая фраза. Но, прочтя стенограммы, я устыдился своего скептицизма. Это вовсе не фраза, дорогой читатель: это просто краткое историческое определение грузинских меньшевиков 1919 г.

«Правда», № 133 от 16 июня 1921 г.

---

1. Материалы эти получены мною через т. Сефа, нашедшего их в историко–революционном музее Грузии. Одна из стенограмм цитируется в известной работе Шафира «Грузинская Жиронда», но целиком напечатаны они, сколько мне известно, никогда не были. ↩
2. «Лоцманами» называются маленькие рыбки, постоянно сопровождающие акулу, обслуживающие ее и за это подучающие объедки ее добычи. ↩

Источник

…и после её потери

«Добрые друзья не забывают снабжать меня интересным чтением. Только что успел я насладиться разговорами Ноя Жордании с английскими генералами, как в моих руках снова. произведения того же автора. Английских генералов — пока —? на сцене нет, но они очень близко за кулисами, как читатель сейчас увидит. Зато же это не стенограммы, а подлинные письма. Правда, пользоваться ими приходится в переводе; но больший ли «предатель» переводчик, чем стенографистка, этого еще история не решила. Зато свежести документы необыкновенной.

«Одновременно с составлением этого письма, — гласит один из них, подписанный «Олико», — английская полиция взламывает зарытые в стенах советского кооператива (Аркоса) кассы, дабы обнаружить похищенные документы и прочие признаки их (большевиков) темных дел. Это только повод: полиция производит обыск с совершенно иной целью» (!!).

Какая осведомленность! Но ведь мы имеем дело с представителями «грузинского правительства». Не шутите:

«Съезд социал–демократической рабочей партии Грузии, — читаем мы в резолюции последнего съезда грузинских меньшевиков, — признает законным правительством Грузии — правительство эмигрировавшего за границу Н. Жордания, одобряет его деятельность вообще, и в частности объединение порабощенных Советским союзом народов с целью уничтожения российского империализма. Правительству поручается отыскать надежных союзников из среды государств, которые окажут Грузии помощь деньгами, товарами и пр., и в период освободительного движения, а также после снятия оккупации поддержат Грузию и окажут ей всестороннее содействие в борьбе против всяких империалистических шагов, предпринимаемых Россией в отношении Грузии».

Быстро время течет в Советском союзе — медленно тянется оно в эмиграции. Я вот в последней своей статье поопасался, не забыли ли у нас вовсе 19 года; а тут, согласитесь, точно вчера Гегечкори с английскими генералами разговаривал. Семь лет ждут английских товаров люди. Терпение, надо признать.Ну, так вот, правительство — естественно, что оно осведомлено в делах своего «надежного союзника»: и когда английская полиция обыск в Аркосе производит, и с какою, в действительности, целью, и все прочее, А что этим союзником, в первую очередь, является Англия, это само собой разумеется. И тут за семь лет никакой перемены.

Немецкие войска на улицах Тифлиса. Май 1918 г.

«Русско–английский антагонизм, — пишет Жордания своему корреспонденту в Грузии, — сегодня доведен до такой фазы, что он не может быть разрешен переговорами и мирным путем. Или Россия, или Англия в Азии — так стоит вопрос. В настоящее время Англия концентрирует все антисоветские силы. Главная ось европейской политики сегодня заложена здесь; в этом возможном империалистическом столкновении позиция Грузии ясна».

Но Англия уже не единственный возможный союзник. В письме к меньшевистскому ЦК — письмо несколько старше, письма «Олино», и тем любопытнее — другой член «правительства» и другой Ной, Рамишвили, пишет:

«Антирусский блок близок к осуществлению своих целей. До сегодняшнего дня им руководила Англия. Теперь же рядом с ней появилась Япония. Там сформировалось новое правительство под председательством генерала Танака, который ставит себе целью ведение в Китае активной политики. Это знаменует собой усиление влияния Японии над Манчжурией, и этим изгнание русских оттуда. Благодаря политике Чжан–Цзолина весь мир узнал, что Россия воевать не может, поэтому–то ее со всех сторон притесняют и над ней насмехаются».

Остановимся на минуту. Есть, как известно, в этой самой «России» умные люди, которые серьезно думают, что все толки о войне, это, видите ли, спекуляция «господствующей фракции». И вот теперь мы имеем грузинские конспиративные документы, где черным по белому написано, что против «России» готовится война, и что «Россию» на эту войну провоцируют — страшно злясь, что она на провокацию не поддается. Может быть, хоть это убедит умных людей?

Естественно, в положении Рамишвили, гадать — какие шансы стороны имеют в ожидающейся войне. У «России» — характерно, что то государство составной частью которого является Грузия, Жордания и К° упорно называют «Россией» — шансов никаких нет. Воевать явно не может, и дело «должно закончиться разделом ее»..

«Настает весьма интересный момент, за которым мы. следим неотступно и ни одного приемлемого момента без внимания не упустим, чтобы не использовать его для восстановления нашей независимости».

Позиция, немножко напоминающая: позицию стервятника над падалью. «Независимость» же невольно заставляет вспомнить английских, генералов 1919 г. Но это все не так важно — сложнее другой вопрос. «Падаль» — то ведь еще на ногах стоит довольно твердо и даже — выражение другого, уже не грузинского, а турецкого письма — обещает «кусаться, как бешеная собака». Так что, хотя у «России» шансов никаких нет, все–таки надо посмотреть, какие шансы у Англии.

И вот «пролетарская национальная организация», как определяет грузинскую с.–д. партию Н. Жордания, возлагает максимальные надежды в первую очередь на раскол европейского пролетариата.

«Влияние явных противников большевизма среди рабочих быстро возросло, — с удовольствием сообщает своему ЦК Рамишвили. — Факт тот, что половина рабочей фракции английского парламента питает к большевизму явную вражду (будто только половина?)… Если по причине китайских событии произойдет война, то английское правительство в продолжение двух недель соберет полмиллионную армию добровольцев».

Казалось бы, какую перспективу лучше можно придумать? Но начало следующей фразы выдает «пролетарского» автора: «гораздо легче поражение большевизма во Франции…» Эге! Значит, в Англии–то это поражение совсем не так легко?

И только подкрепившись примером Франции с ее «сторонниками Реноделя», Рамишвили набирается духу для следующей фразы: «Смело можно сказать, что когда Россия попадет в западню и возьмет в руки меч, ни рабочий класс Европы, ни тем более, Америки, ее не поддержит…»

Итак, вне Грузии в Европе — надежды на «рабочую фракцию», сиречь Макдональда и К°, на «сторонников Реноделя» и прочих социал–мерзавцев, с одной стороны, и на «западню», которую устраивает СССР мудрая английская дипломатия, — с другой. Это надежды по линии «пролетарской». Ну, а по линии «национальной», в самой Грузии? Тут прежде всего, конечно, союзником является грузинская буржуазия. Национал–демократы должны войти в состав «Комитета независимости».

«По нашим сведениям, партия национал–демократов слишком слаба, у нее нет центрального комитета. Нужно создать ее центр, чтобы последний подкрепил Амираджиби и Гвазава. Если в другом месте не удастся создать этот центр, создай близко к себе».¹

Ной Виссарионович Рамишвили

Если Милюкова нет, надо его выдумать. Не праздно говорит Н. Жордания в одном письме: «Наша цель — использовать все антибольшевистские элементы». И буржуазными демократами отнюдь не ограничивается круг этих «элементов».. Что тут Милюков — и патриарх Тихон пригодился бы (кабы был жив). В вопроснике, который Рамишвили посылает своему корреспонденту, есть такой пункт: «… 6. Положение церкви. Продолжается ли гонение на церковь, аресты и высылки священнослужителей (их фамилии?). Сколько церквей разрушено? Препятствуют или нет священнослужению? Существует ли с этой целью налог на церкви? Имеет ли место высмеивание верующих? Преследуются или нет армянские и мусульманские церкви?»

«Имейте в виду, что в Англии мы связаны с архиепископом Кентерберийским через нашего консула, а в Риме у нас имеется у папы специальный представитель Иваницкий (Р. Ингило). Доходят слухи из Грузии, что главы наших церквей думают об унии». «Во всяком случае… вы должны присылать всякие сведения, что касается церкви. В Европе это имеет самое большое значение».

Это–то мы знаем, что «в Европе это имеет самое большое значение». Еще на процессе Конради одним из главных свидетелей защиты выступала мадам Каллаш, нежным голосом певшая на изящнейшем французском языке, что в Москве «все церкви закрыты, духовенство преследуется, нигде нет богослужения» и т. п. чепуху. И буржуа, который иногда закрывает фабрики, чтобы голодом принудить рабочих к повиновению, но никогда — церкви, приходил в благочестивую ярость. Но список «антибольшевистских элементов» явным образом не полон у Рамишвили — и мы осмеливаемся обратить внимание обоих Ноев еще на одну группу, более надежную, чем даже попы, и даже, чем мадам Каллаш. Это — бывшие царские охранники, наверное местами прячущиеся еще и по ту сторону Кавказского хребта, как прячутся они по сю сторону. Люди испытанной резвости и злобы против большевиков и с богатым конспиративным опытом. Пригодятся.

А конспиративный опыт нужен теперь более, чем когда–либо. Я, может быть, чересчур налег на то, что грузинские меньшевики мало переменились с 1919 г. — и я слышу уже упреки в забвении мною диалектики. Кое–какие образчики этой последней мы уже видели хотя бы в том, что теперь держатся за хвосты сразу двух империалистских акул, одной в Антлантическом океане, другой — в Тихом, а не одной, как раньше. Но самая главная диалектика скрывается, конечно, в теперешней тактике меньшевиков. Во–первых, если вы думаете, что они готовят восстание, вы очень ошибаетесь.

«Грузия (читай Жордания и К°), как все российские народы (!!), желает поражения Москвы, но безусловно в самом столкновении участия не примет и будет нейтральной, пока ее перспектива. Не выяснится. А это выяснение может сделать наше правительство в Европе. Оно активно выступит только тогда, когда Москва окончательно будет поражена и мы получим гарантию независимости. Во время войны мы должны иметь в виду тактику чехов — не восставать».

Рамишвили целиком поддерживает в этом пункте «председателя правительства». «Если начнется война (что, как видно, неминуемо), мы должны принять всяческие меры, чтобы народ не поддался большевистской провокации (!!) и не устроил восстания. Ной говорит, и это правильно, по поводу чешской тактики во время войны. Грузинские вояки должны поступить так же». Но Ной № 2 делает весьма любопытное добавление:

«Во время мобилизации не должен повторяться тот энтузиазм, с которым народ встретил войну с Германией…»

Вот те и на! Конечно, какое уж тут восстание, коли приходится «опасаться», что народная масса с «энтузиазмом» пойдет защищать советское отечество. И при свете этих опасений зловещее для меньшевиков значение получают кое–какие откровенности, разбросанные в цитированном выше, в самом начале статьи, письме «Олико».

«Знаю и скорблю о бессилии и распаде партии. Я оплакиваю бессилие моей партии, но не теряю надежды…» «Положение потерявших родину за границей непереносимое. А перспектива погребения нашего на чужбине ведь всегда сопутствует рам».

От восстания пришлось отказаться, потому что нет масс, которые можно было бы повести за собой. По-видимому, в лучшем положении считают себя грузинские фашисты, о которых в письмах говорится довольно много и в тоне, ясно свидетельствующем, что это — опаснейшие конкуренты. Грузинский фашизм, субсидируемый Италией, не входит в нашу тему. Им мы заниматься сейчас не будем. Заметим только, что «чешская» тактика меньшевиков отнюдь не означает «мирной» тактики.

«С сегодняшнего же дня мы должны установить очень конспиративную связь с высшим командным составом грузинской армии, — пишет Рамишвили «Абессалому», — чтобы в соответствующий момент мы могли опереться на них для ареста находящихся в армии большевиков — начальников и солдат». «Чешская» тактика — это тактика заговора, в противоположность тактике массового действия.

Это тактика государственного переворота в противоположность тактике революции. Но это отнюдь не тактика мирной пропаганды и легального протеста.

Не имея за собой масс в Грузии, естественно искать союзников вне Грузии. Сюда относятся любопытнейшие места переписки.

«Большевистский строй разрушил грузинскую нацию, ее национальный строй и культуру, — пишет Жордания («Большевистский строй» сделал это чрезвычайно конспиративно, так что не только сторонние наблюдатели, и сам грузинский народ этого не заметил; адски коварные люди!), — но прочие неисторические (!) нации он национально продвинул вперед и направил на путь возрождения. Например, Украина создалась на наших глазах. Этот 40‑миллионный народ представляет такую огромную силу, что в случае желания его выделиться из Москвы (!!), последняя невольно должна признать это. За ней последуют и другие нации. Для нас это тем паче будет легко, что между нами и Москвой встанет Украина и уничтожатся с ней (Москвой) общие границы. Расчленение Советского союза на национальные единицы можно произвести более организованно, если это возьмет на себя Украина. При таких условиях… грузинская нация вступает в рамки национального движения Украины» (читатель может поставить столько восклицательных знаков, сколько пожелает).

Позвольте, прежде всего, поздравить Украину с возведением в ранг «неисторической нации». Должен сказать, что, в качестве «русского историка» старой формации, чувствую себя жестоко оскорбленным. Чорт возьми! Украинцы — не исторический народ?! А Хмельницкий, — это что же, с вашего позволения, не история? А затем не могу не поздравить и грузинской нации с проектом Ноя Жордания спрятать ее за широкую спину «неисторического» украинца. Весьма почетно. И, должен откровенно сказать, больше мне нравится, чем сидение Жордания и К° не за спиной, а пониже спины у английских генералов. Что поделаете: старый «русский историк», повторяю. Всю жизнь будет отдавать, — все равно, что мамка ушибла.

Общие рассуждения Ноя № 1 конкретизирует Ной № 2. «Наша перспектива больше всего связана с отмеченной у Жордания второй линией, — пишет Рамишвили Абессалому (Жордания намечал три возможных линии «возрождения Грузии»: (1. взрыв большевизма изнутри, 2. национальные восстания на окраинах и 3. англо–русская война). — Это есть сплочение национальностей. Именно поэтому мы создали «Комитет независимости Кавказа» и издали на французском языке «Прометей». В этот комитет входят: представители наши, Азербайджана и горских республик, по два от каждой республики. «Кавказский комитет» тесно связан с комитетом «Независимости Туркестана» и «Украины» (Левицкий — заместитель Петлюры). Наша цель — отделение от России путем всеобщего выступления этих наций и создание между ними. военного союза как на время войны с Россией, так и после нее».

Лидеры 2го Интернационала в Тифлисе. 1920 г.

Итак не только массовое восстание в Грузии невозможно и нежелательно, но и отдельное выступление Грузии ни к чему не приведет.

«Находящиеся в нашем положении нации кое–как догадались, что для уничтожения врага необходимы объединение и совместное действие, — пишет «Олико». — Украина, Кавказ и Туркестан объединились… Их совместное действие — совершившийся факт. Консолидация единого фронта — дело ближайшего будущего».

Можно быть уверенным, что если дело до «ближайшего будущего» дойдет, — передерутся. Для Украины сочинский эпизод деникинщины (см. «Грузия под английским владычеством») служит порукой. Ведь батька Левицкий, наверное, считает Кубань украинской. Да и из политической географии Жордании это же следует, если в; нее вглядеться. Но едва ли мы и увидим это «ближайшее будущее». Диалектика истории привела к тому, что казавшиеся когда–то мощными националистические группировки превратились в слабые кучки заговорщиков, по собственному признанию, не имеющие корней в массах. Это с несомненностью устанавливается для Грузии. Это более чем правдоподобно для Украины и «Туркестана». Диалектика истории всегда была на стороне большевиков, — где ж ей и быть еще?

«Правда», 21 июня 1927 г.

1. Письмо Н. Рамишвили «Абессалому (Пражскому)». ↩

Источник