Капитализм убивает. Теперь в США, а не только в России

Print PDF

Я писал, как второе издание капитализма в РФ и других б.республиках СССР или б.соцстранах убило миллионы человек за счёт обусловленного им роста сверхсмертности в трудоспособном возрасте. Уже лет 15-20 как эта беда — следствие деградации социальной ткани с ростом “подвешенности” положения работников, общей конкурентности социальной среды, экспансии платности, долгов и дороговизны — в общем, освобождения обычного капитализма даже от тех небольших сдержек и противовесов, что создавало социальное государство в период борьбы двух систем — пришла в США.

Правда, если в РФ сверхсмертность бьёт по всем слоям общества, включая богатых и знаменитостей, в США гибнут в первую очередь люди без высшего образования (особенно белые, прежде имевшие преимущество относительно прочих рас).

Что отражает “новый классовый разрыв”, созданный капитализмом, как все такие разрывы и новые, и старые — в/о в США платное и мощный источник долговой петли, «питающей» классовое расслоение. Этому посвящена книга Энн Кейс и Ангуса Дитона (нобелевского лауреата по экономике!) “Смерти от безысходности и будущее капитализма”, я её дальше кратенько пересказываю, вместе с другими материалами, показывающими вину именно капитализма. Все приводимые мной иллюстрации оттуда, если не указано иное.

С конца 1990-х гг. смертность белых неиспаноязычных американцев (USW) из когорты 45-54 лет вдруг пошла вверх, тогда как прежде только снижалась со скоростью около 2,1% в год. Этот разворот линий динамики контрастирует с продолжающимся снижением смертности в развитых странах Европы, где капитализм более “социален” даже в Великобритании где после 2015 г. появились признаки реализации американской картины. Чуть позже такой контринтуитивный подъём смертности у USW пошёл и в более молодых возрастах: напротив, у пожилых, вне трудоспособного возраста, смертность продолжала снижаться.

Коэффициенты смертности в возрасте 45–54 лет (с поправкой на возраст) для белых неиспаноязычных американцев (USW), для Франции, Великобритании и Швеции, а также гипотетический уровень смертности для USW, который наблюдался бы, если и после 1998 года смертность USW продолжала снижаться на 2% в год Расчеты авторов с использованием данных CDC и Human Mortality Database.

В том числе остановился прогресс в снижении смертности от сердечно-сосудистых заболеваний, вполне преодолимых в богатых странах (так что на первое место по смертности среди хронических болезней пожилых выходит онкология), что дает около 15% избыточных смертей (всего авторы насчитали их около 600000 чел. за 1999-2017 гг.), подсчитанных из сравнения со сценарием, где смертность снижалась бы в прежнем темпе. Прочее — это смерти от безысходности: самоубийств, наркотиков, алкоголя и их последствий — алкогольной болезни печени, передозировок, других отравлений, криминального насилия, травм.

В начале ХХ в. классик социологии Эмиль Дюркгейм отмечал, что самоубийства случаются у более образованных членов общества, сейчас же у менее — за 100 лет общество усложнилось настолько, что высшее образование необходимо людям, чтобы не оказаться в ловушке безысходности. У более молодых поколений эта закономерность выражена ярче, см. данные по самоубийствам

Налицо, так сказать, американская исключительность в плохом смысле слова. Впервые в американской истории с 1933 г., когда все штаты наконец ввели систему регистрации актов гражданского состояния, в 2013 г. средняя ожидаемая продолжительность жизни (СОПЖ) белых упала, контрастируя с прежним непрерывным увеличением. В следующие три года, 2014-2017 гг., она упала для всех рас: до этого с 1933 г. СОПЖ никогда не снижалась три года подряд, в подмножестве штатов, где регистрацию актов гражданского состояния ввели раньше такое снижение наблюдали лишь в 1915-1918 гг., в связи с империалистической войной и пандемией гриппа.

Для сравнения — в 2010 г. в РФ было около 100000 смертей от причин, попадающих в категорию death of despair, в 2022 г. — около 70000, правда точность статистики сильно ниже. Смертность лиц с в/о в возрастах 30-54 года в 2,8 раза ниже, чем без него, внешние причины смерти вносят самый большой вклад в этот разрыв. Однако за 2015-2023 гг. он понизился где-то на треть (раньше различие было четырёхкратным), за счёт «движения» показателей смертности лиц с в/о и без «навстречу друг другу». У первых она выросла на 24%, у вторых снизилась на 11%.

США внутренне очень неоднородны поэтому поиск причин требует изучить географию смертности в каких штатах и графствах её подъём более (более тёмные кусочки мозаики на рис.).

С 1999 по 2017 г. максимум роста смертности среди USW в когорте 45-54 лет отмечен в Западной Виргинии, Кентукки, Арканзасе и Миссисипи, где уровень образования ниже среднего по стране. Единственные штаты, где эта смертность сколько-бы заметно снизилась вопреки общесреднему тренду — Калифорния, Нью-Йорк, Нью-Джерси и Иллинойс, штаты с высоким уровнем образования.

Сравнение областей высокой смертности показывает направленное ухудшение ситуации: в 2000 году они были на западе (кроме Калифорнии), в Аппалачах и юге, к 2016-му захватили регионы, такие как Мэн, верхний Мичиган и некоторые части Техаса. Первый и второй выборы Трампа — одна из реакций демоса на эту динамику, видимо контрпродуктивная (в последние 30 лет при буржуазной демократии иначе не будет).

Дальше на смену снижению смертности среди USW пришёл её рост среди всех возрастных групп, а не только в старшем трудоспособном возрасте. Маленькое отступление про всех прочих: испаноязычные белые имеют значимо меньший уровень смертности (как в Великобритании в эти же годы), притом что гораздо бедней: скорее всего, их защищает психологический коллективизм пока среди них доминирующий или, как минимум, не изжитой до конца, сравни с “эффектом Розетто”.

Неиспаноязычным белым и неграм присуща его противоположность, культурный индивидуализм. Смертность негров значительно выше, чем у всех иных групп но зато и снижалась самыми быстрыми темпами: разрыв в смертности белых и чёрных в среднем возрасте в США сокращался самыми быстрыми темпами с 1990 г по 2015 г., дальше снижение смертности негров в этом возрасте прекратилось, скорей всего вследствие опиоидной эпидемии. Подскок смертей от безысходности в среднем возрасте у негров без в/о в 2010 гг. более чем заметен и примерно такой же по величине.

Другой важный момент, у USW без высшего образования после 1999 г. вслед за когортой 45-54 лет (поколение бэби-бумеров) к тех поколений, что помоложе, пошёл подъём смертности и в более молодых возрастах. Чем младше поколение, чем в более раннем возрасте начинается этот “разворот смертности”: у лиц с высшим образованием этот тренд фактически незаметен.

Авторы называют это “проклятием года рождения”, а надо бы — капитализма. Он везде непрерывно увеличивает конкурентность среды,  неустойчивость и подвешенность социальных позиций трудящихся (неолиберализм) и одновременно (на духовной родине этой бесчеловечной системы, в США) отказывает им в бесплатном высшем образовании, способном их жизни сберечь. Авторы даже портят свою репутацию исследователей защитой платности в/о при помощи совершенной уж демагогии (это, мол дорого и всё равно не в коня корм бедным пользы не принесёт, с.459), ложность и лживость которой отлично видна сравнением возможных затрат, с одной стороны, с “социальными” странами ЕС, с другой — с совершенно уж фантастическими военными расходами США.

Те же различия между поколениями фиксируются для всех видов потребления, влияющих на уровень смерти от безысходности, см. данные о потреблении спиртного. В США уровень употребления алкоголя выше среди более образованных, но пьянство, и следующий из него вред — удел менее образованных и, вообще, низших классов. На вопрос Института Гэллапа «Было ли когда-нибудь употребление алкоголя причиной проблем в вашей семье?» в 1948 г. ответило утвердительно около 15% и 12% в начале 1970х, а дальше пошёл рост до 33% в 2018 году (самый высокий показатель за все время).

Из этих, да и других данных авторов видно, что высшее образование (недоступное всем именно в силу платности) выступает протектором, защищающим от сверхсмертности, за счёт уменьшения риска саморазрушительного поведения, ведущего к смерти от безысходности, и свойственного более бедным, сильней угнетённым и/или менее образованным. У всё большей доли USW без в/о молодеют моменты, когда преимущественно хорошее здоровье сменяется таким себе или плохим. У имеющих в/о эта доля существенно ниже, много медленней растёт с возрастом, и почти не показывает “молодения”.

Это же верно для риска психических расстройств. У имеющих в/о он раза в 4 ниже и не показывает такой подъем в среднем возрасте. Правда, видимый на рисунке “горб” роста риска психзаболеваний в среднем возрасте (практически все они значимо сокращают жизнь) у USW без в/о с 2010х гг. дополняется его увеличением в молодых возрастах.

Это же верно в отношении хронических болей, определяемых положительным ответом на вопрос, испытывал ли человек сильную боль в течение большей части дня “вчера”. Естественный ответ рынка на их учащение у американцев без в/о при общем утяжеления самих болей — медикализация проблемы, сплавленный с перманентной корыстью буржуев, делающих деньги на обезболивающих, и для этого запускающих лживую рекламу, коррумпирующих врачей и корпоративную (отчасти и академическую) науку, дал самые страшные беды этой страны, создав сперва “нацию прозака”, а затем запустив опиоидную эпидемию.

Сообщения об испытанной накануне боли — эффективный предиктор частот самоубийств и других видов “смерти от безысходности”, что хорошо видно сравнением карт. Того и другого больше на западе, в Аппалачах, и юге, в штатах Мэн и на севере Мичигана, и гораздо меньше на севере Центральных равнин, вдоль северо-восточного побережья, в области залива Сан-Франциско в Калифорнии. Более образованное население реже страдает от боли и наоборот, чаще страдают в более бедных районах и с большим уровнем безработицы. Доля проголосовавших за Трампа в 2016 г. также коррелирует с числом страдающих от боли. Динамика доли испытывающих боль в зависимости от возраста в США (белые американцы среднего возраста без в/о) опять контрастирует с подобным графиком для 19 прочих стран (Австралия, Австрия, Бельгия, Канада, Дания, Финляндия, Франция, Германия, Ирландия, Италия, Япония, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Португалия, Испания, Швеция, Швейцария и Великобритания), наличие в/о сильно снижает риск боли. Обратите внимание, что в у первых в среднем возрасте боли больше, чем у стариков (“горб” кривой).

И наконец, в одинаковом возрасте в более молодых когортах USW без в/о страдающих от болей больше, чем у родившихся ранее, чего не наблюдается при наличии в/о. Поэтому весь скачок боли в среднем возрасте на графике выше создан людьми без высшего образования. Негры страдают от боли примерно на 20% меньше, чем белые, в обеих образовательных группах, но только у негров без в/о отмечено увеличение боли в более молодых поколениях, как и у белых без в/о. Подчеркну: боль, вызванная социальной изоляцией (возникающей из-за распада американского рабочего класса) в психофизиологическом плане — т.е. на уровне переживания, как и на уровне молекулярно-генетических механизмов не отличается от созданной травмой.

Другой индикатор общего ухудшения здоровья USW — рост частоты тех, кому трудно заниматься самыми обычными делами. С 1997 года в рамках NHIS взрослых людей спрашивают, насколько трудно им пройти четверть мили (около трех городских кварталов), подняться на десять ступенек, стоять или сидеть в течение двух часов, выйти в магазин или сходить в кино, отдыхать дома и общаться с друзьями. И всё большая часть белых трудоспособного возраста без в/о о «более чем небольших» трудностях в каждой из этих активностей, чего нет ни у USW c в/о, ни у более старшего возраста (65-74 года). Среди USW без в/о за эти 20 лет на 50% выросла доля тех, кому трудно выйти в магазин и /или расслабиться дома, почти удвоилась¹.

Последнее здорово увеличивает риск самоубийства, еще больше увеличивает его безработица. Именно через неё капитализм детерминирует смерти от безысходности; целый ряд исследований показывает, что полная занятость не только возможна, но куда прибыльней для самих капиталистов, не говоря уж об улучшении жизней трудящихся.

Однако буржуи всё как один за безработицу как средство сохранения классовой власти, кнут, принуждающий к повиновению и направленно губящий часть принужлаемых. Christopher Lowenstein (2024) анализировал изменения “смертей от безысходности” на разных стадиях бизнес-цикла на данных 2003-2017 гг. Увеличение занятости на 1 процентный пункт приводит к снижению числа самоубийств, не связанных с наркотиками, на 1,7%. Снижение числа самоубийств, не связанных с наркотиками, связано в основном с занятостью мужчин. Повышение уровня занятости оказывает защитное воздействие на рынок труда. Краткосрочные изменения в бизнес-цикле не влияют на смертность, связанную с наркотиками или алкоголем.

За книгу и консультации спасибо Максиму Дмитриеву

Примечание